Любимая дочка фельдмаршала Кутузова
Любимая дочка фельдмаршала Кутузова, Елизавета Михайловна Хитрово (в первом браке баронесса Тизенгаузен), отличалась самой изысканной приветливостью и особенной, всепрощающей добротой. А вот красавицей она, увы, не была. Из разнообразного набора женских прелестей у Елизаветы Михайловны были одни только роскошные плечи, замечательные по красоте, которые она довольно откровенно показывала на публике даже в преклонном возрасте.
Эту слабость почтенной матроны петербургские остряки увековечили в следующей эпиграмме:
Лиза смолоду была
Лизой миленькой,
Лиза смолоду слыла
Лизой голенькой.
Но, увы! пора прошла
Наша Лиза отцвела.
Но по-прежнему мила,
Но по-прежнему гола!
(Приписывается А.С.Пушкину)
В салоне Хитрово собирался весь цвет петербургского общества, там часто бывали Жуковский, Пушкин, Гоголь и другие известные в те времена литераторы. И хотя никто из поклонников хозяйки не мог похвастаться, что стал ее избранником, завистливая молва приписывала ей множество романов. А поводом к тому служила одна привычка Елизаветы Михайловны, которая поздно просыпалась, долго лежала в кровати и принимала избранных посетителей у себя в спальне. Когда гость допускался в святая святых, он, поздоровавшись с хозяйкой, естественно, намеревался сесть, но тут обычно Елизавета Михайловна останавливала его следующими словами (разумеется, по-французски):
— Нет, не садитесь на кресло, это — кресло Пушкина. Нет, не на диван — это место Жуковского, нет не на этот стул — это стул Гоголя. Садитесь ко мне на кровать — это место для всех!
Эту слабость почтенной матроны петербургские остряки увековечили в следующей эпиграмме:
Лиза смолоду была
Лизой миленькой,
Лиза смолоду слыла
Лизой голенькой.
Но, увы! пора прошла
Наша Лиза отцвела.
Но по-прежнему мила,
Но по-прежнему гола!
(Приписывается А.С.Пушкину)
В салоне Хитрово собирался весь цвет петербургского общества, там часто бывали Жуковский, Пушкин, Гоголь и другие известные в те времена литераторы. И хотя никто из поклонников хозяйки не мог похвастаться, что стал ее избранником, завистливая молва приписывала ей множество романов. А поводом к тому служила одна привычка Елизаветы Михайловны, которая поздно просыпалась, долго лежала в кровати и принимала избранных посетителей у себя в спальне. Когда гость допускался в святая святых, он, поздоровавшись с хозяйкой, естественно, намеревался сесть, но тут обычно Елизавета Михайловна останавливала его следующими словами (разумеется, по-французски):
— Нет, не садитесь на кресло, это — кресло Пушкина. Нет, не на диван — это место Жуковского, нет не на этот стул — это стул Гоголя. Садитесь ко мне на кровать — это место для всех!
