«Мы говорили: отстаньте от нас!» Она в одиночку борется за татарское наследие Уфы
Эльза Маулимшина о документах на иске имля, «уголовке» в мэрии столицы РБ, судье с солью и 2-этажной квартире для матери восьмерых детей
Активист «Архзащиты» из Уфы Эльза Маулимшина — настоящая головная боль для местных чиновников и крупных застройщиков. Она бьется за сохранение домов Зия Камали и комплекса Третьей соборной мечети, несмотря на решения судов, посещения приставов и занесенные ковшы экскаваторов. Результатом стало письмо Василя Шайхразиева на имя Радия Хабирова, которое дает надежду общественнице. О своей борьбе она рассказала в интервью «БИЗНЕС Online».
ВМЕШАЛСЯ ШАЙХРАЗИЕВ
По информации «БИЗНЕС Online», на этой неделе вице-премьер РТ и председатель нацсовета «Милли шура» Василь Шайхразиев направил письмо на имя врио главы Башкортостана Радия Хабирова, где поставил вопрос о проблемах сохранения татарского исторического наследия в Уфе. Шайхразиев просит обратить внимание на процесс разрушения исторического и культурного наследия столицы Башкортостана, которым в равной степени могут гордиться братские башкирский и татарский народы.
Речь идет, в частности, о возможном сносе двух домов просветителя Зия Камали и комплекса Третьей соборной мечети, которая включает в себя саму мечеть, медресе «Хасания» и дом имама Мухутдина Сатаева. Камали — основатель новометодного медресе «Галия», воспитавший целую плеяду учеников: Шайхзада Бабич, Сайфи Кудаш, Хасан Туфан и др. В его домах в разное время жили Мажит Гафури, Кудаш, Галимджан Ибрагимов и др. Сам Камали был ректором медресе «Галия» и на протяжении 12 лет служил имам-хатыбом в Третьей соборной мечети. Сейчас за сохранение зданий борется правнучка другого имама Третьей соборной мечети Сатаева, общественница Эльза Маулимшина. Но одних сил общественников против интересов крупных застройщиков явно не хватает.
Так что просьба, прозвучавшая в ходе встречи с татарской общественностью РБ в ходе недавнего визита Рустама Минниханова в Уфу, о необходимости открытия здесь отделения Всемирного конгресса татар, выглядит важной и своевременной. А пока же вопросы сохранения национального исторического наследия здесь пытаются решать только энтузиасты, подобные героине нашего интервью.
«БУДУ БОРОТЬСЯ ЗА ДОМА ЗИЯ КАМАЛИ ДО ПОСЛЕДНЕГО, ПОКА ИХ НЕ СНЕСУТ»
— Эльза, расскажите о судьбе уфимских домов знаменитого просветителя и богослова Зия Камали, с просьбой сохранить которые к Радию Хабирову обратилось правительство Татарстана?
— Это два дома — 83 и 89 — по улице Мажита Гафури. Зия Камали купил эти дома. Один из них он держал как доходный дом, куда селились преподаватели и шакирды медресе «Галия» (ныне Российский исламский университет Уфы — прим. ред.) из Казани, Оренбурга, Троицка и других городов России. О домах Зия Камали я узнала от Люции Музакировны Камаевой. Она кандидат психологических наук, является основателем и председателем фонда «Мажит Гафури — 21 век», вдова внука известного поэта Мажита Гафури и мать его единственного правнука Мирсаита Гафури, хранительница семейного архива поэта.
Когда мы узнали, что смогли поставить наш дом на госохрану, я написала об этом в соцсетях. А потом меня потянуло сходить в гости к Люции Музакировне, с которой мы случайно встретились на улице. До этого я не видела ее лет десять, со времени окончания университета, где она у нас преподавала, была заместителем декана факультета. Пришла. Рассказала, чем занимаюсь, говорю, у нас когда-то был имам-хатыб Хасанов, был Зия Камали — основатель медресе. А она отвечает, что Зия Камали ей известен по рукописям Мажита Гафури. Я, говорит, даже знаю дом, где он жил. Она рассказала историю, и говорит: а давайте сходим? Мы в этот же день вечером в сумерках сходили, посмотрели этот дом, сфотографировали. Я впервые выложила пост с фотографиями дома Зия Камали в сеть.
Со слов Люции Музакировны у Зия Камали был еще один дом по соседству, только мы не знали который. Она говорила, что по воспоминаниям Мажита Гафури у Зия Камали был еще доходный дом, который он держал как гостиницу. Там и шакирды останавливались, и гости, и преподаватели, видные ученые, приезжавшие в Уфу. Потому что медресе «Галия» было первым высшим учебным заведением, преподавали там, в основном, приезжие. Там жил, например, ученый, автор учебников по химии, физике, биологии, медицине на татарском языке Габдулла Шинаси. Судя по документам, в медресе «Галия» преподавал даже племянник Марджани, и все они останавливались в этом доходном доме.
Само медресе «Галия» закрыли в 1919 году, после чего разворовали, разграбили, подожгли — многие документы пропали. Когда директор Института востоковедения академик Самойлович в 1935 году попросил у Ризы Фахретдина книги, представляющие интерес для академической комиссии, Риза хазрат в своем письме ответил ему, что у него ничего ценного не осталось: в 1911 году еще в Оренбурге жандармы при обыске вывезли рукописи и статьи, подготовленные для журнала «Шура», в 1918 году во время Гражданской войны были уничтожены большая часть его библиотеки и разные рукописи, в 1920-м Риза хазрат сидел в тюрьме, и при обыске в его доме были изъяты все бумаги с записями. В 1932–1933 годах Фахретдин вместе с другими имамами и мусульманами пережил голод — их не обслуживали в магазинах, пришлось обменивать ценные вещи, в т. ч. и книги на хлеб и ржаную муку… Хотя мне недавно написал краевед из Твери и сказал, что видел документы по нашему медресе в архивах Санкт-Петербурга.
Но где этот дом? Сохранился ли он? Воспоминания есть — документов нет. Я написала об этом в соцсетях, попросила поддержки, и известный уфимский краевед и участник движения «Архзащита» Татьяна Тарасова говорит, что где-то встречала такую фамилию. По одним документам он Парвазетдин Ямалетдинович, по другим — Джалалетдинович Камалетдинов. Она скинула мне фотографию адресной книги, где 89-й дом по улице Гафури — это дом Парвазетдина Камалетдинова, а соседний дом — его жены Гайши Камалетдиновой. Я еще раз встретилась с Люцией Музакировной. Она подтвердила, что Зия Камали в 1923 году переписал дом жене, а до этого сам был собственником. Татьяна Тарасовна скинула еще один архивный документ, согласно которому за Камалетдиновым числится два дома.
— Каким чудом дома Зия Камали до сих пор сохранились?
— На самом деле они в одном шаге от сноса. На этой неделе квартал, где стоят дома Камали, начали расчищать, снесли дореволюционный магазин — торговую лавку 1890 года постройки по улице Красина, д. 38/1. Да, он не был признан объектом культурного наследия, его просто не успели поставить на госохрану. Но это был реальный памятник архитектуры XIX века с ажурной кирпичной кладкой, очаровательным внешним видом и историей.
Дом Зия Камали не могут пока снести, потому что там расселили только одну часть — ту, где жил Мажит Гафури. Застройщики приходят, банкротятся, что-то не дает им достроить эти дома, понимаете? Это золотой квартал — самый центр Уфы, напротив здание республиканского перинатального центра, в 200-300 метрах знаменитый второй лицей…
Застройщик, который должен был снести дом Зия Камали, должен был расселить жителей всего квартала за свой счет, но, видимо, не осилил. Сейчас у них новый застройщик.
У домов Зия Камали была интересная история. Когда он был уже ректором медресе «Галия», он пригласил Мажита Гафури прочитать перед шакирдами свое знаменитое стихотворение «Видно, нет тебя, Аллах!». После того, как он его прочитал, разъяренные мусульмане пришли его бить. А он на тот момент был в типографии. Работники типографии его отбили при помощи гранок, но дом от поджога спасти не удалось. Все его рукописи, книги сгорели. Тогда Зия Камали забрал Гафури с семьей к себе и выделил ему треть дома, где лет шесть Гафури и прожил. Потом ему дали звание первого народного поэта Башкирии и предоставили дом на Гоголя, где сейчас находится его дом-музей.
Когда Гафури съехал, туда переехал Сайфи Кудаш (татарский поэт и писатель, народный поэт Башкирской АССР — прим. ред.). Он — дальний родственник Зия Камали. В 1936 году в рамках знаменитого дела о сговоре ЦДУМ против Советской власти, все имущество у руководства ЦДУМа, включая Зия Камали, забрали. В том числе и этот дом.
Кстати, очень интересно читать воспоминания дочери Сайфи Кудаша Суюмбике Кудашевой про Зия Камали. Когда Камали шел в Третью соборную мечеть на пятничный намаз, встречающейся по дороге ребятне раздавал ароматные пирожки с начинкой из вишни и яблок. В его основной усадьбе был разбит просторный вишневый сад, а во дворе доходного дома был яблоневый сад. Таким образом, пятница для маленьких детей превращалась в праздничный день — день, когда они могли полакомиться пирожками. Вот таким вот образом детям прививали любовь к исламу.
Позже у нас в доме мы нашли книгу — переписанная книга Зия Камали «Философия ислама. 1910 год», возможно, это написано его рукой. Я наводила справки у ученых — все говорят, что рукописи Камали не сохранились. Напечатанные книги есть, есть перевод, в «Асаре» Ризаетдин Фахретдин писал, что он был его другом и сподвижником, но рукописей нет. А у нас есть! Мы конечно не можем утверждать, что это действительно его рукопись, но кто-то же от руки переписывал 80 с лишним страниц арабской графикой на татарском, чернилами, видно шариковой ручки еще не было. Если бы это делал наш прадед или дед Зуфар, в подполе бы он это не хранил.
Я буду бороться за дома Зия Камали до последнего. Потому что Зия Камали работал в нашей Третьей соборной мечети, был имам-хатыбом на протяжении 12 лет с 1924 по 1936, пока его не арестовали. Он был учителем, преподавателем нашего прадеда Мухитдина в медресе «Галия». У нас дома сохранились учебники медресе «Галия», вы сами видели.
— А имя Мажита Гафури во всем этом не помогает? Все-таки главный башкирский народный поэт…
— Да, но при этом у нас в республике мало пропагандируется творчество Гафури, в его мемориальном доме-музее проводятся в основном только дежурные экскурсии. Фонду «Мажит Гафури — 21 век», которому уже 15 лет, не выделяются средства на издание рукописей поэта. Люция Музакировна на свои деньги выпускает новые книжки и брошюры с произведениями Гафури.
Кстати, в январе 2019 мы с ней провели встречу выпускников татарской школы, которая располагалась в здании медресе «Галия» после того, как закрыли медресе. Со слов выпускников школы, это была татарская школа, и она носила имя Мажита Гафури. Но документов, подтверждающих это, не было. В итоге я их нашла! В труде Тузбековой «Медресе „Галия“ — высшее мусульманское учебное заведение Башкортостана (1906–1919 гг.)».
— Дом Зия Камали, допустим, каким-то чудом удастся сохранить, и…
— Если дома Камали будут признаны объектами культурного наследия, то есть несколько путей. Первый — это выкуп дома у его собственников, которые давно мечтают переехать оттуда, то есть мы должны будем за свой счет расселить оставшихся там жильцов. Сейчас эта обязанность лежит на застройщике. Второй — это признать дом аварийным, и расселить жильцов по программе расселения ветхого и аварийного жилья за бюджетные средства. После расселения дома город выставит его на торги по федеральной программе долгосрочной аренды на 20-25 лет «1 рубль аренды в год за 1 кв. м.» с условием реставрации здания.
Недавно нашлась правнучка Камали — Валентина Челик. По образованию она тюрколог-политолог, сейчас живет в Германии, дописывает диссертацию, до этого училась в Стамбуле и вышла замуж за турка. Разыскала она нас через публикации о жизни и наследии Зия Камали в группе «Третья соборная мечеть и медресе „Хасания“». Валентина смогла пролить свет на то, что стало с семьей Зия Камали после его этапирования в Куйбышев, где через несколько лет тюремного заключения он и погиб. Оказалось, что сразу после ареста по «Делу о заговоре руководителей ЦДУМ», инициированном сотрудниками НКВД в 1936 году, и последовавших арестах и расстрелах тысяч имамов по всей России, его семью выгнали из дома (того самого, что ныне находится по адресу Гафури, 89), а дома и имущество экспроприировали. В результате жена Зия Камали с детьми на руках пешком ушла в Свердловскую область.
— Сейчас дома Зия Камали и участок кому принадлежат?
— Частично городу, частично — в частной собственности жильцов. Город, в свою очередь, передал их под развитие застройщику «Агидель Инвест-Строй».
«ЗАХВАТ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ ПОД ВИДОМ МУНИЦИПАЛЬНЫХ НУЖД С ПЕРЕДАЧЕЙ ИЗЪЯТОГО АФФИЛИРОВАННОМУ ЗАСТРОЙЩИКУ»
— Но, прежде всего, вы пытаетесь спасти от сноса дом имама Сатаева, где живете сейчас с двумя детьми, и вернуть мусульманам расположенное рядом здание Третьей соборной мечети. Расскажите, как все началось? Когда постучались к вам в двери и потребовали освободить дом?
— К 2008-му году я уже знала, что наш дом идет под снос. Первое постановление об изъятии нашего дома под муниципальные нужды датировано 2007 годом. После этого мы с мужем начали собирать документы в Главархитектуре, и выяснилось, что наш дом не зарезервирован для муниципальных нужд. Мы успокоились, тем более, компания «СтройИнвест», в пользу которой на тот момент был изъят участок, обанкротилась.
Однако те же самые бенефециары создали вторую компанию «СтроиТЭК», и уже под новым именем продолжили осваивать квартал. В 2011 году по договорам развития застроенных территорий два квартала — от Свердлова, Коммунистической, Гафури, Чернышевского до Султанова — было отдано этому застройщику за 1 млн 600 тысяч рублей.
— За 1 млн 600 тысяч рублей отдали половину исторического центра города?
— Большую часть исторического центра Уфы — 11 га земли.
Сначала мы с мужем пыталась оспорить это юридически: в 2014–2015 годах прошли все инстанции и дошли до Верховного суда, где доказывали отсутствие муниципальных нужд, представляли подлинники документов 1930-х годов о праве застройки свободных земельных участков. Я говорила, что мы — собственники, сами строили этот дом. У нас все документы были в хорошем состоянии. Мы говорили, что нам не нужно денег, что застройке мы не мешаем, отстаньте от нас! Но все суды мы проиграли.
В 2016 году Верховный суд России истребовал из районного суда в Москву все материалы по нашему делу для полной перепроверки всего процесса. В итоге, того судью, который усмотрел признаки, по которым можно было отменить судебное решение в кассации, сменили. И новый судья Верховного суда России отказал нам в передаче дела в кассационную инстанцию. Вот тогда я впервые, наверное, расстроилась. Но за полгода до этого, увидев махинации с нашим кварталом, мы подали жалобу в антимонопольную службу РБ.
— А в чем заключалась суть жалобы?
— Дело в том, что сам договор развития застроенных территорий заключен на пять лет. В 2016-м он должен был истечь. В нем были прописаны существенные условия, что застройщик обязан за свой счет расселить все кварталы, а это более 50 многоквартирных домов. Это раз. И, во-вторых, мы выяснили, что директором «СтроиТЭК»а, на тот момент была Шальнова Марина Борисовна — соучредитель подрядчика ООО «Строительные технологии», она со своей сестрой вела бухгалтерию РК «Огни Уфы», где работала вместе с Александром Филипповым, который к тому моменту стал заместителем главы администрации Уфы. А иск об изъятии нашего дома для муниципальных нужд был подписан именно Филипповым. То есть, мэрия Уфы в лице Филиппова организовала захват частной собственности под видом муниципальной нужды с передачей изъятого аффилированному застройщику «СтроиТЭК».
Я обратилась в ФАС, указав, что в договоре застройки от 2011 года было подписано два к тому моменту известных мне допсоглашения. Первым они продлили срок договора на два года — до 2018-го. А последним вообще продлили до 2021 года, т. е. на 10 лет, по сути, увеличив первоначальный срок в два раза. А у нас в градостроительном и гражданском кодексе прописано, что существенные условия договоров, которые прошли через официальные торги, запрещено изменять во внесудебном порядке.
Антимонопольный орган, проведя свою проверку, возбудил дело. Это был 2015 год, я была беременна младшим сыном. Периодически лежа в больнице, я ходила на эти заседания, последнее было буквально за 6 дней до рождения сына. Само заседание в итоге закончилось только в июле 2016 года. В ходе этих процессов председатель созданной комиссии — замначальника УФАС по РБ неоднократно допытывалась у администрации и у застройщика, почему допущены такие нарушения. Внятно ответить никто из них не мог. А в итоге дело взяли и прекратили, при этом также в документах допустив интересные формулировки. В резулятивной части решения о прекращении дела, которое было составлено в день окончания процесса, указано, что дело прекращено в связи с отсутствием в действиях администрации Уфы состава нарушения антимонопольного законодательства. Но в полном тексте решения причиной прекращения дела указана другая — исполнение выданного предупреждения. Однако согласно ч.1 ст. 48 ФЗ «О защите конкуренции» исполнение предупреждения не является основанием для прекращения уже возбужденного дела о нарушении антимонопольного законодательства.
Но еще большего абсурда делу добавляет то, что в деле два решения о прекращении дела с разными основаниями и с разным составом подписантов. Второе решение о прекращении дела подписал работник УФАС по РБ, который ни на одном заседании не присутствовал и в состав официальной комиссии не входил. Однако ее подпись на решении до сих пор стоит.
Более того, они умудрились сделать запрос в ФАС России, тогда еще законы менялись: с января 2016 года, прежде чем возбудить дело о нарушении антимонопольного законодательства, должно было быть вынесено предупреждение. А до 2016-го по окончании рассмотрения дела выносилось предписание об устранении нарушений и виновное лицо привлекалось к ответственности.
— Но законы же не имеют обратной силы?
— Тем не менее, они решили, что должны вынести предупреждение в рамках уже возбужденного дела. Они отправили всю эту переписку на нескольких листах в ФАС России. На что статс-советник — заместитель руководителя ФАС России, господин Цариковский написал письмо, что да, он усматривает наличие нарушений антимонопольного законодательства и требует довести процедуру до нужного завершения. И что сделали? Вынесли официальное предупреждение об устранении нарушений, потребовав устранить их.
Однако вместо фактического устранения допущенных нарушений администрация Уфы за подписью все того же Филиппова направила в УФАС по РБ простое уведомление, что все нарушения устранены и в качестве доказательства приложили плохо распечатанный, без каких-либо подписей и печатей обычный проект типового договора развитии застроенных территорий. В будущем мэрия Уфы будет придерживаться этого документа при передаче земель другим застройщикам. Об устранении каких-либо уже выявленных в деле нарушений и речи не шло! Тем не менее, дело прекратили. Это все, что нужно знать о том, как коррупция разъедала бюджет Уфы при прежнем руководстве.
Между тем, на сегодняшний день в руководстве УФАС по РБ новые лица, а Филиппов и заменивший его в последующем Руслан Тухватшин оба уволены в связи с утратой доверия. Все чиновники, при которых происходил процесс изъятия дома и земельного участка из частной собственности потомков имама Мухитдина Сатаева, ушли со своих должностей, а дом имама, теперь уже памятник истории, до сих пор стоит, мы — его потомки — до сих пор в нем живем. Против самого Филиппова сейчас возбуждено уголовное дело по поводу хищения бюджетных средств на 1 млрд рублей. И, кстати, «СтроиТЭК» является одним из участников этого уголовного дела
— Вы тоже имеете какое-то отношение к этому?
— Возможно, что какое-то отношение имею и я, так как в 2016 году я писала письма Владимиру Путину о махинациях, высылала документы, писала заявления о хищениях федеральных, республиканских и муниципальных бюджетных средств в рамках расселения ветхого и аварийного жилья в Уфе. И в Фонд ЖКХ, и в генпрокуратуру, и в следственный комитет, и еще многим другим уполномоченным лицам писала.
«Я — ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА, КОТОРАЯ СУМЕЛА ДОБИТЬСЯ ТОГО, ЧТОБЫ МЕЖДУ НАШИМ ПЕРИНАТАЛЬНЫМ ЦЕНТРОМ И ЦЕНТРОМ БАКУЛЕВА ЗАКЛЮЧИЛИ ДОГОВОР НА ТЕЛЕМЕДИЦИНУ»
— Вы дергали за ниточки больших чиновников с большими деньгами. Не было такого, что вам угрожали?
— Слава Богу, наверное, но до последнего нас вообще не воспринимали как угрозу. У них настолько все схвачено, схема уже настолько устоявшаяся, что никто не мог представить, что из-за изъятия у семьи Сатаевых какого-то маленького дома может что-то измениться. Да я и сама до последнего не верила, что получится. Но отступать нам было некуда. Это именно тот случай, когда-либо тебя сломают и отберут все, и ты вряд ли сможешь оправдаться перед своими потомками, либо ты будешь планомерно и монотонно годами оказывать сопротивление захватчикам фамильного дома и тогда, с помощью Всевышнего, что-то изменится в лучшую сторону.
Дело в том, что в 2015 году я пережила личную трагедию — мой новорожденный сын находился при смерти. Еще внутриутробно обнаружили, что он умирает, у него были системные множественные врожденные пороки развития, несовместимые с жизнью. Первую активность, наверное, пережила в тот момент. Я понимала, что пока он внутри меня, по законам биологии что-то могу сделать — принять какое-то лекарство, чтобы у ребенка включились внутренние механизмы исцеления, потому что просто так такие пороки после рождения не исчезают, их можно попытаться изменить только через множество операций на разные органы. Естественно, я очень много молилась
И дошла до того, что уфимские врачи звонили для консультации в Израиль — везде! Я — первая женщина, которая сумела добиться того, чтобы между нашим республиканским перинатальным центром и научным центром сердечно-сосудистой хирургии им. Бакулева заключили договор на телемедицину. До этого такого договора не было, беременным женщинам нашей республики приходилось самим ездить в Москву на консультации и сдавать там анализы. Я их неделю уговаривала! Вот этого всего добилась, причем совершенно бесплатно — в онлайн-режиме по эту сторону экрана сидело все руководство нашего перинатального центра и проводило ЭХО-КГ моему не родившемуся сыну, а по ту сторону огромного экрана консилиум профессоров Московского научного центра руководил самим процессом. И все это происходило как раз напротив дома-усадьбы номер 89 на улице Мажита Гафури, некогда принадлежавшего известному татарскому богослову Зия Камали.
Единственный, кто отказался от меня и моего сына тогда — наш республиканский кардиоцентр. Сказали, что они не в силах что-либо сделать. Между тем московские профессора прописали мне пару сильнодействующих препаратов, которые в итоге и помогли.
— Как сейчас здоровье вашего сына?
— При рождении нам ставили очень много диагнозов, вплоть до генетических отклонений. Мы оба с ребенком пролежали в реанимации, я — во взрослой, он — в детской. Я все это прошла одновременно с судебными процессами. Не сломалась. Ребенок в реанимации лежит, а я выхожу из больницы и иду на суды. Тогда слезно умоляла судью Ленинского района Идиятову, дать мне отсрочку хотя бы на пару месяцев, чтобы я смогла побыть с ребенком, чтобы не выходила из реанимации и не бежала на процессы. Не пошла навстречу. Денег у нас на тот момент уже не было, чтобы нанять юриста, потому что все уходило на лечение. Спустя два года эта судья прославилась на всю страну тем, что перед одним из заседаний насыпала вокруг своего стола соль.
И после того, как нас выписали, ребенок сам по себе начал поправляться. Никто не думал, что он сможет жить. А он родился, и ему становилось все лучше и лучше. Я полностью положилась на волю Всевышнего, и чувствую Его поддержку. С тех пор я и начала активно заниматься правозащитной деятельностью.
«В ПОДВАЛЕ ДОМА МЫ НАШЛИ СТАРИННЫЕ УЧЕБНИКИ И КНИГИ НА СТАРО-ТАТАРСКОМ»
— Вернемся к дому Сатаева. Чем он так ценен, что его любой ценой нужно сохранить?
— Проиграв все суды и получив уведомление от нотариуса, что мэрия Уфы перечислила выкупную стоимость за дом на наши счета, мы поняли, что настал час икс, когда нужно спасать уже не сам дом, а имущество внутри него. Первым делом мы начали перевозить за город домашнюю библиотеку — сотни книг, собранных еще нашим дедом Зуфаром, столовую посуду, фарфоровые наборы, красивую утварь. Потом спустились подпол, добрались до дальних углов и вытащили закрытые баки, чтобы посмотреть, что в них. Открыв их, обнаружили старинные книги и документы на старо-татарском — иске имля. Это сейчас я уже знаю, что в них написано, а тогда даже не представляла, что с ними делать. Читать на иске имля мы не умеем, специалистов среди знакомых тоже не было.
Тем не менее, обнаруженные фотографии с подписями на обороте, а также сами документы сподвигли нас на систематизацию обнаруженных фактов. Я оперативно все изложила на бумаге, обзвонила всех пожилых родственников, расспросила свекра со свекровью и села писать краткую историю членов семьи. Часть старинных фотографий и документов оцифровала и опубликовала в соцсетях.
В дальнейшем события разворачивались очень стремительно. Кто-то из читателей начал переводить названия обнаруженных у нас книг, оказавшихся достаточно ценными и редкими. Кто-то посоветовал сходить в нацархив РБ и попытаться найти документы о судьбе мечети, которая расположена справа от нашего дома. Первое же наше посещение архива увенчалось успехом — мы нашли одно из десятков дел, содержащих документы по Третьей соборной мечети Уфы. Все это мы публиковали в нашем блоге «Записки частного детектива», где до этого размещали результаты расследования махинаций застройщика в нашем квартале.
Со слов нашего дедушки мы знали, что наш прадед Мухитдин (Мухутдин) Сатаев или Мухаэтдин, как он сам писал свое имя, служил имамом и был очень образованным — после окончания Стамбульского университета преподавал логику и литературу в медресе «Галия». Картатай Зуфар (картатай — в переводе с татарского «дедушка» — прим. ред.) тоже любил заниматься историей, писал стихи, сам составлял шежере, как своего рода Сатаевых, так и рода своей жены Адии из рода Емашевых (Ямашевых) и Хисамовых.
В подполе дома мы нашли старинные учебники и книги на иске имля, документы и фотографии столетней давности, где наши прадедушки с прабабушками стоят в красивых нарядах, есть фотография, где один из Сатаевых находится в Германии. Наш картатай Зуфар при поступлении на учебу писал, что он из рабоче-крестьянской семьи, однако сохранившиеся в доме семейные фотографии доказывают обратное. Потом мы нашли рукопись Зия Камали. Тогда я тоже не знала, кто это такой, в местных СМИ о нем вообще мало что пишут. Так узнала, что он когда-то был нашим имамом. С этого и началась борьба за дом.
Описав краткую историю дома, мы подали соответствующее заявление в Башкультнаследие о признании дома имама Сатаева памятником истории на основании приложенных фотокопий документов и книг. В дальнейшем было подано дополнение к заявлению, куда мы приложили фотокопии архивных дел по Третьей соборной мечети и медресе «Хасания», обнаружили и подлинник прошения о разрешении постройки деревянного дома имама при мечети, датированное 1903 годом. Затем мы обратились в ЦДУМ с просьбой поддержать нас и оказать поддержку. Они, изучив документы, уже от своего имени направили соответствующее обращение в Башкультнаследие, где просили признать наш дом памятником истории. С момента, как мы нашли документы, и до постановки дома на госохрану прошло 11 месяцев.
— А как вообще сохранились эти документы? Их специально хранили?
— Репрессии же были, они специально все спрятали. Во-вторых, сила рода, наверное, помогла в сохранении документов. Настолько был сплоченный род Сатаевых! По сохранившимся письмам, почтовым конвертам и поздравительным открыткам на иске имля видно, что они переписывались со всей Россией, и сами Сатаевы жили по всей России — от Калининграда до Владивостока. Например, один брат нашего деда Зуфара — Гимран Сатаев был в советские годы директором ресторана «Владивосток» во Владивостоке, второй брат Ахмет Сатаев — герой ВОВ, депутат Верховного Совета БАССР четвертого и пятого созывов, третий брат Хуснуризял Сатаев — председатель колхоза «Урал» и т. д.
«У МЕНЯ БЫЛА ТОЛЬКО ОДНА ПРОСЬБА — ОСТАВЬТЕ НАШ ДОМ В ПОКОЕ»
— На каком этапе вы находитесь сейчас?
— Еще в сентябре 2018 года мы обратились в Октябрьский и Ленинский районные суды Уфы с заявлениями о пересмотре решений судов по вновь открывшимся обстоятельствам, ранее они признали законным изъятие нашего дома и участка. Основанием для пересмотра мы указывали признание нашего дома памятником истории, как дома, относящегося к комплексу Третьей соборной мечети Уфы, а также включение дома в перечень выявленных объектов культурного наследия Республики Башкортостан. Однако все суды, включая апелляционные инстанции, в пересмотре нам отказали, указав, что признание дома памятником истории не препятствует изъятию его для передачи застройщику «СтроиТЭК», ссылаясь на все тот же договор, который я безуспешно пыталась оспорить в антимонопольном органе.
Время от времени к нам приезжают приставы с целью выселить нас. В сентябре прошлого года пристав позвонила и сообщила, что возбуждено производство о нашем выселении, в пятницу они придут выселять. Я разместила в социальных сетях информацию об этом, и была удивлена тем огромным откликом читателей со словами поддержки. И в день, когда должны были приехать приставы, с половины седьмого утра к нам начали приходить люди — первым пришел поддержать имам мечети «Ихлас» Альфред Давлетшин, приехали поддержать и журналисты многих республиканских СМИ, жители соседнего с нами 9-этажного дома…