Мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма…

«Их штербе», - умирая, сказал Чехов.
Почему по-немецки? Горький не верил в это и утверждал, что было сказано «ишь, стерва!» - слова, обращенные к Книппер. Буревестник революции острил неудачно. Никогда Антон Палыч не мог окорбить женщину, тем более, которую любил. Горький - мог. А посему судил по себе.
В Баденвейлере Чехова лечили немецкий врач Шверер и его ассистент Винтер. В ночь на 2/15 июля 1904 года они были рядом с ним. По традиции русского и немецкого врачебного этикета, видя, что коллега умирает и надежды на спасение нет, врач должен поднести ему шампанского.
Проверив пульс у больного, Шверер попросил подать бутылку. Чехов, сам врач, сразу все понял: это был приговор. Он приподнялся на постели и произнес: «Ich sterbe» - (я умираю).
После этого выпил бокал до дна, улыбнулся и сказал жене: «Давно я не пил шампанского».
Затем тихо лег на левый бок и вскоре умолк навсегда.

Ольга Леонардовна в Ялту к Чехову наведывалась нечасто, все время поглощал любимый МХАТ - репетиции, спектакли. «Тебе, верно, странно думать, что где-то далеко есть у тебя мифическая жена, правда? - писала она Чехову. - Как это смешно. Целую и обнимаю тебя много раз, мой мифический муж». В разлуке они написали друг другу более 800 писем, привыкли к этой переписке, полюбили ее. Даже после его смерти Ольга продолжала писать ему:
«Мне кажется, что ты жив и где-то ждешь моего письма…»
Она пережила мужа на 55 лет.