Почему протесты в России из манипуляций превращаются в реальную угрозу для власти

Эксперты утверждают, что количество подобных акций будет расти

Эксперты подтвердили то, что уже стало очевидным: протестные настроения в России растут. Только с начала года в стране – не только в Москве и Санкт-Петербурге – прошли сотни акций, которые хоть и уступают по массовости столичным, выглядят не менее серьёзно.

По данным Центра социально-трудовых прав, во втором квартале нынешнего года состоялось 434 протестных акций. Наибольшее число из них (130) пришлось на политический и гражданский протест, наименьшее (47) – в трудовом поле.

Но вот что обращает на себя внимание: те волнения, которые устраивала оппозиция, уступают постепенно место именно социальным выступлениям, которые, впрочем, тоже не остаются без внимания политических сил, стремящихся использовать их в своих целях.

Выступления против пенсионной и «мусорной» реформ стали пробой сил

Все, само собой, помнят, как принимали пенсионную реформу, которой предусматривалось поэтапное повышение возраста выхода на заслуженный отдых начиная с 2019-го – до 65 для мужчин и до 63 для женщин, – вместо предельных планок в 60 и 55 лет, действовавших до конца 2018-го.

Власти рассчитали, следует отметить, очень ловко: законопроект был обнародован 14 июня – как раз в день старта ЧМ-2018 по футболу, соответственно, акции протеста были запрещены во всех одиннадцати крупных городах, где проводился мундиаль. Тем не менее после завершения чемпионата, с июля по сентябрь, происходили массовые выступления.

Фото: Jonas Petrovas / Shutterstock.com

Однако с того момента, как закон всё-таки был принят (с корректировкой предельного возраста для женщин – его, по предложению Владимира Путина, снизили до 60 лет), интенсивность протестных настроений, на которой, по большей части «ездила» парламентская оппозиция, сошла на нет.

Второй, сопоставимой по резонансу с пенсионной, стала «мусорная» реформа, инициированная в начале 2019 года, отмечает автор аналитического доклада Агентства политических и экономических коммуникаций «Неполитический протест в регионах» Анастасия Салаватова.

В социально-экономическом смысле причиной недовольства стал значительный рост тарифов на вывоз мусора. Более того, старт реформы в большинстве регионов был связан с нарушениями при взимании тарифов, мусорными коллапсами и другими ситуативными проблемами. В результате под лозунгом «Россия не помойка» в феврале начались протесты по всей стране,

– говорится в исследовании АПЭК.

Волнения длились долго, собирая в регионах тысячи людей – самые массовые прошли в Архангельской области, Казани, Саратове, Красноярске, Калининграде.

«Ещё один пример социального протеста – выступления обманутых дольщиков (Московская область, Челябинск, Красноярск, Пенза, Новосибирск и др.), реакцией на которые стало принятие поправок в закон о долевом строительстве, ужесточающих требования к застройщикам», – объясняет Анастасия Салаватова.

«Это не несправедливость, а произвол»

Однако здесь важно вот что: итоги того, что происходило. Практически во всех случаях акции заставили власть реагировать – пусть не в полном объёме выполнялись требований и не повсеместно, и далеко не всё, прямо скажем, изменилось в лучшую сторону, но реакция тем не менее была.

И народ это понял. И усвоил: его не игнорируют, с ним начинают считаться. А значит, что? Правильно: такой механизм работает.

Теперь вспоминаем уже события нынешнего года: несколько крупных акций протеста, одна за другой.

Сначала – ставшее уже нарицательным «дело Голунова». Несогласованный, но резонансный и значительный по числу участников митинг – от 1,5 до 3 тысяч человек, завершившийся массовыми задержаниями. Однако эффект получился такой, на который рассчитывали: журналиста, обвинённого в попытке сбыта наркотиков, отпустили, в полиции произошли кадровые чистки, а оценку истории с Голуновым дал лично президент.

Что касается ситуации с Голуновым – там не несправедливость, там произвол. Это просто произвол. И он должен быть расследован, и должны быть приняты соответствующие решения по этому вопросу,

– заявил Путин в ходе пресс-конференции на саммите G20(!) в Осаке.

Президент России Владимир Путин. Фото: President of Russia / Globallookpress

Идём дальше: выборы в Мосгордуму. Чистая политика, безусловно, однако те акции, что состоялись на проспекте Сахарова 20 июля и 10 августа, оказались крупнейшими с периода активной протестной кампании 2011-2013 годов: свыше 20 тысяч человек в первой волне и порядка 60 тысяч во второй.

Но вот здесь получилось совсем не то, на что рассчитывали организаторы: добиться конкретных результатов по большому счёту не получилось. Соцопросы показали, что значительная часть населения считает оправданными меры по противодействию несанкционированным акциям, даже «если приходится применять жёсткие меры».

И тем не менее. Во что это вылилось? В повышение градуса негативного отношения даже не к силовикам, вновь производившим задержания, а к власти, поступавшей, как говорили участники событий, несправедливо, отсекая оппозиционных кандидатов от выборов.

«20 тысяч, готовых выйти на улицы, – это уже конкретный звоночек»

А теперь – самое, пожалуй, интересное. Митинг 29 сентября, известный как акция протеста в поддержку фигурантов так называемого московского дела.

«На мой взгляд, у этого митинга было две цели. Во-первых, цель заявленная: потребовать освободить всех фигурантов «московского дела». Во-вторых, цель внутренняя: регулярная уже мобилизация уличного протестного движения. Показать, что "мы есть, мы приходим и готовы приходить далее". В этом плане я бы не сильно самоуспокаивался тем, что на митинге было чуть более 20 тысяч человек», – считает Дмитрий Еловский, генеральный директор коммуникационного агентства Actor.

По его мнению, раз такое количество людей пришли на «дежурное мероприятие», значит, у них достаточно мотивации выходить на улицу – «как на работу, без сильной внутренней мотивации в моменте».

Иными словами – никакого особенного накала-то как бы и нет, но те 20 тысяч, что готовы по сигналу (разумеется, по сигналу, не стихийно, зато очень быстро!) выйти на улицы, – это уже очень много. Это и есть звоночек для власти.

«История про митинг 29 сентября – это уже не про выборы в Московскую городскую думу и не про Фонд борьбы с коррупцией. Это не только про уголовную репрессивную машину и неработающий суд. Это история про сценарии жизни страны после 2024 года. Что будет дальше, после очередного завершения срока правления нынешнего президента?» – задаётся вопросом политический обозреватель Константин Толкачев.

Люди, полагает он, «не готовы мириться с оголтелым правоохранительным гнётом в отношении всех и вся».

«Социальные протесты плавно переходят в политические, так как у населения есть образ неработающей власти, оно считает, что их интересы не доходят до тех, кто управляет страной, и их проблемы не решаются, –полагает в свою очередь кандидат политических наук, доцент Южного федерального университета Дмитрий Абросимов. – Фактически в России отсутствует обратная связь от народа к власти, социологические опросы в этой роли уже не работают! Но с другой стороны, оппозиционные силы политизируют любой социальный протест, и часто решение социальных проблем увязывают с политическими решениями, борьбой за захват власти или уничтожением политических оппонентов».

Хуже всего то, отмечает между тем социолог Сергей Осипов, что сама власть пока просто не понимает, что нужно делать, чтобы обуздать этот процесс, разрешить накопившиеся противоречия: экономические рычаги, это очевидно, слабы и растянуты во времени, а нивелировать социальную напряжённость без этого невозможно. Единственное, что пока выступает сдерживающим фактором, – отсутствие в элитах полноценного лидера, поскольку нынешние представители протестного движения на эту роль не годятся.