Бурсацкие истории. Вареники
Ещё более важным вопросом, чем дело пропитания, отец наш, преподобный Леонид был озадачен чистотой нашего морального облика. Представьте, в тихий, спокойный, глубоко провинциальный церковный двор одномоментно ворвалась молодость о двадцати пяти головах, пять из которых были девичьими, остальные двадцать, соответственно — от юношей прекрасных.
А церковный двор — это вам не райская куща, там страсти кипят всегда поболее чем где бы то ни было. С виду — идиллия, благодать и «белые платочки» по двору шныряют изредка. «Белыми платочками» навеличивали бабушек церковных, которые при Советах Церковь русскую оберегали. И, скажу я вам, православные (и не очень), что каждая из этих кротких с виду старушонок были одновременно, все как есть, сплошные мисс Марпл, скрещённые лучшими небесными генетиками с Феликсом Эдмундовичем и Вангой в лучшие её годы.
То есть эти святые и закалённые во всевозможных боях женщины видели всех насквозь, могли услышать топот вражеской конницы ещё до того, как она собралась в поход, и одновременно обозревать окрестности глазами-перископами по всему периметру. Закалка у всех была от царя-батюшки по Черненко с Андроповым включительно.
Помимо всех этих своих каторжанских умений были они очень подозрительны просто из принципа. Ну чтоб, значит, ни одна мышь не проскочила. А тут такое поле деятельности! На пять девчат — двадцать голов мужского населения в самом тестостероновом возрасте. Это же поле непаханое, за всеми уследить! Не позволить пасть! Спасти души и тела невинныя от страстей блудных и от похоти лютой! От поруганиев! Жизнь будет прожита не зря и со смыслом. Ерунда, что почти каждая вторая по двое мужей схоронила, к 80 годам уже природа сама к святости телесной склоняется. Пора и о спасении младых душ позаботиться.
И заботились — яростно и с остервенением. От всего чистого сердца.
И высматривали они своими глазами-перископами денно и нощно кто на кого и, главное, как посмотрел, чего сказал и кто вышел за церковную ограду. А математика никак не сходилась. Ну вообще никак. На каждую сестру по четыре брата. Для женщин, переживших войну и ужасы ГУЛАГов, это было просто непостижимо. Роскошь, непозволительная романтическая роскошь. Барокко какое-то с излишествами. Ведь как было раньше? «Потому что на десять девчонок, по статистике — девять ребят». А тут…
Первой этой чудовищной несправедливости не выдержала библиотекарь Галина Леонидовна. Серьёзная женщина 85 лет от роду, копия совы из мультика про Винни-Пуха с голосом Леонова. Она явилась на приём к отцу нашему проректору и сообщила ему, что вечерами в домик, где живут регентши, тайком, после вечерней молитвы, проникает братия. И понятно, чем там занимается! Воры и убийцы гусей, окончательно скатившись по наклонной, устраивают оргии прямо в церковной ограде! Всем своим табором, естественно.
Отец Леонид на слово не поверил и решил лично проследить, что же за шабаш творится на женской половине.
А там творилось, конечно, но немного не то, на что рассчитывала библиотека с бухгалтерией. Вы будете смеяться, но после трёх месяцев сугубейшего поста мы собирались с братией и… Ели. Самый наш закадычный брат во Христе, Вадюся, примкнул к нашей с Риткой компании сразу как только понял, что поесть мы любим и найдём еду, чего бы нам это не стоило. А это дело выгодное. И весело, и сытно с такими сестрицами.
А всё случилось в рождественский пост, когда кусок колбасы прилюдно в рот не засунешь. Решили мы налепить вареников. Вечерком. Муки по-честному купили, картошку и масло умыкнули с панихидного стола.
Тихий зимний вечер. Мы, втроём, по-семейному, налепили вареничков. Сварили. Лучок обжарили, чаю сварганили, естественно. И тут Вадюся вспоминает, что мама ему посылку передала. А в посылке той — варенье. Малиновое.
И пошёл Вадюся навстречу злой судьбе за этим вареньем. Жили мы в одном дворе, пока не отреставрировали семинарское здание. Девчонки в одноэтажном домике. А ребята в двухэтажном деревянном доме, где проживало священство с семьями. Мальчишкам отдали целое крыло о пяти комнатах, где они и спасались.
Идти быстрым шагом — ровно пять секунд, медленным — шесть. Вареники остывали, чай тоже. Вадюся пропал, как Иона в китовом чреве. Но, как говорится, дружба дружбой, а вареники ждать не будут. Мы с Маргаритой приступили к ночной трапезе, решив, что Вадика неожиданно посетил молитвенный экстаз (а с ним такое бывало), или он решил сгубить варенье в одиночку. Бог с ним, вареники — круче, это все знают.
И тут вваливается малиновый Вадюся. Натурально — малиновый. «Всклокоченный, как вакуловский чёрт после рождественского полёта», рот перекошен, глаза слезятся, в общем, неприятная картина для трапезничающих дев. Мы, понятно, сразу же смекнули, что нас сейчас будут убивать. Опытные уже были. Следом за Вадюсей ворвался отец Леонид.
Слово, которым мы сразу же обозначили эту ситуацию, я писать не буду. Очень сложное и за него придётся идти на исповедь.
Все имена библейских блудниц я запомнила в этот вечер. И даже несколько из апокрифов. Назвал он нас всеми и не по разу. Ослицы тоже были упомянуты, но уже без имён.
А ведь на Иродиад мы не тянули вообще ни по каким параметрам. Юбки в муке, губы в масле и луком от нас разило за три версты. Но когда это останавливало нашего батюшку? Сам он выглядел не лучше, надо сказать. Наспех накинутый подрясник, из-под которого торчали трогательные белые ноги в кожаных коричневых тапках. Топал он этими тапками, как заправский степист. Из-за его поясницы время от времени выскакивал павловопосадский платок Галины Леонидовны. Она тоже что-то там пыталась проблеять, но как солист отец проректор выигрывал.
Приказ собирать чемоданы был отдан на сороковой минуте обличительной проповеди. И первым! Первейшим поездом (о, сколько этих первых поездов было ещё!) ехать по своим Барнаулам и там позорить родителей, а не марать честное имя благочинного и настоятеля и вообще просто святого человека, который взвалил на себя страшный крест из наших тел и душ!
Но ярости благородной, источаемой по всему периметру нашим духовным отцом, мы как-то сразу поняли, что оправдания не прокатят. Вареники в качестве вещдоков прокурор не примет. И пассерованный лук тоже. Чемоданы мы начали паковать в присутствии понятых.
Через час вокально-драматической атаки отец наш выдохся. И переменил своё решение гнать нас в ночи и благословил спать, а в 6 утра выметаться на все четыре стороны. Рита как обычно тихо плакала и переживала, что не учится в политехе. Я хотела спать, а Вадик впал в транс и истово крестился на образ «Смоленской» Божией Матери, причитая, что бабы его сгубили.
Наутро весь церковный причт гудел колоколом. Новость о том, что Ульяна с Маргаритой жрали в пост пельмени и запивали это церковным кагором в окружении двадцати братьев, облетела даже церковных котов, и они смотрели на нас с презрением. О том, что теперь-то нас точно отчислят, служился благодарственный водосвятный молебен. (Да, у нас были недоброжелатели, и что? У кого их нет?)
Галина Леонидовна была счастлива. Ровно до полудня.
Пока не пришла главная просфорница Анна Агафоновна, бывшая разведчица и герой ВОВ, о чём мы узнали только после её смерти, и не узнала о творящемся беззаконии. Зашла на пять минут к нам, задала пару вопросов, а потом пошла будить нашего гневливого батюшку. Что она ему сказала, я не знаю. И не знаю, что сказала Галине Леонидовне, которая пришла и извинилась перед нами, своенравными малолетними дурочками.
Одним словом, нас не выгнали и про эту историю никогда не поминали.
Единственный человек, который с трудом перенёс потрясение, — это Вадюся. После всей этой канители он твёрдо решил стать монахом. Ушёл жить в ещё неотреставрированный Свято-Алексеевский монастырь. Наложил на себя пост и вериги и чуть не помер от подвигов и страшенного авитаминоза. Мы его с Риткой спасли от смерти (без шуток), сдав в больницу.
Потом мы все вместе обретали мощи старца Феодора Кузьмича и, таки, обрели их! А через три года Вадик поехал в Могочинский монастырь на постриг монашеский, а игумен монастыря его взял и женил на дочери своего духовного чада в один день.
У отца Вадима теперь то ли десять, то ли четырнадцать детей, хорошая жена и храм он в северной далёкой деревне отстроил по размерам чуть меньше храма Христа Спасителя.
Поели вареничков, короче.