ЗНАКОМИМСЯ ИЛЬ ВСПОМИНАЕМ. Михаил Светлов

Михаил Светлов (Шейнкман), которого мое поколение помнит по «Гренаде», сейчас кажется давно ушедшей фактурой, из другого мира и другой эпохи, когда романтика еще вдохновляла. Сегодня кого она волнует?! Волнуют  совсем другие реалии, в которой романтики - ни на йоту.

Михаил Светлов родом из Украины, из Днепропетровска, из бедной еврейской семьи. Он, не задумываясь, вступил в шестнадцать лет в комсомол, а в семнадцать сбежал из семьи, чтобы освобождать украинских крестьян от махновцев, и  стал добровольцем  Красной Армии.

Для него Гражданская война была хорошей школой и вся его поэзия проникнута романтической ностальгией  то ли по молодости, то ли по несбывшейся юношеской мечте. Романтическая «Гренада», которую очень  любила Марина Цветаева, написана Михаилом Светловым в 1926 году, а через год, на тот же ритм, написано другое стихотворение – «Казино».

Оба стихотворения можно петь на один мотив, только слова в них разные.  И не просто разные – они стоят как два антипода, как два разных несовместимых мира - один его, другой - нэпмановский, так похожий на наш. И чем дальше уходили в память и прошлое годы Гражданской, тем сильнее звучала иронично-тревожная нотка, пришедшая на смену революционно-романтической мелодии первых стихов Светлова.

Именно она стала  визитной карточкой поэта, превратившись в особенность его поэзии. Ирония, горькая усмешка, ёрничанье и черный юмор сквозят почти во всех его поздних стихах, афоризмах и язвительных эпиграммах. А это? Только вслушаемся в язвительный тон стихотворения с известной цитатой из "Манифеста коммунистической партии":

Призрак бродит по Европе,
Он заходит в каждый дом,
Он толкает,
Он торопит:
«Просыпайся!
Встань!
Идем!»

По Европе призрак бродит,
По заброшенным путям,
Он приходит,
Он уходит,
Он бредет по деревням.
Ветер бьется под кудлатой,
Под астральной бородой,
Пахнет ландышем и мятой,
Дышит классовой борьбой.

По Европе бродит призрак,
Что-то в бороду ворчит,
Он к романтикам капризным,
Как хозяйственник, стучит.

Мир шатается под взглядом
Воспаленных, гнойных глаз...
Он хозяйственным бригадам
Дал рифмованный приказ.

Он порою неурочной
Заглянул ко мне домой,
И спешит Дальневосточной
Отнести подарок мой.

Он идет сквозь лес дремучий
И бормочет все одно:
«Мчатся тучи, вьются тучи,
Петушок пропел давно!»

Соучастник, соглядатай —
Ночь безумеет сама,
Он при Энгельсе когда-то,
Он давно сошел с ума.

Он давно в дорогу вышел,
И звучит, как торжество,
И звучит, как разум высший,
Сумасшествие его.
1929

Явный "стёб", как сказали бы сегодня, в котором узнаваемы известные пушкинские "мчатся тучи.." и блоковские - "Двенадцать". Поэтому, наверное, ничего странного нет в том, что народ, издеваясь на советской властью, лихо переделывал светловские строчки из "Гренады" ("Отряд не заметил потери бойца" или "И мертвые губы шепнули "Грена...") в свой черный юмор:

Спросил его опер: "Скажи, на хрена / сдалась тебе, как её, эта... Грена…». Повыпали зубы средь каторжной мглы и мертвые губы шепнули: "Колы..." (Вадим Попов)

И удивительно, как он,  открыто высказывавший свои явно нелестные взгляды на партию, советскую власть и  съезды, остался на свободе. Ходят легенды, что не сослали на Колыму, потому что его любил Сталин, лично вычеркивавший его имя из расстрельных списков. И прав Шаламов, вспоминавший встречу с Михаилом Светловым, что поэт совершил свой маленький подвиг: Светлов встал, протягивая мне руку: "Подождите. Я вам кое-что скажу. Я, может быть, плохой поэт, но я никогда ни на кого не донес, ни на кого ничего не написал". Я подумал, что для тех лет это немалая заслуга — потрудней, пожалуй, чем написать «Гренаду».

Он действительно никогда ни на кого не доносил, это было бы с его стороны предательством своей юношеской мечты и того, за что воевал в Гражданскую. Он не был сталинистом, это точно, не закрывал глаза на то, во что превратилась идея "Мировой Революции".

И в заключение - афоризмы Светлова, горькие и ироничные, как и почти вся его поэзия:

• Некоторая грусть необходима веселью, как молибден — стали. Хорошая грусть лучше плохого веселья.
• Вот и я скоро... Как эта бутылка.  «Хранить в холодном, темном месте в лежачем положении».
• Юмор не шуточки, не анекдоты, не смешные события. На мой взгляд, нет ничего печальнее на свете, чем юмор. Вспомните Чехова «Толстый и тонкий». Это трагедийно, но это юмор. А Чаплин, а гоголевская «Шинель»?!
• У влюбленной женщины может быть больше чувств, чем у поэта, но он выразит их лучше.
• Мания величия — это когда мышь вообразила себя кошкой и сама себя съела.
• Художник — это одиночество, попавшее в коллектив.
• Облака, эти одеяла Господа Бога, укутывали землю, было очень тепло.
• Жизнь - это густо заселенная пустыня.

• У меня не телосложение, а теловычитание.
• Меня часто упрекают в том, что я больше каламбурю, чем доказываю. Я отбрасываю от себя это обвинение. Я считаю самым правильным способом излечения от недостатков — это или осмеяние, или гиперболизация их. Если мы будем бояться преувеличения недостатков, то мы должны отказаться от применения микроскопов — самые злостные микробы они увеличивают в сотни раз.
• Чего я страшно боюсь? Я боюсь того, что вы подумаете, будто я безумно люблю в себе воспитательное начало. Чепуха! Я просто делюсь с вами своими жизненными впечатлениями. Нет тени без света. И никогда не следует понимать тень как что-то темное.
• Банальность — это дутая гиря, с которой клоун выступает в цирке.
• Поэт стремится напоить читателя из чистого родника поэзии, но он не может это сделать, прежде чем там не выкупается редактор.
• Без ассоциаций нет творчества.
• Вы часто употребляете слово «люблю». О любви нужно писать конспиративно. Вместо слова найти суть... Избегайте износившихся слов — этого восточного рахат-лукума. Иначе вы будете молодой древностью.
• Любить могут многие, а по-настоящему увидеть любовь может только художник.

• Когда я умру, вскрытие покажет, что у покойника не было за душой ни копейки.
• Мещанство — это облачко, возомнившее себя тучей. А в чем трагедия тучи: в том, что она родилась и с детства хотела быть облаком.
• Когда я умру, на доме, где я прописан, повесят мемориальную доску:  «ЗДЕСЬ ЖИЛ И НЕ РАБОТАЛ ПОЭТ МИХАИЛ СВЕТЛОВ»
• Чужие недостатки мы считаем своими достоинствами.
• Вечность не переспоришь.
• Учитель в искусстве — это человек, который помог тебе стать самим собой.
• И если нашу работу сравнить с работой парового двигателя, то как часто сила нашего пара уходит на гудки, а не на движение.
• В искусстве обязательно должен наступить тот момент, когда золото начинает серебриться, и тогда оно становится мне дороже.
• Хорошо сшитый костюм — значит, не видно, как сшит. Вот как мой костюм. Поэт «шьет» не вообще на людей, а на хорошего человека.
• Подснежники боялись показаться из-под снега, потому что они считали, что снег — это мачеха.

Поэты - кумиры нашей молодости (слева направо): Михаил Светлов, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадуллина, Евгений Евтушенко. Кадр из фильма М.Хуциева "Застава Ильича"

• Знаете, какая разница  между больницей и тюрьмой? Никакой. Но в тюрьме хоть знаешь свой срок.
• Особенность гения заключается в том, что он сопровождает нас всю жизнь.
• Человек, не наделенный талантом, если в одном не удалось, займется чем-нибудь другим. У талантливого нет выбора.
• Талантливому человеку всегда высказываешь множество пожеланий, а человеку бесталанному — единственное пожелание: не писать.
• Стихи должны обладать инфекционным свойством — заражать читателей.
• Много писать — нетрудно. Мало и хорошо написать — трудно. Много и хорошо — идеал.

Эпиграмма на советского читателя

К литературе тяготея,
По магазинам бегал я,
Купил себе Хемингуэя,
Не понял ни хемингуя.
***

Эпиграмма Леониду Мартынову

Поэт от слова внятного
Идет путем обратным,
Чтоб из всего понятного
Все сделать непонятным.

https://www.youtube.com/watch?v=mavi0JwyzGk

Автор: Тина Гай

Источник