В Швеции объяснили причины русофобии бесчинствами войск Петра I
Оказывается, корни шведской русофобии растут из событий 300-летней давности. Как утверждает историк Гунар Линд, книгу которого цитирует издание «Афтонбладет», глубоко въевшуюся боязнь русских у шведов породила Великая Северная война. Точнее говоря, события, которые произошли уже через десять лет после разгрома шведов под Полтавой, когда уже не было в живых и Карла XII, но Швеция все еще никак не шла на мирный договор с Россией. Сорбытия лета 1719 года автор книги описывает так: 11 июля по всему побережью Руслагена зажглись сигнальные огни. На стокгольмские шхеры двинулась русская флотилия из 200 кораблей с 20 000 моряками и казаками на борту... Далее историк живописует, как русские солдаты жгли на побережье хутора, резали рыбацкие сети, разбивали печи, ломали плуги, жгли мосты, лодки, сараи и заборы, резали или угоняли скотину... Справедливости ради, Гунар Линд упоминает, что у русских был строгий приказ мирное население не трогать, церкви не осквернять. Распространялись воззвания, объясняющие, что разрушениями Петр I хочет принудить Швецию к заключению мира. Петр хотел даже возвратить Швеции Финляндию, оставив себе только Эстляндию, чтобы Санкт-Петербург не смогли изолировать в Финском заливе. Шведы, надеясь на союз с Англией, Пруссией, Ганновером и Австрией, переговоры затягивали, и Петр I разорял побережье до заключения в 1721 году Ништадтского мира. Как пишет «Афтонбладет», в шведских шхерах и сейчас показывают гостям так называемые «русские печи» — каменные конструкции, на которых русские солдаты пекли себе лепешки. А еще рассказывают о том, как женщины и дети повергли русских в бегство, гремя кастрюлями, о том, что русские щадили хуторян, если их угощали самогоном, о то, как у острова Ильсхольмен местные перебили столько русских, что пролив шириной в 200 метров можно было перейти посуху, а один островитянин выстрелом из зверобойного ружья уложил сразу же шестерых русских. Все это, разумеется, только легенды, пишет «Афтонбладет», но в шведскую душу именно с тех пор глубоко въелась «русобоязнь».