«Я бы назвал её ангелом»: кого любил Николай Гоголь

Биографы Николая Васильевича Гоголя отмечают, что сторонившийся светского общества и отличавшийся монашеским складом характера писатель оставил после своей смерти много неразгаданных тайн, касающихся его личной жизни.

Одни литературоведы полагают, что у сочинителя «Мёртвых душ» было, по крайней мере, две серьёзные влюбленности, не увенчавшиеся браком, другие настаивают на том, что он сознательно отказался от романтических отношений, чтобы не растрачивать свой талант и везение, а третьи даже подозревают его в гомосексуализме.

Незнакомка

Поводом для слухов о наличии у Гоголя дамы сердца стали строки написанные им в 1829 году в письме драгоценной маменьке. В этой эпистоле, обосновывая свой неожиданный отъезд из Петербурга в немецкий город Любек, он поделился с ней своими сокровенными переживаниями: «Кто бы мог ожидать от меня подобной слабости. Но я видел её… нет, не назову её… она слишком высока для всякого, не только для меня. Я бы назвал её ангелом, но это выражение низко и некстати для неё… Нет, это не любовь была… я по крайней мере не слыхал подобной любви… В порыве бешенства и ужаснейших душевных терзаний, я жаждал, кипел упиться одним только взглядом, только одного взгляда алкал я. …Нет, это существо… не была женщина. Если бы она была женщина, она бы всею силою своих очарований не могла произвесть таких ужасных, невыразимых впечатлений. Это было божество, им созданное, часть его же самого! Но, ради бога, не спрашивайте её имени. Она слишком высока, высока».

В книге «Гоголь в жизни» Викентий Вересаев, ссылаясь на материалы историка литературы Владимира Шенрока, отмечает, что Николай Васильевич вероятнее всего специально выдумал всю эту историю с пламенной страстью к некоей особе, поскольку никто из друзей в этот период не замечал в нём каких-либо изменений и душевного смятения.

Тем не менее, в судьбе Гоголя были реальные женщины, умевшие играть на струнах его души. К их числу относились аристократки, Александра Смирнова-Россет и Анна Виельгорская.

Александра Смирнова-Россет

Прекрасную фрейлину императрицы, Александру Россет, за которой увивались маститые ловеласы империи, с Гоголем связывали прочные платонические отношения.

Называя её нежно «ласточка Розетта», писатель адресовал ей свыше семидесяти писем, в которых без стеснения обнажал свою душу. Познакомиться с частью корреспонденции можно в сборнике «Выбранные места из переписки с друзьями», где ей посвящено несколько глав.

Александра была первой читательницей некоторых ещё не изданных произведений Гоголя, и только она была удостоена чести ознакомиться с одной из глав второго тома «Мёртвых душ». К слову, вскоре после этого ей приснился сон, в котором рукописи этого произведения сгорели дотла. Как оказалось, ночное видение было вещим.

Понимая друг друга с полуслова эти родственные души, не прекращали общения и после замужества Александры. Не любя супруга, но добросовестно исполняя семейные обязанности, Розетта только в обществе Гоголя переставала ощущать щемящее чувство одиночества. Игриво называя его «хохликом», а себя «хохлачкой» кареглазая красавица как-то невзначай сказала Николаю Васильевичу: «Послушайте, вы влюблены в меня…», а он ужасно расстроившись, тут же ретировался, и не объявлялся целых три дня.

Она больше не задавала ему острых вопросов, но по возможности сопровождала его в поездках, проводя с ним время в Париже и Италии, Москве и Петербурге.

Видя в своей благоверной истинного утешителя, Гоголь писал ей в одном из посланий: «Любовь, связавшая нас с вами, — высока и свята. Она основана на взаимной душевной помощи, которая в несколько раз существеннее всяких внешних помощей».

Анна Виельгорская

О другой даме сердца Гоголя, Анне Виельгорской, рассказывал публицист Владимир Соллогуб.

Именно эту красавицу Николай Васильевич в послании к другу, Петру Плетнёву, именовал не иначе как «существом небесным».

Литературовед Юрий Манн полагает, что писатель, имевший репутацию аскета, попав под обаяние Анны, даже умудрился сделать ей предложение, которое было отвергнуто её семьёй ввиду невыгодности партии.

А между тем Гоголя и Виельгорскую связывали теплые чувства и взаимная симпатия. Находясь в Париже, она писала ему: «Я всё о вас думаю и провожаю мысленно по вашей дороге..», а он в одном из писем замечал: «Сижу больной, нервы страждут и все во мне страждет. И так бывает тяжело, что не знаешь, куда деться, как позабыть себя».

Анна свято почитала талант Гоголя, была набожна и духовно очень близка с писателю. Именно поэтому он хотел видеть её спутницей жизни, но обстоятельства сложились иначе, и он вынужден был писать ей: «Совершенно откровенная исповедь должна принадлежать Богу. Скажу вам из этой исповеди одно только то: я много выстрадался с тех пор, как расстался с вами в Петербурге. Изныл весь душой, и состоянье мое было тяжело, так тяжело, как я не умею вам сказать…Чем-нибудь да должен же я быть относительно вас: Бог недаром сталкивает так чудно людей. Может быть, я должен быть нечто другое в отношении<вас>, как верный пес, обязанный беречь в каком-нибудь углу имущество господина своего… Весь ваш до гроба Н. Гоголь».

Гомосексуализм

Антрополог Лев Клейн, как и профессор Семён Карлинский, считали, что Гоголь страдал «угнетённой гомосексуальностью» и не проявлял никакого интереса к противоположному полу, к которому относился с отвращением. Обращая внимание читателей на отрывок из произведения «Ночи на вилле», в котором разворачиваются признания в любви к погибающему молодому человеку, они предполагают, что Гоголь изобразил в нём историю из автобиографии. По их мнению, в образе юноши писатель запечатлел умершего от чахотки брата ранее описываемой Анны — графа Иосифа Виельгорского, к которому испытывал тайное влечение.

Подводя итог своему исследованию, Карлинский фиксировал, что Гоголя окружало много людей с нетрадиционной сексуальной ориентацией, но его религиозность и мораль, не позволяли окунуться в мир греховных искушений. Именно поэтому ему приходилось подавлять опасное влечение и избавляться от внутренней скверны путём воздержания от сна и пищи, что, в конечном счете, и свело его в могилу.