Приди и снеси

К 76-летию танкового сражения под Прохоровкой немецкая газета Die Welt опубликовала заметку своего редактора отдела истории Свена Феликса Келлерхоффа, в которой он радикально пересмотрел историю этой битвы.

Согласно Келлерхоффу, Красная Армия под Прохоровкой не одержала победу, а, напротив, понесла поражение. О чем свидетельствует аэрофотография поля сражения, сделанная немцами, а затем попавшая в американский архив в штате Мэриленд. Вообще говоря, несколько сотен советских и германских танков, сошедшихся лоб в лоб в южной степи, подымали такие тучи пыли, что разобрать что-нибудь сверху было затруднительно. К тому добавлялся густой черный дым от горящей бронетехники.

Но искусному редактору это не препятствие, и он установил, что под Прохоровкой «186 немецких боевых машин сражались против 672 советских (т. е. у немца танков было в четыре раза меньше. — ​М.С.); вечером того же дня потери составили около 235 танков у Красной Армии и 5 у вермахта (т. е. немец потерял в 47 раз меньше машин. — ​М.С.)». Это даже не одним махом семерых побивахом, это гораздо более результативно.

При этом следует учесть, что 12 июля 1943 года под Прохоровкой немец был наступающей стороной. Германский танковый клин должен был прорвать советскую оборону и вырваться на оперативный простор. А по всем правилам военной науки наступающий несет большие потери, чем обороняющийся. Поэтому в потерю лишь пяти танков верится с большим трудом. Для пропагандистского киножурнала «Дойче Вохеншау» годится, для уважающей себя газеты — ​не слишком.

Военачальники вермахта, лично бывшие свидетелями событий, в отличие от Келлерхоффа (1971 года рождения), смотрели на эту битву менее оптимистическим образом и решительную победу Рейха в ней не усматривали. Фельдмаршал фон Манштейн писал: «С ее неудачей (операции «Цитадель». — ​М.С.), равнозначной провалу, инициатива окончательно перешла к советской стороне». Генерал-полковник Гудериан отмечал: «Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя». Генерал-лейтенант Вестфаль подводил итог: «Особенную тревогу вызвали потери танков в «белгородской мясорубке». Немецким бронетанковым войскам так никогда и не удалось оправиться от удара, полученного под Белгородом. Советский маршал Конев назвал эту битву «лебединой песней немецких танковых дивизий».

Причем немецкие генералы писали все это не на Лубянке, где еще и не то напишешь, но в комфортабельном союзническом плену, где хозяева отнюдь не требовали от мемуаристов воспевать победы советского оружия.

Если же говорить конкретно о 12 июля и конкретно о Прохоровском поле, то их военное значение было в том, что в чудовищной танковой свалке немца удалось остановить. 17–18 июля Красная Армия перешла в наступление, и 5 августа — ​«Наши войска овладели городом Белгород. Наши войска овладели городом Орел» — ​был дан первый за время войны салют из 124 орудий.

В 1995 году по инициативе бывшего предсовмина СССР Н. И. Рыжкова на Прохоровском поле была воздвигнута звонница высотой 60 метров, напоминающая, как здесь в 1943-м вставала земля на дыбы: «Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа… От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки. От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали… Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную».

И трижды в час звонит колокол памяти.

Но сейчас из Гамбурга пришло указание. Редактор Келлерхофф пишет: Müsste dieses Denkmal sofort abgerissen werden — ​«Этот памятник должен быть немедленно снесен». Новейшие разыскания на основе аэрофотосъемки того требуют, и притом немедленно.

От такого простодушия пришли в оторопь даже немецкие читатели Die Welt, что уж говорить о прочих. Все-таки Белгород — ​это не Галиция и не Эстония, где принято сносить памятники воинской славы.

Пожалуй, единственный ответ, которого заслуживает журналист из Гамбурга, — «Приди и снеси». А если не получится, так давно сказано: «Есть место им в полях России среди нечуждых им гробов».

Мнение колумнистов может не совпадать с точкой зрения редакции