Asia Times: Как Тегеран вписывается в стратегию России и Китая

Сказать сложные — ещё даже не обозначить позиции Ирана и России на геополитической шахматной доске. Что ясно в наш нынешний шаткий момент, так это что они партнёры, как я уже ранее сообщал. Хотя и не стратегические партнёры, как Россия и Китай, но триада Россия-Китай-Иран остается решающей в продолжающемся многоуровневом долгосрочном процессе интеграции Евразии.

Через несколько дней после нашего сообщения в «Эйша Таймс», в статье — основанной на «высоких источниках, близких к иранскому режиму» и переполненной нагнетанием страха, беспочвенными обвинениями в коррупции и откровенным невежеством в отношении ключевых военных вопросов — заявлялось, что Россия превратит иранские порты Бандар Аббас и Чабахар в передовые военные базы, укомплектованные подлодками, силами специального назначения и истребителями Су-57, таким образом накладывая «мёртвую хватку» на Персидский Залив.

Для начала, «высокие источники, близкие к иранскому режиму, никогда бы не раскрыли столь чувствительные подробности, касающиеся национальной безопасности, тем более англо-американским иностранным СМИ. В моем случае, даже хотя я несколько раз посетил Иран, постоянно сообщая об Иране и в «Эйша Таймс», от которой и приезжал, я даже не смог получить ответы от генералов КСИР на 16 конкретны вопросов, направленных за месяц. По данным моих собеседников, они считаются «слишком чувствительными» и, да, вопросом национальной безопасности.

Предсказуемо, что сообщение было полностью опровернуто. Один из мои высоких источников Тегеране на вопрос о достоверности был резок: «Абсолютно не так». В конце концов конституция Ирана решительно запрещает размещение иностранных войск на иранской земле. Меджлис — парламент Ирана — никогда бы не одобрил такого шага, за исключением крайних случаев, например, в качестве последствия американского военного нападения.

Что до военного-сотрудничества России и Ирана, грядущие совместные военные учения в «северной части Индийского океана», включая Ормузский пролив — первый такой случай, возможный лишь по особому соглашению.

Аналитик Геннадий Нечаев весьма близок к реальности, когда отмечает, что в случае развития российско-иранского сотрудничества, открылась бы возможность «постоянного базирования российского флота в одном из иранских портов с предоставление поблизости аэродрома — того же типа, что в Тартусе и Хмеймиме на Средиземноморском  побережье Сирии». Однако до этого надо пройти долгий и трудный путь.

И это приводит нас к Чабахару, который оказывается интересным вопросом. Чабахар — глубоководный морской порт в Оманском заливе и ключевой пункт образа мини-шёлкового Пути Индии. Индия значительно вложилась в Чабахар, чтобы он был соединён с шоссе в Афганистан и Центральную Азию, и в будущем — железной дорогой на Кавказ. Таким образом, Индия могла бы обойти Пакистан, если говорить о торговых путях.

Однако, Чабахар может стать и важным узлом Новых Шёлковых Путей или Инициативы «Пояса и Пути». Индия и Китай — как и Россия — члены ШОС. Иран раньше или позже тоже станет полным членом ШОС. Только тогда «могла бы» открыться возможность — и акцент на «могла бы» — для появления время от времени российского или китайского флота у причалов Чабахара, но всё же не для его использования в качестве передовой военной базы.

Есть нефть, будем путешествовать

По Ирану российско-китайское стратегическое партнёрство работает в параллель. Приоритет Китая — поставки энергоносителей, и Пекин соответственно работает на шахматной доске. Посол Китая в ОАЭ только что опубликовал пробный шар, упомянув, что Пекин может рассматривать сопровождение танкеров в Персидском Заливе и Ормузском проливе. Это могло бы произойти независимо или — морковка перед носом — как часть вашингтонской операции «Сентинел», в рамках которой на данный момент сумели найти лишь одного члена «коалиции желающих» — Соединённое Королевство.

То, что происходит в настоящее время в Персидском Заливе, ещё более забавно. А я подтверждал с энергетическими торговцами в Дохе в конце прошлого месяца, спрос на нефть  уже выше, чем был в 2018-м. И вследствие этого Иран продает больше своей нефти.

Танкер покидает Иран с выключенным транспондером, нефть перегружается на другой танкер, а затем перемаркируется. Судя по словам торговцев, «Если убрать с рынка два-три миллиона баррелей ежедневно из-за наложенных на Венесуэлу и Иран санкций, плюс сокращение добычи ОПЕК, то вы увидите повышение цены».

Но повышения цены нет. Цена сырой нефти Брент остается на самом низком уровне за семь месяцев, около US$60 за баррель. Это означает, что Иран продолжает продавать, главным образом Китаю. Пробный шар, запущенный в ОАЭ, вполне мог быть прикрытием Китая его закупок иранской нефти.

Министр иностранных дел Ирана Джавад Зариф снова и снова доказывает своё дипломатическое мастерство, намного опережая администрацию Дональда Трампа. Но все основные решения в Иране исходят от Верховного Лидера Аятоллы Хаменеи. Это относится и к позиции Тегерана в отношении многоуровневой поддержки со стороны российско-китайского стратегического партнёрства.

Что кристально прояснили прошедшие несколько месяцев, так это как магнит Россия-Китай привлекает ключевых евразийских партнёров: Иран, Турцию и Пакистан. И будьте уверены: поскольку Тегеран может быть крайне горд своей политической независимостью, обнадеживает понимание того, что Иран есть и определённо продолжает оставаться последней «красной чертой» для России и Китая.