Как было поставлено Военное дело у славян в IV-VI вв.
История древности — это по преимуществу история войн. Война не просто сопутствовала жизни древних обществ, она была неотъемлемым и, без преувеличения, наиболее важным способом социального взаимодействия, ключевым фактором бытия.
«Мирные дикари» — всего лишь пасторальная идиллия, преследующая так называемые цивилизованные народы на протяжении почти всей их истории. На самом деле, детство человечества прошло отнюдь не в детской комнате, а на полях сражений. Согласно археологическим исследованиям доисторических стоянок в Европе, Северной Америке и Северной Африке, самые ранние случаи группового боя датируются XII тыс. до н. э.
Дикарь, варвар жил войной и для войны, которая представлялась ему мировым законом. Он творил историю единственно доступным ему способом, — сжигая города и поселения, истребляя племена и народа, стирая с лица земли государства и цивилизации. Следы его деяний большей частью уже упрятаны в земные недра, но об этих разрушительных победах громогласно вопиют — то с радостью, то с ужасом — сотни тысяч разноязыких страниц анналов, хроник и летописей, несчётные мириады легенд, преданий, мифов, поэм и песен. В древней литературе, устной и письменной, безраздельно царит суровый образ Воина, готового без устали разить врагов и погибнуть в пьянящем исступлении битвы. Наградой ему служат слава, мощь, власть, обогащение — высшие ценности варварского общества на этом свете и в загробном мире.
Такими воинственными людьми предстают и славяне — на страницах Тацитовой «Германии» (конец I в. н. э.) — книги, положившей начало «письменной» истории славянского этноса (под именем "венедов"). По словам римского историка, «разбойничьи шайки» славян в то время рыскали «по всем лесам и горам» на обширной территории между Прибалтикой и Дунаем.
Но пока славянские набеги не тревожили имперского лимеса, римляне обращали на них мало внимания. Они даже с трудом отличали славян-венедов от германцев и сарматов. Присмотреться к ним внимательнее позднеантичных политиков и военных заставили события первой половины VI в., когда на волне Великого переселения народов славяне стали большими массами переправляться через Дунай и вторгаться на земли Ромейской (Восточно-Римской) империи.
О боевых качествах славян и постановке у них военного дела ромеи отзывались без тени пренебрежения. Исключительно свободолюбивые, славяне «никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле» (Маврикий, «Стратегикон», VI в.). Всё взрослое мужское население было воинами. Их вооружение состояло из коротких метательных копий (по два-три на каждого бойца), луков с отравленными стрелами и больших «труднопереносимых» щитов. Каких-либо защитных доспехов славяне не использовали и бросались в бой полуголые, без «плаща и хитона».
Не зная правильного боевого порядка, славяне предпочитали совершать нападения на своих врагов в лесистых местах или горных ущельях. Засады и внезапные нападения были их излюбленными тактическими приёмами. На открытых местах они редко принимали сражение. Если же такое случалось, то славяне с криком (Прокопий Кесарийский пишет о «волчьем вое») всем скопом устремлялись на врага. Дальнейшее зависело от случая: «И если неприятели поддаются их крику, славяне стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать в рукопашной силу своих врагов, убегают в леса, имея там большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в теснинах» (Маврикий, «Стратегикон»).
При помощи боевого клича славянские воины входили в состояние экзальтации и устрашающим образом воздействовали на психику противника. Яростные крики варваров, их неистовство в бою порождали у людей античной культуры «великий ужас». Показательна в этом отношении битва между римлянами и кельтами, произошедшая в 390 г. до н. э. Противники впервые столкнулись на поле боя, и римляне буквально оцепенели, увидев перед собой рослых воинов с развевающимися волосами, танцующих под непривычные для римского уха звуки музыкальных инструментов, напоминающие звериный рев. А когда кельты единогласно издали страшный крик, повторённый эхом долин, римлян охватил панический ужас, и они, даже не попытавшись вступить в бой, обратились в бегство .
Для славянского войска не существовало водных преград. Привыкнув селиться по руслам рек, славяне легко переправлялись через них в случае необходимости и в этом искусстве, по мнению Маврикия, не имели себе равных. Умели они и по многу часов прятаться под водой, дыша через срезанные тростниковые трубки. Только опытные ромейские воины могли распознать ложную тростинку «по срезу и положению», и тогда сильным ударом по ней пронзали сидящим в воде глотки, или, выдернув тростинки, вынуждали их вынырнуть из воды.
Во главе славянских ополчений стояла родоплеменная верхушка, связанная узами определённой иерархии. В «Готике» Иордана (VI в.) рассказывается один эпизод, относящийся к славянской истории IV в. В то время на территории Северного Причерноморья существовала могущественная держава готов. Славянские племена, обитавшие на землях Восточного Прикарпатья, были подчинены готам и платили им дань. Но когда на готов напали степные племена гуннов, славяне отказались поддерживать своих угнетателей и выступили против них с оружием в руках. В первой стычке славяне одержали верх, но, в конце концов, победа осталась за готами. Чтобы удержать славян в повиновении, готский предводитель Винитарий прибегнул к террору. По его приказу были распяты славянский вождь по имени Бож, его сыновья и 70 знатных людей (Иордан называет их «первые», primarios). Интересно, что Иордан проводит равенство в титулатуре победителя и побеждённого. И Винитарий, и Бож названы у него королями (regem). Видимо, славянский князь Бож возглавлял крупный союз семидесяти славянских родов, во главе которых стояли менее крупные вожди или племенные старейшины.
Вместе с тем рассказ Иордана свидетельствует о высоком внутриплеменном авторитете славянских вождей, так как расправа над верхушкой славян прекратила их сопротивление готам. Этот эпизод сопоставим с рассказом Тацита о том, как знатный германец Сегест советовал римскому полководцу Вару заключить в оковы вождей германского племени херусков. «Простой народ, — уверял он, — ни на что не осмелится, если будут изъяты его предводители».
«Мирные дикари» — всего лишь пасторальная идиллия, преследующая так называемые цивилизованные народы на протяжении почти всей их истории. На самом деле, детство человечества прошло отнюдь не в детской комнате, а на полях сражений. Согласно археологическим исследованиям доисторических стоянок в Европе, Северной Америке и Северной Африке, самые ранние случаи группового боя датируются XII тыс. до н. э.
Дикарь, варвар жил войной и для войны, которая представлялась ему мировым законом. Он творил историю единственно доступным ему способом, — сжигая города и поселения, истребляя племена и народа, стирая с лица земли государства и цивилизации. Следы его деяний большей частью уже упрятаны в земные недра, но об этих разрушительных победах громогласно вопиют — то с радостью, то с ужасом — сотни тысяч разноязыких страниц анналов, хроник и летописей, несчётные мириады легенд, преданий, мифов, поэм и песен. В древней литературе, устной и письменной, безраздельно царит суровый образ Воина, готового без устали разить врагов и погибнуть в пьянящем исступлении битвы. Наградой ему служат слава, мощь, власть, обогащение — высшие ценности варварского общества на этом свете и в загробном мире.
Такими воинственными людьми предстают и славяне — на страницах Тацитовой «Германии» (конец I в. н. э.) — книги, положившей начало «письменной» истории славянского этноса (под именем "венедов"). По словам римского историка, «разбойничьи шайки» славян в то время рыскали «по всем лесам и горам» на обширной территории между Прибалтикой и Дунаем.
Но пока славянские набеги не тревожили имперского лимеса, римляне обращали на них мало внимания. Они даже с трудом отличали славян-венедов от германцев и сарматов. Присмотреться к ним внимательнее позднеантичных политиков и военных заставили события первой половины VI в., когда на волне Великого переселения народов славяне стали большими массами переправляться через Дунай и вторгаться на земли Ромейской (Восточно-Римской) империи.
О боевых качествах славян и постановке у них военного дела ромеи отзывались без тени пренебрежения. Исключительно свободолюбивые, славяне «никоим образом не склонны ни стать рабами, ни повиноваться, особенно в собственной земле» (Маврикий, «Стратегикон», VI в.). Всё взрослое мужское население было воинами. Их вооружение состояло из коротких метательных копий (по два-три на каждого бойца), луков с отравленными стрелами и больших «труднопереносимых» щитов. Каких-либо защитных доспехов славяне не использовали и бросались в бой полуголые, без «плаща и хитона».
Не зная правильного боевого порядка, славяне предпочитали совершать нападения на своих врагов в лесистых местах или горных ущельях. Засады и внезапные нападения были их излюбленными тактическими приёмами. На открытых местах они редко принимали сражение. Если же такое случалось, то славяне с криком (Прокопий Кесарийский пишет о «волчьем вое») всем скопом устремлялись на врага. Дальнейшее зависело от случая: «И если неприятели поддаются их крику, славяне стремительно нападают; если же нет, прекращают крик и, не стремясь испытать в рукопашной силу своих врагов, убегают в леса, имея там большое преимущество, поскольку умеют сражаться подобающим образом в теснинах» (Маврикий, «Стратегикон»).
При помощи боевого клича славянские воины входили в состояние экзальтации и устрашающим образом воздействовали на психику противника. Яростные крики варваров, их неистовство в бою порождали у людей античной культуры «великий ужас». Показательна в этом отношении битва между римлянами и кельтами, произошедшая в 390 г. до н. э. Противники впервые столкнулись на поле боя, и римляне буквально оцепенели, увидев перед собой рослых воинов с развевающимися волосами, танцующих под непривычные для римского уха звуки музыкальных инструментов, напоминающие звериный рев. А когда кельты единогласно издали страшный крик, повторённый эхом долин, римлян охватил панический ужас, и они, даже не попытавшись вступить в бой, обратились в бегство .
Для славянского войска не существовало водных преград. Привыкнув селиться по руслам рек, славяне легко переправлялись через них в случае необходимости и в этом искусстве, по мнению Маврикия, не имели себе равных. Умели они и по многу часов прятаться под водой, дыша через срезанные тростниковые трубки. Только опытные ромейские воины могли распознать ложную тростинку «по срезу и положению», и тогда сильным ударом по ней пронзали сидящим в воде глотки, или, выдернув тростинки, вынуждали их вынырнуть из воды.
Во главе славянских ополчений стояла родоплеменная верхушка, связанная узами определённой иерархии. В «Готике» Иордана (VI в.) рассказывается один эпизод, относящийся к славянской истории IV в. В то время на территории Северного Причерноморья существовала могущественная держава готов. Славянские племена, обитавшие на землях Восточного Прикарпатья, были подчинены готам и платили им дань. Но когда на готов напали степные племена гуннов, славяне отказались поддерживать своих угнетателей и выступили против них с оружием в руках. В первой стычке славяне одержали верх, но, в конце концов, победа осталась за готами. Чтобы удержать славян в повиновении, готский предводитель Винитарий прибегнул к террору. По его приказу были распяты славянский вождь по имени Бож, его сыновья и 70 знатных людей (Иордан называет их «первые», primarios). Интересно, что Иордан проводит равенство в титулатуре победителя и побеждённого. И Винитарий, и Бож названы у него королями (regem). Видимо, славянский князь Бож возглавлял крупный союз семидесяти славянских родов, во главе которых стояли менее крупные вожди или племенные старейшины.
Вместе с тем рассказ Иордана свидетельствует о высоком внутриплеменном авторитете славянских вождей, так как расправа над верхушкой славян прекратила их сопротивление готам. Этот эпизод сопоставим с рассказом Тацита о том, как знатный германец Сегест советовал римскому полководцу Вару заключить в оковы вождей германского племени херусков. «Простой народ, — уверял он, — ни на что не осмелится, если будут изъяты его предводители».