Сотворение мира
Не сомневайтесь, та публика, которая воюет сегодня внутри нашей страны с Великой Победой, обязательно подчеркнёт в доказательство своей как бы непредвзятости, что «мои деды тоже воевали». Эта лукавая присказка подобна поцелую Иуды в Гефсиманском саду. История знает, чем заканчивается сие лобзание. Запад, например, не заморачивается аналогичной игрой в «объективность», а просто вырубает идеологическим топором из истории Второй мировой войны написанные кровью и героизмом советского солдата страницы о нашей Победе. Для отечественных либерал-клеветников допускается более изощрённая форма вымывания из сознания людей исторической памяти об Отечественной войне, о праве потомков гордиться Победой отцов и дедов, о праве торжественно отмечать День Победы.
Вот некий В. Волков, называющий себя философом, на страницах толстого журнала заявляет (не забыв упомянуть о воевавших дедах!): «Смею утверждать, что в нашей стране День Победы – день не столько памяти, сколько беспамятства». Минута молчания, миллионы портретов участников войны по всей стране в строю «Бессмертного полка», благодарные цветы последним оставшимся ветеранам, «радость со слезами на глазах»… – только «философ» смог не увидеть эту искреннюю торжественность! Он «смеет» утверждать, что «возвышенный тон, который теперь принят для этой темы, неуместен хотя бы потому, что война – это убийство», словно ему неведомо, кто развязал эту бойню. Не по этой ли обвинительной логике США к 75-летию Победы выпустили юбилейную монету, на которой изображены страны-победительницы. Там есть флаги США, Великобритании и Франции. Нет лишь флага страны-победительницы – СССР. Такой монетой удобно расплачиваться за лукавое лобзание…
Что же до пафоса, о котором лгут обвиняющие нас в «беспамятстве», то лучше, чем сами фронтовики, им никто не ответит: «Марш к салюту Победы был тягостно долог: / сто боёв, сто друзей, сто смертей, сто тревог… / А стихи… Я извлёк их, как старый осколок. / Как больную занозу, из сердца извлёк» (Павел Булушев).
Глеб Пагирев напомнит им о цене завоёванного мира: «При наступлении в лесу, в бою по разгрому курляндской группировки немцев я получил своё седьмое, особенно тяжёлое, ранение. Случилось это за три дня до нового, 1945 года. Самолётом меня перебросили в армейский госпиталь, расположенный в латвийском городе Елгаве. После двух операций – санитарный эшелон, эвакуация в Ленинград. Тут, на госпитальной койке, и застала меня Победа.
В большой, похожей на зал, палате я был единственным лежачим; закованный по шею в гипсовый панцирь, я не мог ни сесть, ни приподняться, ни поесть, ни свернуть себе цигарку… Палата опустела, я остался один. Помню, день был тёплый, уже вправду весенний. Окна настежь открыты, и до меня доносятся крики «Ура! Братцы! Победа!», нестройное пение и звуки откуда-то взявшегося оркестра, непрерывно играющего вальсы… Ребята вернулись в палату с «горючим» и, не таясь, разлили его по стаканам: «С победой!» А вечером над городом грохотал праздничный салют.
Не в состоянии повернуться лицом к окну, я видел в стёклах открытой рамы лишь отблески фейерверка, слышал орудийные залпы Победы и плакал – от небывалой радости, от горького бессилия и обиды на свою судьбу».
Павел Булушев
(1925–1991),
участник Великой Отечественной войны
Баллада о сотворении мира
Время действия – июнь 1944-го...
Место действия – Карельский перешеек, в сотне километров от Ленинграда.
Всевышнему шесть дней едва хватило
На сотворенье мира... без тротила.
У нас была взрывчатка. Нам тротил
Срок сотворенья сильно сократил.
Двухамбразурный дот среди болот.
Не обойди мы, много сделал зла бы!
А нам всего двух тонн разворотить бетон
Хватило, отделяя твердь от хляби.
И сделали всё так, что сам бы бог
Скорей, чем мы, управиться б не смог.
– Взрывчатки не жалеть! – велел нам командир.
И, подогнав с тротилом три повозки,
Рванули дот...
Так сотворён был Мир
На этом ныне тихом перекрёстке.
Глеб Пагирев
(1914–1986),
участник Великой Отечественной войны
Тишина
Короткий дождь прошёл по обороне,
Земля была дождём оглушена,
Во всём обороняемом районе
Стояла неземная тишина.
Поблёскивали лужицы в сторонке,
Брусникой пахла мокрая кора,
И над водой, заполнившей воронки,
Плясала золотая мошкара.
Весь батальон от мала до велика
На бруствер вылез в полной тишине.
Ни выстрелов, ни грохота, ни крика –
Бывает же такое на войне.
Степное солнце близилось к закату,
Прохлада поднималась над жнивьём.
«Вот благодать! – подумалось солдату. –
Глядишь, и до победы доживём».
1947
Выхожу из войны
Выхожу из войны,
отхожу понемногу,
отхожу – но вины
нет на мне, слава богу.
Под фуражкой лица
от соседа не прячу:
я стоял до конца,
выполняя задачу.
До конца воевал,
до последней гранаты.
Если здесь не бывал,
не поймёшь ни хрена ты.
Здесь я грелся и мок,
в рост ходил и пластался,
но держался как мог
и в окопе остался…
То не птица в полёт
кличет вольную стаю –
я встаю из болот,
из земли вырастаю.
Выбираюсь, ваш сын,
подвывая от боли,
из лесов, из низин,
из кустов гоноболи.
Я ступаю на твердь,
битый, трижды отпетый,
пересиливший смерть,
обручённый с Победой.
Ветераны
Быть может, век у нас таков,
а может, мы такие сами:
встречаю часто стариков
с живыми, ясными глазами.
Остались считаные дни,
им пировать уже недолго,
а словно чувствуют они
власть неоплаченного долга.
И может быть, на склоне дней,
когда эпоха за плечами,
вдруг стало многое видней,
что смутно виделось в начале.
Всё глуше звуки, голоса,
всё ближе мир потусторонний,
а стариковские глаза
всё чище, одухотворённей.
Борис Тедерс
(1926–1993),
участник Великой Отечественной войны
* * *
Вы, погоны,
Вы зелёны,
Беспросветные мои.
А над вами, над зелёными,
Поют не соловьи...
Не соловушки свистят
Да посвистывают –
Пули меткие летят,
Вас разыскивают.
А разыщут-найдут,
Прямо в сердце попадут,
Вас, зелёные погоны,
Алой кровушкой зальют...
Мы были пехотой, нас звали – «славяне»
Эй, славяне, – кто с Кубани,
С Волги, с Дона, с Иртыша...
А. Твардовский
С газетных полос
И речей на экране
Пришло наше громкое имя – «славяне».
И мы его взяли,
И мы им гордились
И с предками славой
Славянской сравнились...
С ним, звавшим к отваге,
Врага победили,
Его на Рейхстаге
Штыком выводили.
И годы его не укроют в тумане:
Мы были пехотой, нас звали – «славяне».
Пуля
На ладони –
От глины оттёртая
Девятиграммовая
Мёртвая
Пуля – давняя,
Заржавевшая,
Над виском моим
Просвистевшая...
За душой моей
Приходившая...
Не сумевшая –
Не убившая.
Пулемётная,
Бронебойная.
Перелётная –
Неубойная...
Пролетевшая,
Не попавшая,
Пацана – меня
Проморгавшая...
Погребённая,
Ржой покрытая.
Непрощённая,
Незабытая...
* * *
Не ставь мне, друг, в вину,
Что голос печален мой:
Я песню о тех пою,
Кто не пришёл домой.
Кто жизни короткий срок
Честно стране служил.
Если б он мёртвым не лёг,
Ты бы сейчас не жил...
Всё дальше войны года,
Но твёрдо помни о том:
Сначала была Беда,
Победа пришла – потом.