…Стали братки бить старика, а Афоня рванул цепь в ярости, и помчался ему на подмогу…
Своим большим огородом, взращённым с неимоверными любовью и нежностью, Семен Петрович Медянников гордился словно собственным ребенком, в которого было вложено немало стараний, упорства, и терпения. На обширном земельном участке обнесенном высоким деревянным забором, а сверху еще, и накрученной колючей проволокой, росли помидоры, огурцы, болгарский перец, баклажаны, и ряды разной зелени. Глаз радовался при всем этом вкусном великолепии возведенном в степень искусства, ощущалось при этом, что автор произведения сего искусного, не пожалел души и сердца в кропотливом, и нелегком труде.
Львиную долю урожая своего, Медянников в своего «видавшего виды», но все еще крепенького «жигулёнка» укладывал, и отвозил на городской рынок. Там весьма успешно и скоро продавал изобилие сельское взращенное без всяких там нитратов и «химии» прочей.
К себе во двор пенсионер поднаторевший в огородном деле, никого не пускал. Хотя соседи знавшие прекрасно характер склочный и прижимистый, куркуля старого, удавиться способного за один помидор, в гости то к нему особо не просились. Испытали на себе в свое время, его нападки яростные, когда он обносил свой двор забором, с пеной у рта каждый клочок земли отвоёвывая, когда с лопатою наперевес в атаку бросался за внеочередной полив из крана. Да, и когда годы его уважая, поздороваться с ним просто хотели, огрызался он, и щетинился, словно на корню пресекая любую возможность наладить с ним отношения приятельские…
Жил Семен Петрович давно уж один. Супругу, прекрасной, и щедрой души женщину, едва уживавшейся со склочным и злобным его характером, схоронил он много лет назад. Дети его повзрослели, семьями своими обзавелись, да и разъехались в разные стороны, причем особого желания навещать отца не имели, по причинам вполне объяснимым. Единственным живым существом в жизни его был старый пес Афоня, которого он всю жизнь на цепи держал. Взял Медянников собаку еще щенком, когда тот слепой и беспомощный тычась носиком то туда то сюда, каким-то чутьем особым тряпку отыскал на полу лежащую, да и улегся на нее как на подстилку. Семен Петрович так и ахнул, – вот тебе и щенок! Из благородных что ли? Когда подрос Афоня, то и вовсе на каждом шагу свои «аристократические замашки» показывал – вел себя чинно, степенно, и так подчеркнуто уважительно, что многие диву давались – собака, а ведет себя так, что многим людям у него, и поучиться не грех… Не знал конечно Медянников, недалекий и замкнутый на своем овощном-прилавочном мирке, что этот самый Афоня, – пес с добрыми и умными глазами, – знатного рода потомок, из поколения в поколение, российским царственным особам принадлежащего. Куда уж знать ему…
Посадил Медянников Афоню, на цепь, чтобы двор охранял, словно в кандалы заковал на всю жизнь, что у собаки она и так коротка…Боялся Семен Петрович, что Афоня, без ошейника-то с цепью, огород его «драгоценный» потопчет. Огурчики, помидорчики да зелень разную, с которых прибыль исправно падает в карманчик, изведет. Вот так и просидел на цепи, пес верный и ласковый, все двенадцать лет, и горше ему пришлось, чем невольнику на каторге…Шаг туда, шаг обратно, – и всё…Иной раз сердце собачье кровью да слезами обливалось. Хочется ему на луг зеленый выбежать, по траве духмяной кувыркаться, бегать за бабочками, в озерцо чистое лапы окунуть... Цепь проклятая держит, да ошейник душит словно зверь беспощадный. Лишь ночью, смотрит Афоня на небо темное, – звездами, как каплями золотыми усеянное, и в печали своей уйти туда хочет, где волшебно и красиво, где нет неволи, и цепи железной...
А в один день случилось такое, что открыло глаза Семену Петровичу, на то о чем он особо и не задумывался.
У него на рынке, дела лучше чем у других были, правду надо сказать – таких отборных да вкусных овощей как у Медянникова еще поискать надо. С самого раннего утра, уж у его прилавка покупатели толпились. Вот и «достал» он конкурентов этим делом, да так, что подговорили они братков что на рынке обретаются. Раньше по-другому как-то было, люди добрее что-ли, душевнее? Ноне же, другие времена наступили, – тут одним добрым словом не отделаешься. Плати, али "крышу" имей, но все равно – плати. Кто заплатил, тому и удача и везение и их благоволение…Наведались братки как-то вечером к Медянникову. Он по привычке чутка калитку приоткрыл, думал, кто из соседей чегой-то приперся, а тут так ногой саданули, что Семен Петрович во двор кубарем и покатился. Взяли его пацаны за шиворот, над землей приподняли как куклу гуттаперчевую. Ты мол старик, чего о себе возомнил? Ты то таков есть? Никто ты, и звать тебя – никак! Платишь ты нам – всего ничего. А хочешь работать, так плати втрое! Еще раз на рынок наш сунешься, дозволения нашего не имея, так мы тебя, тут же в огороде и закопаем, а хату твою сожжем вместе с колымагой ржавой!
Медянников очухаться не может, так ему наподдали крепко. А много ли старику-то надо?
Афоня, лает, надрывается, дергает цепь свою, хозяину помочь хочет. Не пускает его цепь проклятая! Завел себя Афоня до исступления, так рванулся, что цепь сорвал, да на обидчиков хозяина с яростным рычанием и кинулся. Одного так рванул за мягкое место, что тот с воплями со двора вон! А за ним и остальные, – шума побоялись, потому как соседи уж поспешили в Медянникову на подмогу, кто с вилами кто с топором... В общем прыгнули пацаны в свою машину, и рванули отсель куда подальше.
Ну, пришел в себя пенсионер, смотрит по сторонам. А люди его с земли подняли, на стул усадили, лицо от кровищи умыли… Смотрит он, и Афоню ищет глазами. Вот он милый, вот он родимый. Спас меня от бандюганов…Собаку гладит, целует, и…плачет. А пес ему руку лизнул, и голову на ладони положил. Простил он человека, столько лет над ним измывавшегося. Потому что у собаки, душа ангельская, такую душу холить да лелеять надо, а не плевать в нее по паскудному…
Снял Медянников с Афони ошейник треклятый, и в огород зашвырнул. На исходе жизни своей, да пса несчастного, понял старик, что не все в жизни купить, да продать можно. Дружба, она не камень драгоценный, она несоизмеримо дороже. Ей, – и вовсе цены нет! Жаль, что слишком поздно он понял это…