Жизнь в ином измерении: как челнинка обучала детей из трущоб Кении и «заразилась» миссионерством

Что стоит за затертым до дыр слоганом «Поможем детям Африки», как жители Кении подсели на «потребительскую» иглу и почему не стоит сравнивать Россию со странами третьего мира — в материале «Татар-информ». Анна Кудрина — выпускница Набережночелнинского педагогического колледжа по специальности «Учитель начальных классов». После получения диплома девушка захотела немного осмотреться и, наконец-то, осуществить давние планы — поехать со своими московскими подругами в Уганду в качестве миссионера. Пробная поездка в благополучную, по африканским меркам, страну «Мои подруги ездят в Уганду регулярно — посещают заключенных в тюрьмах, жителей и детей местных гетто. Раздают там вещи первой необходимости, оказывают медицинскую помощь и многое другое. Они давно меня звали с собой. И я уже готова была к поездке, когда друзья моих родителей — граждане Финляндии, переехавшие 35 лет назад в Кению, — стали усиленно звать к себе. Они также оказывают помощь населению: обеспечивают местных едой, помогают бурить скважины — доставать воду из недр. Они — миссионеры „на зарплате“. В Европе много благотворительных организаций, которые имеют постоянные представительства в африканских странах и полностью их содержат. Вот по приглашению таких сотрудников я и отправилась в Африку», — рассказала о начале своего путешествия челнинка. Так Анна попала в Кению, а не в Уганду. «Возможно, это к лучшему. Потому что, как я теперь понимаю, погружаться в Африку надо постепенно. Кения по сравнению с Угандой считается более благополучной страной», — отметила девушка. Территория Кении сравнима с площадью Татарстана, а вот людей проживают на ней в десятки раз больше — 46 млн человек. Страна считается региональным центром торговли и финансов Африки. «Я пока не была ни в Уганде, ни в Сомали, ни в Эфиопии, но по рассказам друзей и  родственников, которые туда ездили, это реальное „дно“ Африки. Там люди до сих пор живут в соломенных шалашах и хижинах из глины. Примерно такую же картину я рисовала в своем воображении, когда летела в Кению. Думала, меня встретит улюлюкающая толпа в набедренных повязках. Но нет. Столица Кении оказалась приличным городом: с небоскребами и довольно интенсивным автомобильным движением и густым потоком пешеходов в центре», — поделилась первыми впечатлениями челнинка. О кокетливом «кис-кис», грабителях и непунктуальности кенийцев Довольно быстро Анна поняла, что Кения — страна контрастов. Среди кенийцев практически нет представителей среднего класса: тут люди либо богатые, либо нищие. «Я проживала в богатой кенийской семье. Но меня сразу предупредили, чтобы на улицу выходила в максимально закрытой одежде и без украшений. Потому что в Найроби много безработных. И выходцы из бедных районов в центре в основном промышляют воровством или попрошайничеством. И я много раз убеждалась в том, что советы были полезными», — рассказала Кудрина. По словам Анны, у кенийцев нет изначального уважения к представительницам слабого пола. Они не считают, что в присутствии женщины надо соблюдать этикет. На улицах Найроби часто можно увидеть навьюченную сумками женщину, рядом с которой идет налегке мужчина. Кенийцы также несколько бесцеремонно ведут и по отношению к незнакомкам. «Там парни обращаются к незнакомым девушкам: «Кис-кис». Я поначалу, когда слышала такие «позывные», постоянно озиралась в поисках кошки. Только потом мне разъяснили, что к чему», — улыбается челнинка. По словам Анны, на улице кениец может подойти и потрогать тебя. Потому что белый человек здесь в диковинку, а сохранять дистанцию и уважать личное пространство тут не учат. Пару раз девушка сталкивалась на улицах столицы Кении и с попыткой грабежа. «До сих пор страшно вспоминать: видишь человека и понимаешь, что он тебя сейчас будет грабить»,– делится девушка. Но Бог миловал, и наша землячка сумела уберечь свои украшения, мобильник. А еще у кенийцев напрочь отсутствует чувство пунктуальности. «Они могут опоздать на встречу на два-три часа, и для них это нормально. Дети тоже вовремя на урок прийти не могут. Потому что у кенийцев нет понятия „сезонность“. Ведь как у нас в России? Если весной не посадил рассаду или не посеял семена, то осенью не получишь урожай. А у них лето круглый год: в любой день сажай — все равно что-то вырастет. Поэтому время они не чувствуют», — рассказывает миссионерка. Полиция охраняет только границы между бедными и благополучными районами Трущобы занимают полгорода. Они состоят из убогих домиков, собранных из кусков железа. Освещаются такие помещения керосиновыми лампами, но есть лачуги и с электричеством. Улицы «города в городе» — узкие, кривые, зловонные, покрыты нечистотами. «Ни телевизоров, ни интернета, ни других средств общения с внешним миром у бедных кенийцев нет. Поэтому они даже не подозревают о существовании других условий жизни. И, можно сказать, даже счастливы в своем мире», — предполагает челнинка. Здесь никогда не увидишь полицейских. Они только охраняют границу между нищими гетто и цивилизованной частью города, чтобы беднота «не шастала» лишний раз в приличные районы. Внутри трущоб царят криминальные законы, за соблюдением которых следят местные авторитеты. По данным статистики, только в столичном гетто обитают около миллиона людей. «Государство пытается что-то делать с трущобниками. Даже стало строить пятиэтажки наподобие наших панелек. Но переселенцы быстро превращают эти здания в продолжение своих трущоб», — отмечает Анна. Жизнь в Кении достаточно дорогая, цены там европейские: приобретать в магазинах продукты, одежду и вещи первой необходимости могут себе позволить только «денежные» люди. У проживающих в трущобах денег нет вообще. Поэтому среди бедных активно используется бартер. «Люди меняют овощи на другие продукты, одежду. Кто что в состоянии достать — то и меняет. Например, кукурузную муку — на зелень, и наоборот», — приводит пример Анна. Соответственно, и меню у бедных слоев населения в основном состоит из овощей и фруктов. «Выращивают свою свеклу, особый сорт сладкого картофеля, некоторые бананы твердых сортов тоже по вкусу напоминают второй хлеб. Мясо и рыбу не едят почти», — говорит челнинка. При этом с демографией в стране все в порядке. Процветает многоженство, в семье меньше 15 детей не бывает. Педиатрии, как таковой, в стране нет. Как говорится, выживает сильнейший. «Никогда не видела у детей трущоб игрушки. Они гоняют по улицам шины. Из них же сооружают домики. Родители ими мало интересуются. Детей они плодят для того, чтобы в семье было „побольше ладошек“ — с детства приучают их к попрошайничеству. Потому что другого вида заработка здесь нет», — рассказывает Анна. «Африканская безграмотность — это реальность» «В Кении почти все образование платное. Если бы не миссионерские школы, то детям из трущоб просто не на что было бы рассчитывать. Но благотворительным образованием, к сожалению, всю страну охватить нельзя. Поэтому в деревнях есть взрослые, которые ни писать, ни считать не умеют», — рассказала Анна. Анна Кудрина работала в школе при протестантской церкви, как сказали бы у нас, педагогом дополнительного образования. «Пастором нашего прихода являлся выходец из трущоб. Стивен прекрасно понимает, что базовое образование — единственный шанс для бедняка выбиться в люди. И он прилагает все усилия, чтобы маленькие трущобники его получили. Школа содержится на средства, которые присылают из США и стран Европы выходцы из Африки. На эти деньги покупаются канцтовары, одежда для детей и многое другое. Здесь учат английскому языку, математике и другим предметам», — отмечает Кудрина. При церкви построен целый игровой городок, при школе детей кормят. В первом классе им выдают форменную школьную одежду, но она к выпуску превращается в лохмотья. По словам челнинки, взрослые и дети на «белых пришельцев» смотрят как на богов. В этом проявляется их какая-то наивность. Им кажется — раз с ними занимается сам «белый человек», значит, они вытащили счастливый билет и у них в жизни обязательно все сложится, как в сказке. «Я с детьми больше играла в развивающие игры, готовила с ними представления, утренники. Мы с ним ставили театральные постановки. Костюмы сооружали из подручных вещей: покрывало становилось накидкой для рыцаря, бумажной короной украшали голову принцессы. Дети легко шли на контакт — всегда улыбчивые, постоянно подходили с обнимашками. Работать с ними было легко», — говорит наша землячка. По ее словам, перед отъездом из Кении она оставила все оставшиеся денег, чтобы школа могла закупить канцтовары и другие вещи. Я обязательно еще раз поеду в африканскую страну, но теперь, наверное, уже в Уганду. У меня, кажется, возникла устойчивая потребность — делиться знаниями и всем, чем я обладаю, с теми, кто этого лишен только потому, что родился не там», — сказала Анна Кудрина. При этом Анна довольно критично отозвалась о психологии африканцев. «В конце поездки у меня возникло ощущение, что африканцы несколько потребительски относятся к работе многочисленных миссионерских организаций. Они ждут не только грузы из Европы и США, но и повышение качества услуг по образованию и медицины, других преобразований. Сами же вкладываться в собственную страну не очень хотят. И это настораживает, но не отталкивает. Потому что когда работаешь с детьми, то понимаешь — возможно, наши встречи это лучшее, что у них есть в жизни», — говорит Анна. По ее словам, также после африканской командировки невольно наступило переосмысление ценностей, поменялось отношение к своей стране. «Мы все привыкли говорить, что Россия — страна третьего мира, у нас все плохо, „Не ту страну назвали Гондурасом“. Теперь я понимаю, что это все дешевые понты, необоснованная критика, эпатаж, они ничего не имеют общего с реальностью. Большинство россиян даже представления не имеют о настоящей бедности. Поэтому принижать и ругать свою страну я теперь буду реже», — делится мыслями челнинка.