Волгоградец Дмитрий Нестеренко бережно хранит книгу, подаренную ему опальным руководителем ГДР
В конце бурных 80-х годов прошлого века наш земляк, бывший военный политработник Дмитрий Нестеренко, почти год довольно близко общался с экс-руководителем ГДР Эрихом Хонеккером. Об этом периоде своей жизни Дмитрий Алексеевич рассказал нашему коллеге Валерию Коновалову.
«Пол драил даже генерал»
– Дмитрий Алексеевич, как вы впервые увидели Эриха Хонеккера?
– Я служил в военном госпитале Белица, земля Бранденбург. Во время Первой и Второй мировых войн это был ведущий немецкий военный госпиталь, в котором в 1916 году лечился даже Адольф Гитлер. Потом госпиталь стал крупнейшим советским военным госпиталем за рубежом.
Однажды меня вызвали к начальнику госпиталя. Захожу, а там, кроме него, сидят его зам, наш начмед и начмед из штаба ГСВГ генерал-майор Васин. Он и сообщает нам, что сегодня в 16 часов в наш госпиталь прибудет на обследование Главком ГСВГ с женой и что их надо хорошо принять и разместить.
Читайте еще в рубрике «Выбор редакции»:
Реставрацию всемирно известной скульптуры на Мамаевом кургане завершат к 75-летию Победы
Решили, что это будет двухэтажный особнячок с мансардой, в котором жила семья начальника госпиталя. Генерал дал мне марки, чтобы я поехал в город и купил в киоске все газеты и журналы на немецком языке.
– Вы уже тогда не заподозрили, что тут что-то не то?
– Ну как же! Начальника госпиталя выселяют из особняка, а газеты и журналы для якобы Главкома велено купить на немецком языке...
Пока я ездил за прессой, жены офицеров чистили и мыли весь особняк.
И не они одни – сам генерал вместе с ними драил пол и натирал паркет.
– И вот наступает самый важный момент...
– Да. Ровно в 16 часов в ворота КПП госпиталя въезжают три «Волги». Из первой и последней машин выходят по два полицейских, а из средней – Хонеккер с супругой.
Читайте еще в рубрике «Выбор редакции»:
75-летний мастер спорта из Волгограда примет участие в первенстве Европы
Трудности перевода
– И вы его вот так сразу узнали?
– Да, я его сразу узнал, уж очень напряженной тогда была ситуация в ГДР: в октябре 1989 года тяжелобольной Хонеккер, под давлением Политбюро ЦК СЕПГ, был вынужден подать в отставку.
На следующее утро немецкие полицейские уехали, а на смену им из штаба группы войск прибыли взвод охраны и два особиста – старшие лейтенанты, оба – Андреи. Мы их прозвали «молчу-молчу».
– То есть о прибытии Хонеккера в советскую воинскую часть не было известно никому?
– Ну как же! Иностранные журналисты тут же все пронюхали и целыми днями осаждали наш КПП. Я почти каждый вечер видел себя, выходящим из КПП, в их теленовостях…
– Как же репортеры работали, если на территорию госпиталя вход им был запрещен?
– Вот из-за этого и случались разные казусы. Однажды журналист самого влиятельного западногерманского журнала «Шпигель» спросил у нашего солдата, стоявшего в наряде на КПП: «Хонеккер тут?» – «Тут!»
Русское слово «тут» репортер воспринял как похожее на немецкое «tоd» – смерть.
Читайте еще в рубрике «Выбор редакции»:
Волгоградцы увидели редкие фотографии сталинградских детей
Эй вы там, на «верху»: в «нижнем» или «верхнем» детсаду оставят малышей Кумылги
Где тепло, там и родина: волгоградец открывает соцгостиницу для бездомных
И весь мир тут же облетела сенсация: «Хонеккер умер в советском госпитале». И три дня возле нашей части не было ни одного журналиста...
– А потом?
– И только уже позже представитель «Шпигеля» приехал и стал просить начальника госпиталя дать официальное опровержение. Но тот ответил: «Сами сообщали, сами и опровергайте».
– А вы сами на каком языке общались с Хонеккером?
– На немецком и на русском. Я хорошо знал немецкий. Каждый день я приносил ему свежую прессу и почту. Ему постоянно приходили письма из ГДР и ФРГ. Однажды какой-то немец из Западной Германии прислал посылку, я ее доставил. Он вскрыл ее при мне. Там оказались поздравление с Рождеством и сладости.
А еще мы ежедневно после обеда прогуливались с Хонеккером по парку госпиталя и во время этих прогулок я обучал его разговорному русскому языку.
– И Хонеккер был прилежным учеником?
– Наши прогулки с ним длились год. И он успел выучить много слов и необходимых ему для общения фраз. Иногда с нами прогуливалась его супруга. А она хорошо говорила по-русски.
– А из родственников его никто не навещал?
– Иногда приезжала его старшая дочь. Она преподавала в институте, из которого ее впоследствии уволили. Младшая же дочь вышла замуж за чилийца и жила в Чили.
Читайте еще в рубрике «Выбор редакции»:
«С куклами на вытянутых руках бегаем и ползаем»: как выглядит детский спектакль из-за кулис
Камышинские супруги-отшельники на Крещение омывались из колодца-«бутылки»
Многодетная бабушка из волгоградского села встречает свою 109-ю весну
«Я свою задачу выполнил»
– Каким в общении он был человеком?
– Эмоциональным. Помню, когда мне нужно было уезжать в Союз, он узнал об этом и во время нашей последней прогулки предложил заглянуть в наш книжный киоск.
Он выбрал книгу Дейла Карнеги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей», подписал ее: «Настоящему другу», поставил дату и вручил книгу мне.
А при расставании он снял шляпу, обнял меня и сказал: «Дыма (он так произносил мое имя), империализм свою задачу выполнил!» И заплакал у меня на груди...
– А потом вы не следили за его судьбой?
– Следил, я уехал в Союз и потом узнал, что 13 марта 1991 года супругов Хонеккеров вывезли на советском военном самолете в Москву.
Но его отношения с Горбачевым становились все хуже и хуже, а в декабре 1991 года правительство РСФСР потребовало от Хонеккеров покинуть страну, пригрозив экстрадицией. И они укрылись в посольстве Чили.
Читайте еще в рубрике «Выбор редакции»:
92-летний агроном из волгоградского хутора работала в Верховном Совете
В Палласовском районе увековечили память пропавшего в 1941 году земляка
Волгоградцы отмечают 95-летний юбилей поэтессы Маргариты Агашиной
Потом Горбачев все же отдал его на растерзание немцам – на аэродроме в Германии Хонеккер был арестован и препровожден в тюрьму Моабит, а его супруга улетела к дочери в Чили.
13 января 1993 года Хонеккер был освобожден из заключения, которое продлилось 169 дней, и сразу же вылетел к семье в Чили. А 29 мая 1994 года он умер в возрасте 81 года и был похоронен в Сантьяго.