И НЕ БЫЛО БРОДА В ОГНЕ

ОЧЕРК

Фамилия, имя, отчество: Пилия Аксентий Константинович. Год и место рождения: 1924-й, Абхазская АССР, Гудаутский район, село Куланурхва. Абхазец, из крестьян, комсомолец...

Дальше анкетных данных не разобрать. Пожелтевший лист бумаги многолетней давности не сохранил следов, видимо, тонко-отточенного карандаша. Однако по штампу с исходящим номером нетрудно определить, что этот бланк заполнен в январе 1942 года в Гудаутском районном военном комиссариате. Резолюция такова: «Отказать, переговорить с допризывником и направить его в школу всеобуча. Военком Захарян».

Группа куланурхвских подростков, закончивших семь классов, в том числе и Аксентий Пилия, решили идти в армию задолго до срока их призыва, но им отказали. Предложили поучиться на специальных курсах военного дела. Особым прилежанием среди допризывников отличался Аксентий. Кроме всего прочего, боялся он, что офицеры из призывной комиссии заметят всячески скрываемый им широкий шрам над левой бровью, оставшийся с детства, – след ожога, от которого пошаливало зрение. Значит, надо было «брать» учебой, доказать, что человек он нужный в армии. В результате этого родилась справка, подписанная инструктором всеобуча Кравченко. В ней говорится, что допризывник Пилия в период с 22 марта по 30 апреля 1942 года прошел углубленную программу истребителей танков и сдал ее на «отлично».

А война подкатывала все ближе, уже шли ожесточенные сражения на земле соседней Кубани. Упоенные первыми успехами, фашисты рвались к перевалам Кавказа. В Абхазии вооружались народные ополченцы, создавались истребительные батальоны по борьбе с парашютистами и диверсантами. Надежным резервом районного штаба обороны стал Гудаутский отряд истребителей танков.

Когда враг оказался на горных перевалах, бойцы истребительного батальона, которым командовал Роман Губаз, тут же выступили на помощь регулярным войскам, занявшим подходы к Санчарскому, Клухорскому и Марухскому перевалам.

Но Аксентию не пришлось защищать от врага родные горы. 28 февраля 1943 года начальник второй части военкомата Бердекян выдал призывникам для представления в сельсоветы справки о том, что они направлены в ряды Красной Армии. Так началась боевая биография Аксентия Пилия. Длилась она недолго, полтора года, но вобрала в себя много фронтовых событий. Воинскую присягу и боевое крещение Аксентий принял под Туапсе. Потом было кровопролитное сражение за освобождение Краснодара от фашистов. Из этих мест, из соседней казачьей станицы уходил на германский фронт тридцать лет назад его отец – Константин Степанович. Славным джигитом он считался в абхазской кавалерийской сотне. Об этом Аксентий знал хорошо, видел его награды: именную саблю и два Георгиевских креста. Теперь и он начинает отсюда свой счет с ненавистным врагом, вероломно вторгшимся на советскую землю.

«Массовый героизм рождает находчивость, смелость и отвагу бойца». Крепко запомнились Аксентию эти слова политрука, ставшие для него девизом в ратной службе. Не раз проявлял он мужество и отвагу во время яростных атак на, казалось бы, неприступные укрепления врага. Потому и пришло к нему вскоре уважение бывалых солдат: надежность в бою – важнейший фактор.

«Смерть немецким оккупантам! Воинское. Абхазия, г. Гудаута, фермзавод, Пилия Зине Константиновне» – написано на конверте с обратным адресом полевой почты. Всего девятнадцать коротких строк на листке солдатского письма, но сколько радостного волнения приносило оно! «За меня не беспокойся, сестра, – писал Аксентий. – Жив-здоров, воюю. Трудно, но фашистов мы одолеем! Дорого они заплатят за сожженные наши города и села. Вчера у меня была большая радость, встретился с земляками. Оказывается, они рядом воюют. Теперь мы все в одной части. Хочется написать о них. Это Акакий Кове, Дикран Чанчия, Володя Халваш, Шалико Матуа, Давид Дбар, Аркадий Кукускерия. Передай ихним об этом, вот обрадуются. Со мной теперь, сестра, не шути! Я сейчас командир отделения, и ребята генералом прозвали».

После освобождения Краснодара Аксентия как отличившегося в боях солдата, показавшего себя смекалистым, разбирающимся в технике бойцом, командование направляет учиться в танковую школу. Вот где пригодилась ему «углубленная программа истребителей танков», которую прошел он при Гудаутском районном военкомате. «Отец, ты хотел, чтобы я стал трактористом, – писал он из школы, – так скажи там в колхозе, чтобы приготовили для меня железного коня, не пожалеют...». Быстро пролетело время учебы в танковой школе.

Вскоре молодого танкиста как отличника учебы командировали на Н-ский завод с предписанием выбрать себе боевую машину. Летом 1944 года старший сержант Аксентий Пилия пересек в военном эшелоне чуть ли не всю страну и на «собственном» танке прибыл по назначению.

И еще письмо домой: «Вы обо мне не беспокойтесь, не думайте ничего тревожного. Танк у меня надежный – железная крепость. Бью теперь фашистов так, как бьют их наши гвардейцы».

Потом долгих два месяца не было от Аксентия писем, и в сердце Зинаиды Константиновны вкралась тревога. Она знала, что война ушла далеко на Запад, и теперь фронтовые письма задерживаются в пути куда больше, чем прежде, что линия фронта, как сабля, рассекла страну, но все же неспокойно было на душе. Сама же писала брату письмо за письмом: кто знает, какое из них скорее и где нагонит его по полевой почте. Вместе с Зинаидой Константиновной весь завод радовался письму Аксентия, которое, наконец, пришло от него 13 сентября 1944 года. «Бьем зверя, добиваем! Фашисты еле ноги уносят. Но далеко ли они уйдут от возмездия?».

В тылу эти короткие строки победной мелодией сливались со сводками Совинформбюро, с сообщениями о том, что советские войска громят врага уже в Латвии. Это было последнее письмо. Через месяц с небольшим в Гудаутский военкомат пришло с фронта извещение, подписанное командиром 2-го батальона 35-й гвардейской Шавлинской Красноармейской танковой бригады гвардии капитаном Гичко и его адъютантом – старшим лейтенантом Волковым. Они сообщали печальную весть о том, что старший сержант Пилия в бою за социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, погиб 15 сентября 1944 года и похоронен с отданием воинских почестей вс. Румбас, в 4-х километрах южнее г. Истцава Латвийской ССР.

Перед самым концом войны в Куланурхву пришло письмо от однополчанина Аксентия. То, о чем писал тяжело раненный танкист Сергей Сагателян родителям своего друга из госпиталя, лишь подтверждало тяжелую правду воинского извещения и не оставляло никакой надежды, что в него могла вкрасться желанная ошибка. «Вместе с вашим сыном, – писал он, – окончили мы танковое училище, в экипаже одной боевой машины громили врага. В последнем бою нам сильно не повезло. На фронте бывает и такое. Когда Аксентий повел танк прямо на огневые укрепления врага и мы прямой наводкой стали бить по амбразурам, вдруг тяжелый немецкий снаряд угодил в переднюю часть нашей машины. Когда я пришел в себя, танк наш был охвачен огнем. Из экипажа нашей машины в живых остались лишь я и командир танка... Не написать об этом не могу. Таков был наш уговор с Аксентием: если с кем-нибудь из нас случится беда, домой отпишет выживший. Однажды мы чуть не погибли вдвоем в воде, когда взрыв снаряда сбросил нас с понтонного моста в реку. Но мы выплыли...».

Выйти на этот раз живым из бушующего пламени боя отважному танкисту не удалось. Не было брода в огне.

В Латвии, там, где погиб абхазский парень Аксентий Пилия, есть братская могила. На ее мраморной плите высечено и его имя.

Из газеты «Советская Абхазия», № 22, 1985 год