Спектакль старейшего лондонского театра «Сэдлерс Уэллс» показали на Чеховфесте

Один из старейших английских театров «Сэдлерс Уэллс», основанный предпринимателем Ричардом Сэдлером еще в 1683 году, занимается танцем во всех его формах. Давно театр сотрудничает и с Чеховским фестивалем. Самый известный результат такого сотрудничества — приезд в Москву в рамках прощального турне Сильви Гиллем с программой «Жизнь продолжается». Заканчивающая свою творческую деятельность суперзвезда мирового балета выбрала тогда программу из четырех своих самых любимых хореографов — среди которых особое место принадлежало гуру современной хореографии Уильяму Форсайту. В этот раз «Сэдлерс Уэллс» привез программу уже самого Форсайта под названием «Тихий вечер танца». Одного из крупнейших хореографов XX века английские критики называют балетным анархистом и еще деконструктором, потому что основной принцип его творчества классического периода — деконструкция классической системы. Форсайт всегда славился необыкновенным умением разложить балетный язык на составляющие и собрать из него нечто новое. Он обозначил и новую веху в развитии обучения танцу, выпустив в 1994-м «Технологии импровизации: Инструмент для аналитического танцевального ума». Импровизация и эксперименты с классикой занимают 70-летнего патриарха современного танца и сегодня. Его балет «Тихий вечер танца» (премьера состоялась в «Сэдлерс Уэллс» 4 октября 2018 года), в котором объединены прежние и новые работы мастера, тоже своего рода импровизация, осуществленная совместно с коллегами. В новой работе занято семь балетных танцовщиков (Бригель Гьокка, Джил Джонсон, Кристофер Роман, Парванеш Шарафали, Райли Уоттс, Рауф Ясит, Андер Забала), многие из которых являются также и хореографами. Причем импровизировали они, не только предлагая свои решения и фактически сочиняя хореографию нового балета вместе с самим Форсайтом. Со слов участницы спектакля танцовщицы Парванеш Шарафали, с которой удалось поговорить после концерта, — импровизация (особенно в I акте), конечно, в рамках, заданных Форсайтом, продолжалась и на сцене, таков принцип работы маэстро. Вместо привычных нам у Форсайта электронных ритмов Тома Виллемса, на музыку которого поставлены многие балеты этого хореографа, — аккомпанементом в первом отделении становится сама тишина, а также неожиданно зазвучавшая в «Эпилоге» (название третьей части I акта в этом балете) фортепьянная музыка современного американского композитора Мортона Фельдмана. Перед нами совершенно пустая сцена, приглушенный свет, слышится пение птиц и треск цикад. Под такое красноречивое «молчаливое» сопровождение пройдет почти все первое отделение. Яркими вспышками на фоне затянутых черным задника и кулис будут лишь костюмы танцовщиков (художник по костюмам Дороти Мерг), основным элементом которых у многих из них окажутся перчатки, обхватывающие руку выше локтя: белые, оранжевые, фиолетовые, и носки таких же ярких цветов. Но главное — это разнообразная изобретательнейшая хореография, которая просто фонтанирует в этом балете. Но это фонтанирование танца, проходящее без музыки в «Прологе» и «Каталоге» (название двух первых частей этого балета) и под смех зала в забавном танцевальном «Диалоге» (название четвертой части I акта), двух импозантных бородачей, завершающее первое отделение, взорвется во втором, проходящем уже под великолепные звуки Жан-Филиппа Рамо, французского композитора и теоретика музыки эпохи барокко. Приглушенный свет и «минимализм» звукового сопровождения в I акте лишь заставляет зрителя пристальней всматриваться в форсайтовскую классику. Причем даже очень простая хореография, напоминающая занятия физкультурой, которую нам показывает вышедшая в первом отделении вторая пара «возрастных» танцовщиков, оказывается очень интересной. Что уж говорить об однополой парочке танцовщиков-бородачей и подобных взрыву затейливых танцевальных комбинациях II акта! Разновозрастные (в том числе и весьма возрастные) танцовщики, занятые в этом балете, кажется, своего возраста и не чувствуют, демонстрируя в «Тихом вечере танца» отличную физическую подготовку, энергию, драйв и блистательно заточенный по исполнению танец. А уж когда к дуэтам, трио, ансамблям этих, кажется, «бескостных» артистов, показывающих умение скручивать свои тела в бараний рог, подключается имеющий курдские корни танцовщик и визуальный художник из Лос-Анжелеса Рауф Ясит, балет Форсайта перерастает в настоящую феерию. Артист, создавший свой уникальный язык движений, вышедших из брейк-данса, оправдывает свой творческий псевдоним «Резиновые ноги» (эта кличка даже входит в состав его артистического имени: Рауф «Резиновые ноги» Ясит). Он и правда имеет способность завязывать свои ноги чуть ли не узлом на голове! Фонтанирование самых неожиданных танцевальных идей и необыкновенная музыкальность хореографии и танцовщиков, ее исполнявших, — отличительная особенность спектакля. К концу XX века исчерпавший свои взаимоотношения с классикой и радикально поменявший свою эстетику Форсайт продолжает эксперименты в области современного танца и изучения возможностей человеческого тела. В новой работе великий деконструктор второй половины XX века от развития новых динамичных художественных форм вновь возвращается к основополагающим структурам классического танца. Изощреннейшая, напичканная специфическим балетным юмором хореография Форсайта, как всегда, деформирует классику, испытывает человеческие тела на прочность и меняет систему координат.