Русский костюм Пушкина

Олег ПЕТУХОВ рассуждает о народолюбии Пушкина после прочтения книги профессора Е.М.ВЕРЕЩАГИНА.

В 2018 году в Москве, в издательском доме «Познание» вышла объемная (576 с.) книга доктора филологических наук, профессора Е.М.Верещагина «Творческие замыслы А.С.Пушкина, оставшиеся в черновиках. Доступные текстологические очерки». В ней особенно вызывает любопытство очерк «Сходства между Онегиным и Пушкиным: семиотика вольных одеяний», в котором автор на основании свидетельств очевидцев и черновиков поэта сравнивает проявления народолюбия Пушкиным и Онегиным.

Верещагин изучил рукописи Александра Сергеевича и нашел недостающие фрагменты из романа «Евгений Онегин». В беловой рукописи главы четвертой Пушкин вычеркнул полностью отдельную строфу, в которой описывается совсем не европейский наряд Онегина. Известно, что точно такой же наряд (русская рубашка, кушак, армяк, широкополая шляпа) носил на людях автор в своей ссылке в селе Михайловском.

Верещагин приводит аргументы из воспоминаний очевидцев, доказывающих русскость Пушкина, его бесконечный интерес к «простому народу». На ярмарке под Святогорским монастырем он бросил слепцам слишком большую сумму, ассигнацию в 25 рублей, пел христианские стихи о Лазаре вместе с монастырскими нищими. В селе Жадрицы у отставного генерал-майора П.С.Пущина дружески обходился с крестьянами, здоровался за руку, и вступал с ними в долгие беседы. В город Екатеринославль он въехал, вырядившись разбойником – в красной рубахе, опояске и поярковой шляпе. Тем самым продемонстрировал свою близость к народу. Приехав в город Оренбург, Пушкин просил собрать ему стариков и старух, которые могли помнить Пугачева. Александр Сергеевич был одет в сюртук, шинель, и тем самым добился доверия «простых людей», получил ценную информацию от современников Пугачева.

Пушкин помнил святцы всех друзей и их детей; никого не забывал поздравить

Поэт и литературный критик А.А.Григорьев первым обратил внимание на русскость Александра Сергеевича в известной статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина»: «Пушкин – наше все. Пушкин – пока единственный полный очерк нашей народной личности, самородок, контурами набросанный образ народной нашей сущности».

Философ И.А.Ильин в работе «Пророческое призвание Пушкина» подробнее прочих останавливается на народолюбии Александра Сергеевича. Ильин пишет, что поэт глубоко чувствовал свой народ, его историю, его миф, его государственный инстинкт. Пушкину была дана русская страсть, чтобы он показал, сколь чиста и значительна она может быть, когда согласуется с христианским учением. И был дан ему именно русский ум, чтобы Александр Сергеевич показал, какой безошибочной предметности, какой сверкающей ясности можно достичь, когда созерцание сосредоточено, воля благородна, а душа открыта, внимательна, свободна. То, что его вело, – это была любовь к России, страстное углубление в прошлое страны, в русскую простонародную жизнь.

Он не только запоминал сказки няни Арины Родионовны, но и впоследствии шел к хороводу, слушал песни, записывал их и сам плясал вместе с девушками и парнями.

Изучить русскую историю он стремился по первоисточникам. На основании полученной информации и своего жизненного опыта Александр Сергеевич приходит к осознанному пониманию следующего: «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою, история ее требует другой мысли, другой формулы...»; «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно; не уважать оной есть постыдное малодушие»; «Клянусь вам моею честью, что я ни за что не согласился бы - ни переменить Родину, ни иметь другую историю, чем история наших предков, какую нам послал Бог»; «Не допускать существования Бога – значит быть еще более глупым, чем те народы, которые думают, что мир покоится на носороге».

Проницательный Ильин полно отметил те черты характера, которые выделяют русский народ, в том числе и Пушкина. Вот эти черты: жизненная свобода, душевный простор, созерцательность, творческая легкость, страстная сила, склонность к дерзновению, опьянение мечтою, щедрость и расточительность, искусство прожигать быт смехом и побеждать страдание юмором.

Философ С.Л.Франк в этюде «Религиозность Пушкина» заметил важные детали: В Поэте «обнаруживается задор цинизма, типично русская форма целомудрия и духовной стыдливости, скрывающая переживания под маской напускного озорства». Александр Сергеевич уразумел живой источник питания для личной независимости и величия – это любовь к малой Родине («любовь к родному пепелищу), любовь к родному прошлому («любовь к отеческим гробам»). По Франку, Пушкин утверждает в качестве своих главных ценностей личную свободу и внутреннюю независимость.

А вот Д.С.Мережковский в работе «Пушкин» сравнивает творчество Александра Сергеевича с народными песнями: «Какова песня народа – такова и литература: явно проповедующая смирение, жалость, непротивление злу, втайне мятежная». Мережковский раскрывает неосуществленный замысел Поэта о поэме из народного быта «Стенька Разин». По мнению писателя, Пушкин переосмысливает песни молодого народа, полуварварского, застигнутого, но неукрощенного ни византийской, ни западной культурою, все еще близкого к своей природе.

После прочтения очерка Верещагина «Сходства между Онегиным и Пушкиным: семиотика вольных одеяний» становится понятно, что народолюбием заразился Александр Сергеевич в селе Михайловском, передал это качество своему герою Евгению Онегину, и не ограничился в романе описанием внешних выходок (ношением русского костюма), но и публикацией либеральных установок, в частности идее о замене барщины оброком.

Подвести итог необходимо словами философа Ильина: «Пушкин показал русскому человеку своей жизнью, своим национальным творчеством: к чему он призван, что он может, что в нем заложено, чего он бессознательно ищет, какие глубины дремлют в нем, какие высоты зовут его».

Олег ПЕТУХОВ