Стихи для неосуществившегося читателя. Поэзия академика Вяч. Вс. Иванова

Вячеслав Всеволодович Иванов. Поэзия всегда для меня была очень важным видом моих занятий. В какой-то степени даже и сейчас я пишу стихи, хотя уже нечасто. Но печатать эти стихи было в те времена просто невозможно. По отцу я знал, что такое писатель, который пишет в стол, для будущего, и понимал, что это достаточно внутренне тяжелое занятие. Потому что оно предполагает неосуществившегося читателя. Тем не менее, я поступил на филологический факультет. Считал, что нужно заняться литературой теоретически. В этом смысле отец для меня был примером. Он сам много усвоил от своих друзей формалистов (Шкловский, Тынянов – это были его близкие друзья). Поэтому мне казалось, что серьезные занятия формой литературы – это то, чем можно было бы продолжить свои литературные увлечения. Оказалось, что и это было уже невозможно. В это время советское литературоведение стало уже официозным. И тогда лингвистика стала для меня выходом из сложной ситуации. - Акад. Вяч. Вс. Иванов ГОРОДОК ПИСАТЕЛЕЙ ПЕРЕДЕЛКИНО В ушах довоенное Переделкино: Патефон: “How do you do, Mr. Brown?” Отец американское смотрел кино, Никто не сомневался: Голливуду нет равных! Кончаловские пересказывали восторженно, Как Мейерхольд в мемуарах вспоминает fin de siecle У Афиногеновых старинный прибор для изготовленья мороженого... ...Скажите, как из писателя получается зэк? И когда посадили жену композитора Прокофьева, Только что с ней и детьми вернувшегося из-за границы? На этом оборвалась любовь его... А что вообще тогда могло сохраниться? How do you do?.. Довоенное детство рушится. В старой России людей столько было лишних: Раскулачен дачный сосед — сельский мастер игрушечный, Кустарь-одиночка, единоличник! Но оставшимся выжить пришлось тем не менее. Не музею — истории скажем спасибо: С двух сторон городок ограждали разграбленные имения Славянофила Самарина и митрополита Филиппа. Мы границами этих забытых имен ограничены — Спрятан столб с родовой колычевскою славой: Перечислены все — кто зарезан в опричнину, Пал под Бородином и погиб под Полтавой. В парке, где санаторий, поместье Самарина — Там наследовалась размышленья отвага: Молодого деревня запомнила барина, Позже ставшего прототипом Живаго. В переделкинском детстве нетрудно запутаться: Mr. Brown Fin de siиcle How do you do? Две усадьбы разгромленные стояли в распутицу, Как в бреду нам явившиеся — я до них добреду! ***** Ты не была озлоблена. А просто — дождь косой, А просто все раздроблено, Совсем как Пикассо. Все вдребезги, все в оспинах, Поди попробуй склей! Хоть после наши россыпи Напишет Пауль Кле, Хоть после из мозаики, Нам застилавшей взор, Поэты и прозаики Свой понаткут узор. Все на куски, все в трещинах, Как битое стекло. Но в снах, тобой обещанных, Обоим нам везло! ***** Обезьяний питомник, где в клетках случайно не мы, И случайно билеты на вход не у братьев хвостатых. Бесконечна тоска человекообразной тюрьмы, Где подопытных держат почти что в больничных халатах, И не сводит с толпы ненавидящих загнанных глаз Шимпанзе, словно негр, предназначенный для линчевания. Из концлагеря этого смотрит на нас Очумелого нашего века душа обезьянья. ***** Недоноски строчили доносы. И теперь до того я дорос, Что сообщники ведьмы безносой Потащили меня на допрос. Но ничто не казалось бы лучше Этих сразу сгустившихся туч, Если б отняли благополучье, Тучность лжи, чей поток так тягуч. Не расправы страшусь я кровавой, Я-то знаю, кто прав, кто не прав. Искушение властью и славой Хуже всех неприкрытых расправ. ***** Галактион Табидзе мог Решиться стать самоубийцей, Но то Галактион Табидзе, И Бог ночует между строк. Галактион Табидзе знал, Что надо вечным сном забыться. Но то Галактион Табидзе, И Бог ночует между скал. И Бог ночует между гор И видит городов пробелы, Где Грузия окаменела И башен слышен разговор. Где жизнь идет едва-едва Нездешним отсветом согрета И только мертвого поэта Нам изредка слышны слова. ***** Глаз твоих излученье, Их немыслимый свет. Только в нем излеченье От разломанных лет, Только с ним разлученья Настоящего нет. Свет, струящийся прямо С высоты на меня С грустью тою же самой, С той же болью огня, Как в оконную раму Подборка Владимира Кудрявцева