Жизнь как льдинка под солнцем
В Воронеже в последние годы всё чаще и чаще вспоминают земляка - журналиста и писателя Андрея Новикова (1888-1941). Признаюсь, я знаком с этим именем много раньше других – тридцать лет назад мне, студенту отделения журналистики ВГУ, посоветовал написать курсовую работу о воронежском периоде творчества Новикова профессор Г.В. Антюхин.
Алексей Кондратенко
Довелось тогда поработать в областном архиве, прочесть статьи и очерки Новикова в «Воронежской коммуне» 1923 года. Там были и производственные темы, и зарисовки городского быта времён нэпа, и откровенная сатира, и первые наброски очерка истории Гражданской войны, прокатившейся и по воронежской земле. Тогда же впервые познакомился с биографией Андрея Никитича: родился в селе Семёновка (ныне Панинский район) в бедняцкой семье, окончил четыре класса школы и, чтобы прокормить семью, пошёл работать — был молотобойцем, землекопом, дровосеком, грузчиком. С 1910 года служил в армии, в годы Первой мировой войны солдатом воевал на фронте. В 1917 году вступил в партию большевиков.
После революции Новиков работал корреспондентом в Воронеже, Иваново-Вознесенске, писал очерки, статьи и заметки, был редактором (в том числе губернской газеты «Брянский рабочий» - в 1924-1925 годах).
Андрей Новиков
Колоритный портрет Новикова – в мемуарах В.А. Кораблинова: шарообразный, среднего роста человек с медно-красной физиономией, пузо здоровое, вечно веселая улыбка на устах. Он страдал бронхиальной астмой, из горла слышалось сипенье, но он не унывал, был охоч до возлияний, обожал анекдоты.
Каково же было моё удивление, когда в начале 2000-х годов в Госархиве Орловской области я обнаружил документы, свидетельствующие о том, что летом 1926 года А.Н. Новиков был редактором газеты «Орловская правда». Ни в одной из его биографий этот факт отмечен почему-то не был. Итак, приехал он в Орёл из Москвы, где работал во всесоюзной газете «Батрак». И приехал не один: его заместителем стал брат известного писателя Владимира Бахметьева Михаил –журналист «Воронежской коммуны», друг Андрея Платонова (впрочем, и сам Новиков тоже был в числе друзей Платонова).
Любимым жанром Новикова являлся фельетон, привить вкус к сатире он попытался и другим сотрудникам «Орловской правды». Самым способным оказался Андрей Розов. Его острые фельетоны на злободневные темы под постоянной рубрикой «Кожуркин бродит по Орлу» печатались почти в каждом номере газеты. В них автор с присущим ему юмором обличал городских обывателей, картежников-шулеров, пьяниц, бюрократов, очковтирателей, жуликов...
Кожуркин появлялся всюду: в общественных столовых и ресторанах, в городских учреждениях и на предприятиях, на людном вокзале и рынке, в банях и парикмахерских (любопытная деталь –журналист по имени Алексей Иванович Кожуркин позднее появится в повести Андрея Новикова «Кустари слова»). Михаил Бахметьев стал не только заместителем редактора «Орловской правды», но и редактором, говоря современным языком, её дочернего издания для крестьян –губернской газеты «Наша деревня».
9 августа 1926 года при подотделе печати Орловского губкома состоялось совещание редакторов и редакционных работников с повесткой дня «О рабселькоровском движении».
С докладом выступил заведующий подотделом П.С. Лосев, подвергший резкой критике «Орловскую правду» за упущения в организации этого движения. Шла речь о том, что именно губком должен возглавить рабселькоров, отобрав эти полномочия у газеты. Новый редактор «Орловской правды» А.Н. Новиков вступил в спор с докладчиком. Да и как он мог не вступить? Тему знал прекрасно: ей прежде посвятил множество статей и заметок и в «Брянском рабочем», и в «Батраке».
Сухие строки протокола не дают возможности во всей полноте представить суть противоречий. Процитируем запись реплики нашего земляка Андрея Новикова: «Этот доклад необходимо было делать редакции, как непосредственно руководящей рабселькоровским движением. Руководителями парторганы не могут быть. Там, где нет стенгазет, и руководства нет. Руководство должно быть через редакцию».
В итоговой резолюции совещания эта точка зрения поддержки не нашла (примечательно, что в статьях интересовавшегося в то время рабселькоровской проблематикой И.В.Сталина была обозначена позиция, схожая с новиковской), но против губкомовского проекта резолюции голосовали все три представителя редакции, в том числе Новиков.
Конфликт стремительно набирал обороты. В начале сентября П.С. Лосев писал в заявлении секретарю губкома: «До сих пор взаимоотношения работников редакции «Орловская правда» и «Наша деревня» с п/отделом печати Губкома не только не налаживаются, но приобретают какой-то склочный-личный характер.
Началось с того, что тт. НОВИКОВ и БАХМЕТЬЕВ по прибытию в Орёл не зашли в п/от. печати для ознакомления с работой и согласования некоторых вопросов, возникших в период отпуска т. ЕРШОВА (прежний редактор. –АК)… ожидая, что т. НОВИКОВ зайдет в п/о печати, я не вызывал его в течение недели и когда я вызвал его запиской (телефон в редакции по какой-то причине был выключен), то т. НОВИКОВ написал такой ответ: «т. ЛОСЕВУ –Если вам нужно со мной переговорить, зайдите в редакцию». Этим т. НОВИКОВ захотел сказать, что он не хочет считаться с п/отд. печати, и это он выразил в разговорах с другими сотрудниками «Орловской правды»... Качество газеты после «ПОВЕСЕЛЕНИЯ» ее т. НОВИКОВЫМ я считаю заметно упавшим, ибо массового материала рабселькоров стало меньше. Увеличился репортёрский материал и литературные фельетоны. Вместе с тем считаю необходимым указать, что политически неправильно загруживание литературным материалом низкого качества и не связанного с орловской действительностью (фельетоны т. Новикова)… п/о печати не имел возможности организационно воздействовать на т. НОВИКОВА, не может проводить в жизнь идеологическое руководство «Орловской правдой», которая, кстати, со времени его прибытия в Орел стала заметно хромать в этом отношении.
Отсутствие нормальных взаимоотношений между п/о печати Губкома и редакцией «Орловская правда» ведет к тому, что п/о печати вынужден снять с себя ответственность за этот участок работы.
Орел, 1 сентября 1926 г.».
Итог конфликта известен: Андрей Новиков был отстранён от работы, редактором «Орловской правды» стал сам П.С. Лосев, однако в этом кресле он пробыл всего около месяца.
Орёл был последним провинциальным городом в биографии Новикова –вскоре он прочно осел в Москве, печатался в журналах «Красная новь», «30 дней», «Октябрь», «Новый мир», в 1928 году вышла одна из первых его книг –сборник повестей и рассказов «Барский двор». В следующем году - книга «Причины происхождения туманностей. Любительское исследование беспокойного человека». Она подверглась резкой критике «за искаженное изображение героя-пролетария» - критика обвинила писателя в очернительстве и клевете на советскую действительность. Пришлось заступаться за него даже самому Алексею Максимовичу Горькому.
И в самом деле, это было незаурядное литературное событие: одна из первых книг, показывающих смертельную болезнь бюрократизма, разраставшегося по стране. Далее появились роман «Ратные подвиги простаков», «Повесть о камарницком мужике» (в основе сюжета –крестьянское восстание на Орловщине в конце XVIII века), «Родословная многих поколений», «Комбинат общественного благоустройства», «Летопись заштатного города» —и все они вызывали споры и интерес, не оставляли читателя равнодушным.
Журналист, человек активной жизненной позиции, Андрей Новиков видел недостатки своего времени и хотел помочь людям. В 1930-е годы (после 1936 года его книги вообще не издавались в СССР) литературная критика произведений постепенно переросла в политическое преследование.
«За погибель Сталина!» - этот тост прозвучал 1 декабря 1939 года в самом центре Москвы на Тверском бульваре, 25, где жили писатели. В те дни вся страна и «всё прогрессивное человечество» готовились отметить шестидесятилетие гения всех времён и народов. За торжественными речами, громом оваций, гимнами, здравицами и лавиной газетных славословий одинокий голос прозвучал тоньше комариного писка. Но Лубянка его услышала.
Через два дня секретный агент по кличке «Богунец» донёс о застолье трех писателей — Андрея Платонова, Андрея Новикова и Николая Кауричева: «1 декабря 1939 г. к писателю Платонову зашли Новиков и Кауричев, принеся с собой водки, предложили выпить. Первый тост Новиков предложил за скорейшее возвращение сына Платонова (осужден на десять лет в лагеря). Второй тост сказал Новиков:
—За погибель Сталина!
Платонов закричал:
—Это что, провокация? Убирайтесь к чёрту, и немедленно!
Кауричев ответил:
—Ты трус. Все честные люди так думают, и ты не можешь иначе думать...»
Дав схлынуть юбилейным торжествам, чекисты взялись за дело. Новикова арестовали в январе 1940 года по обвинению в том, что «с 1934 года являлся участником антисоветской правотроцкистской организации и как участник этой организации проводил активную вредительскую работу в области литературы. Готовил террористические акты против руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Систематически проводил антисоветскую агитацию». Следователи настойчиво пытались выяснить его связи с Андреем Платоновым.
Были перерыты дела других арестованных писателей, хоть как-то, шапочно знакомых с Новиковым, —всё пошло в ход. Пригодились и старые доносы стукачей.
Агент «Белецкий» ещё в 1935 году сообщал о «резких антисоветских настроениях» Новикова.
—Какая сейчас литература? —говорил тот. —Нет у нас литературы, это и понятно, когда настоящая мысль ушла куда-то вглубь и литературы настоящей быть не может...
На очной ставке и Новиков, и Кауричев подтвердили свои «террористические намерения». Пьяная болтовня уже выглядела как подготовка к покушению. После четырёх месяцев следствия наступил застой - об узнике словно забыли. За это время у Новикова открылся легочный процесс с сильным кровохарканьем. Начало Великой Отечественной войны не облегчило участь арестованного: 8 июля 1941 года Новиков был приговорен Военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу.
«Приговоренный к высшей мере наказания —расстрелу, прошу о помиловании... —писал Новиков председателю Президиума Верховного Совета СССР Калинину. —Я происхождения батрацкого, сын батрака, сам начал работать батраком. В революции я чуждым человеком не был». Это были последние строки писателя. Новикова расстреляли 28 июля, Кауричева —9 июля.
Реабилитирован писатель в 1956 году, но первая после многих десятилетий забвения его книга была переиздана лишь в 2005 году – сборник «Ратные подвиги простаков» вышел в Воронеже тиражом 1 тысяча экземпляров.
Когда-то, ещё в самом начале литературного пути Новикова, Андрей Платонов предупреждал своего друга и земляка в письме: «Наша жизнь —как льдинка под знойным солнцем. Не спеши её сосать: растает сама...» Казалось бы, «одумайся» Новиков после партийной выволочки в Орле осенью 1926-го и уберегся бы от маховика репрессий. А он продолжал высмеивать бюрократов и даже посмел пожалеть раскулаченного мужика…
Источник: газета «Воронежская неделя», № 21 (2215), 27 мая – 2 июня 2015 г.