Федеральная выгребная яма

https://zona.media/article/2019/10/21/tv

^{"Если чиновник, мент или кто–то еще что–то не хочет, мы ни в коем случае не будем делать это".}

Анна, 27 лет. Ассистентка режиссера на федеральном телеканале

Работать на телевидении я не планировала. Правда, с детства хотелось побывать в закулисье. Наверное, всем хотелось? У меня друзья работают на телеке. Учились на режиссеров, операторов, звукарей. Но оказывается, на ТВ образование не требуется, а у меня был небольшой опыт в том, чем я сейчас занимаюсь, поэтому меня взяли.

В перерывах между эфирами я сижу в телефоне. Подписана на паблики типа «Мурзилки» и «Плохих новостей», которые освещают более–менее честно то, что происходит у нас в стране. А потом эти же события мы показываем по телевизору совсем в другом ключе. Забавляет этот контраст. Естественно, в плохом смысле забавляет.

На конечный продукт я никак не могу повлиять. Меня как феминистку бомбит от того, что, допустим, женщина–космонавт должна называться «космонавтка», но у нас в титрах она будет указана как «летчик–испытатель». «Космонавт Алексеева Татьяна». Бред.

Политической позиции у меня никогда не было. Я знала, что все это бред, и куплено заранее, как–то с детства так повелось. Возможно, дедушка повлиял, который хаял на чем свет стоит всех политиков и занимается этим до сих пор. Политика для меня — это всегда продажные толстые дядьки, которые ни ко мне, ни к моему окружению не имеют абсолютно никакого отношения. Это то, что существует вне меня, вне моего мировоззрения.

[Летние протесты] — это действительно очень важно. Под пятьдесят тысяч человек выходили на площади, и всем было не все равно. Даже аполитичные типа меня, я уверена, испытали какой–то внутренний трепет.

Участвовать там для работника телевидения, особенно такого маловлиятельного, как я, было бы немножко опасно. Подразумевается, что я придерживаюсь той точки зрения, которую мой телеканал показывает. Более влиятельному сотруднику бы простили. Меня — просто заменили бы другой, более тщательно проверенной службой безопасности ассистенткой. Но я не ходила на тот митинг не из–за страха увольнения. Это просто были мои рабочие дни.

Откуда–то сверху — совсем–совсем сверху, не от руководства канала — приходили распоряжения. Гигантская папка, которую потом засунули в шредер и удалили. Как кого нужно показывать, кого показывать не нужно. Кого показывать улыбающимися. Улыбающимися никого нельзя было показывать. Я пыталась понять, почему никто не любит телевизор из тех, кто там работает. А потом настали эти события, и меня это коснулось напрямую. Я сидела, чуть ли не плакала, не понимала, что я здесь делаю. Мы хотели просто разворачиваться, вставать и уходить.

Я немного в последнее время увлекаюсь политикой Навального. Он очень хорошо показывает, что происходит у нас в стране. Не знаю, чем руководствуются эти люди — такие, как наш президент, наш председатель правительства, наш мэр. Они же люди? Они же не роботы? Как будто они не хотят чего–то оставить своим детям, внукам. Очень странные люди.

Идеальные СМИ — это сами люди! Они мне представляются как один большой телеграм–канал, куда люди могут сбрасывать фотографии, новости. Либо просто камера, которая снимает все в онлайн–режиме, и ее может включить и посмотреть каждый. Если митинг, пусть эта камера висит где–нибудь над народом. Если какое–то закрытое заседание, то сделать его открытым.

То, что я работаю на госканале — угнетает. Иногда мне стыдно признаваться, кем я работаю и где. Чувствую себя ужасно из–за того, что отношусь к своей работе очень хорошо. Меня тут кормят. Платят. Не так много, как кажется людям, далеким от телека, но платят. Соблюдают Трудовой кодекс.

Но у нас прослушка — в курилке и вообще везде. Сидим мы в курилке, я честно говорю про свое отношение к власти, а на меня начинают шикать. Товарищ полковник, мол, сидит нас слушает. И так по всему зданию. Везде камеры, пропускной режим. Корпоративные и личные автомобили осматривают, открывают багажники. Еще у нас на случай войны особые указания есть: всех сотрудников и их семьи перевозят в отдельное здание, откуда идет вещание.

Я думаю, еще не все потеряно. Потому что Россия, я прошу прощения, ******* [утомила] всех. Люди, вообще выкидывайте телевизор из окна, как пел Noizе MC. И не верьте ничему. Только своим глазам и своим ушам.

Настя, 33 года. Редактор на федеральном телеканале

До радио я работала в молодежном театре. У меня там была первая любовь лет в пятнадцать, артист местный. Травка, алкоголь: все то же самое, что в падиках, только в театре. Писала пресс–релизы, потянуло в сторону СМИ. На региональном радио я была корреспондентом, писала в основном о событиях в сфере культуры и развлечений. На радио ресурсы ограничены, на ТВ больше технических возможностей. Ожиданий не было — только дикое желание переехать в Москву и попробовать себя в чем–то новом.

Я получаю задания от шеф–редактора и обрабатываю новости, используя несколько источников. Это может быть все, что угодно: от крупных ДТП, ЧП по всему миру, новых законов, культурных событий до местечковых региональных фестивалей, открытия школ и детсадов.

Стараюсь объективно освещать разного рода события, за исключением госзаказов — материалов о деятельности должностного лица, на канале которого работаю. Не могу сказать, что я привираю. Но есть темы, которые замалчиваются. Здесь я уже не влияю на конечный продукт.

Идеальные СМИ должны быть объективными. Рассказывать обо всем, что интересно и обсуждаемо, что имеет реакцию в обществе. К сожалению, в России таких нет. Все однобоко — большинство поддерживают основной вектор управления, замалчивают негатив и реакцию народа на тех же митингах, другие напропалую хают власть, забывая о позитивных изменениях.

Я не думаю о политике. Я за любовь и мир. Не люблю неконтролируемые толпы, поэтому не участвовала в митингах. Хотя в целом, пассивно, поддерживаю идеи протестующих. Думаю, люди, которые работают на госканалах, не придерживаются никакой политической позиции. Иначе, зачем здесь работать, если ты против системы? Дуй в оппозицию для гармонии внутри. И освещай так, как велит сердце.

Лена, 25 лет. Редактор, продюсер на федеральном телеканале

Я попала на телевидение, когда училась в школе. Районная газета, потом их же телеканал. Проводила какие–то расследования, интересовалась криминалом. Не могу сказать, что мою деятельность кто–то регулировал. Но уже тогда я впервые столкнулась с ситуацией, которая определила всю мою последующую жизнь журналистскую на долгие годы.

Хотела написать критический материал о больнице. Заместитель главного редактора остановила меня, сказав: «Ну ты что, так не делают. Надо обрастать связями». Обрастание связями заключалось в том, что нельзя критиковать людей, к которым однажды сможешь обратиться за помощью. Надо делать классные материалы и пользоваться возможностью обойти очередь из других желающих заслужить привилегии.

Дальше — больше. На региональном канале цензура ошеломляющая. Однажды сняла потрясающе разгромный сюжет про молочную кухню. Пока мы возвращались, позвонили из министерства здравоохранения. Наорали на редактора, сказали не сметь выпускать. Лучше бы материал не пошёл. Но он....

Написала EasyLiving на alles.d3.ru / комментировать