Неподкупные. Ленин и Ельцин — немного параллелей

Мы привыкли считать, что в революции очень важны объективные факторы, начиная с экономики и известной фразы "верхи не могут, низы не хотят". Это, конечно, очень важно. Но есть и ещё один немаловажный фактор — субъективный. Попросту говоря, должны быть люди, которые не предадут народное движение, не "сольют протест", выражаясь современным языком. Как прозвали в своё время Робеспьера — "неподкупные". И в русской революции 1917 года такие люди были — прежде всего В.И. Ленин. Ведь это был, если разобраться, довольно необычный человек, в силу самой своей биографии. Дворянин, и при этом — брат казнённого за попытку цареубийства народовольца. Сама его биография внушала трудящимся подспудную уверенность, что такой человек пойдёт с ними до конца, не перебежит в решающий момент на сторону классовых врагов, дворянства и буржуазии. Ведь он оставил свой привилегированный класс ради простого народа? Значит, купить его этими привилегиями нельзя. А кроме того, между ним и правящим классом проведена черта: пролита кровь его брата, и можно надеяться, что он через неё не переступит. Немного наивное рассуждение, детское. Но ведь так оно, в конечном счёте, и вышло!

Сам Владимир Ильич, когда узнал об уходе из числа революционеров какого-то товарища, с грустью повторил строки Некрасова:

Они не предали, они устали

Свой крест нести;

Покинул их дух гнева и печали

На полпути.

Так вот, его самого этот "дух гнева и печали" не покидал никогда. И это сочетание — "неподкупность" плюс накопленный за десятилетия авторитет — сыграло в 1917 году решающую роль.

Любопытно мнение Л. Троцкого, который оценивал этот субъективный фактор по высочайшей шкале: "Если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции — не вообще, как у нас любят калякать, а той революции, которая произошла 25 октября старого стиля — не было бы на свете... Авторитетная, руководящая группа большевиков, вернее сказать, целый слой партии, вместо неистово-наступательной политики Ленина навязала бы партии политику постольку, поскольку... политику разделения труда с Временным правительством, политику неотпугивания буржуазии... Конечно, пролетариат снизу могущественно бы напирал и прорывал бы демократический фронт, но, лишённый объединённого, дальнозоркого и смелого руководства, он месяцем раньше или позже натолкнулся бы на победоносный корниловский, чанкайшистский переворот. После этого была бы написана семимильная резолюция о том, что всё свершилось в строгом соответствии с законами Маркса, ибо буржуазии свойственно предавать пролетариат, а бонапартистским генералам свойственно в интересах буржуазии производить государственные перевороты. Кроме того, "мы это заранее предвидели".

Что ж, с русской революцией понятно. А с германской революцией 1918 года? Там тоже были вначале такие люди — Карл Либкнехт и Роза Люксембург. Не побоявшиеся пойти против всех (Либкнехт был единственным депутатом рейхстага, выступившим против войны), не остановившиеся перед перспективой ареста. И завоевавшие этим огромный авторитет в массах, репутацию "неподкупности". Но... наученная горьким для неё русским опытом, буржуазия в 1919 году попросту их убила. И это нехитрое действие сломило голову германской революции. Все остальные вожди социал-демократов таким авторитетом не располагали, или не были по-настоящему "неподкупными", и вольно или невольно раскатали красную ковровую дорожку нацистам.

В австрийской революции 1918 года тоже поначалу, казалось, был такой человек — Фридрих Адлер, о котором я сегодня уже писал, поскольку именно сегодня, 21 октября — годовщина его отчаянного поступка 1916 года, убийства им премьер-министра Австро-Венгрии. Но, увы, тут сам Фридрих Адлер не оказался достаточно твёрдым революционером. Возможно, о нём Владимир Ильич мог бы повторить те же разочарованные слова:

Они не предали, они устали

Свой крест нести;

Покинул их дух гнева и печали

На полпути.

Австрийская революция потерпела крушение, точно так же, как и германская. И для этого даже не пришлось лишать жизни Адлера.

А теперь совершим временной прыжок — через 70 лет. И попадём в 1987 год. 21 октября! В этот день тоже произошло довольно знаменательное событие. Только не смейтесь! :) На пленуме ЦК КПСС выступил с критической речью глава столичного обкома Борис Николаевич Ельцин. Это было событие по тем временам небывалое и непривычное. Кандидат в члены Политбюро, критикующий Генсека!

И контрреволюционер на танке

Такого не помнили с 1957 года. И у народа сложилось впечатление... примерно такое же, как от выступления депутата Либкнехта в 1914 году — одного против всех. Что этот человек превыше всего ставит не личные блага, а интересы народа, трудящихся. И ведь Ельцин лишился после своей смелой речи всех своих важных постов! Значит, рассудил народ, это настоящий "Неподкупный". Как Ленин, как в других странах оценивали (ошибочно или нет) Либкнехта, Адлера, Робеспьера... По стране распространились апокрифические "тексты речи Ельцина". Ничего общего с настоящей речью Бориса Николаевича на пленуме они, как потом выяснилось, не имели. Они гневно бичевали привилегии бюрократии (о чём Борис Николаевич в этот раз как раз не упоминал). Но... потом многое из этих апокрифических речей перекочевало в реальные выступления Ельцина. Он вошёл в созданный вокруг него образ народного героя, "Неподкупного". Авторитет его стал расти... И даже одним из последних своих шагов на пути к власти — забиранием на танк — Ельцин повторял не кого-нибудь, а именно образ Ленина на броневике.

Конечно, можно сказать и так, что на осине в любом случае не родятся апельсины. И эпоха контрреволюции в любом случае, объективно не могла родить и выдвинуть никого, кроме контрреволюционера. Но... Стечение обстоятельств очень помогло рождению в глазах народа "Неподкупного", который никаким неподкупным, конечно, ни в малейшей степени не являлся, а был явлением ровно противоположным.

А теперь перейдём от оценок истории к современности и к анализу будущего. Приходится сделать вывод, что и в будущих революциях этот фактор — "неподкупность" вождей, и реальная, и внешняя, в глазах народа — непременно будет играть очень важную, а возможно, и решающую роль. Продажный или нестойкий руководитель, склонный к компромиссу с классовыми врагами, утративший "дух гнева и печали на полпути", непременно погубит революцию. Но и действительно "неподкупный" вождь, не сумевший завоевать такого авторитета и образа в глазах народа, обречён на неудачу.

Так что, как видим, задача для революционеров очень сложная. И если бы история не давала нам, в том числе и за последние полвека, примеры таких вождей, как, например, Фидель Кастро, Уго Чавес или Томас Санкара, можно было бы сделать вывод, что даже невыполнимая...