Как стоит вести себя Европе на фоне холодной войны Америки и Китая
Результаты одного из недавних опросов, проведенных Институтом Пью и Фондом Кербера, показали: только 37% немцев считают, что отношения с США для их страны важнее, чем отношения с Китаем. Это на 13% меньше, чем в 2019 году. При этом почти столько же – 36% опрошенных – вообще предпочитают более тесные отношения с КНР (рост на 13%). Всплески антипатии к США в Европе случались и раньше. После вторжения американцев в Ирак и вплоть до конца правления предыдущей республиканской администрации отношение европейцев к Соединенным Штатам тоже было критическим. При Обаме все более-менее наладилось. Но затем за океаном начались еще более тревожащие европейцев политические потрясения. Масштаб их влияния нельзя недооценивать. Тем более что качественно меняются и глобальные условия.
Пандемия коронавируса стала первым в истории явлением такого рода, повлекшим за собой последствия для международной политики. Самое важное из этих последствий – переход системного конфликта США и Китая на новый уровень. Столкновение этих держав было неизбежно, поскольку их программы развития шли вразрез друг с другом. Те задачи, которые должен ставить перед собой Китай, чтобы не развалиться из-за внутренних проблем и обеспечивать рост экономики, не могут не идти во вред способности Соединенных Штатов и дальше извлекать основную выгоду из экономической глобализации и тех свобод, которые она предлагает. Новая холодная война и умозрительная пока биполярность станут, скорее всего, достаточно комплексными явлениями международной политики. Они будут напоминать более типичные ее периоды, а не уникальную ситуацию второй половины ХХ века. Отсутствие жесткой структуры конфронтации держав приведет помимо очевидных рисков к расширению индивидуальных возможностей государств увеличивать свое влияние за счет дипломатического маневрирования. Ни у кого в мире нет столь же богатого опыта такого внешнеполитического поведения, как у Европы. То, что сейчас европейцы начали движение в сторону признания неизбежности этического многообразия как рабочей альтернативы универсальной этике либерального мирового порядка, – очень серьезный сигнал.
Европа не хочет борьбы с Китаем и не собирается в нее втягиваться. Это понимают в Пекине, Москве и, похоже, даже в Вашингтоне. Потому что для Америки европейская гибкость – это не вызов, а дополнительная возможность балансировать и изматывать Китай, не доводя дело до угрозы прямого военного столкновения.
Да и нужна ли Европа американцам в той мере, как это было с 1945-го до 1990 года? А Америка европейцам? Соцопросы доказывают, что мнения по этому вопросу расходятся. Уже достаточно давно идет спор о том, является «трансатлантическая солидарность» культурным или поколенческим феноменом. Речь о сложном явлении, возникшем после Второй мировой войны, когда между США и европейскими государствами установились особые отношения. Помимо допуска к благам глобальной рыночной экономики в рамках либерального международного порядка европейцы получили и гораздо больше, чем могли рассчитывать, – фактически полное равноправие в политических вопросах.
Американский контроль и защита от угрозы со стороны СССР, поглотившего к концу 1940-х всю Восточную Европу, сформировали в ее западной части два-три поколения бизнесменов, политических деятелей, журналистов и просто обывателей, для которых крепкое партнерство с США стало «частью ДНК». Одновременно трансатлантическая солидарность становится и культурным явлением – признаком принадлежности к сообществу, стоящему выше других государств по своей военной мощи, глобальному политическому влиянию и доступу к экономическим благам. За этим пришли в НАТО страны Центральной и Восточной Европы.
Сейчас в силу естественных причин от нас уходят те поколения немцев, голландцев и прочих европейцев, для которых либеральный универсализм и прочное партнерство с Америкой были мировоззрением, а не способом извлекать выгоду. Культурный феномен Запада пока еще сохраняется, но его материальная основа подвергается эрозии. На наших глазах разрушается система, делавшая принадлежность к определенному сообществу единственной гарантией того, что по отношению к тебе поступают справедливо. Жестокий мир середины прошлого века заставлял государства создавать коллективы, чтобы не оказаться в рабском положении. Что бывает, когда коллектива за спиной нет, стало очевидно, когда нацистская Германия начала завоевание Европы.
Но сейчас международная политика уже не так сурова. Китай не имеет привычки подавлять и полностью подчинять себе союзников. И вряд ли будет заниматься этим в будущем. К тому же более древние и крепкие, чем марксизм, основы стратегической культуры Китая предписывают не отказывать варварам в праве иметь собственные интересы и ценности – главное, не позволять им хамить Поднебесной и грабить ее подданных.
Новые международные порядки, на фоне которых развернется противостояние США и Китая, достаточно демократичны и априори допускают относительную справедливость для каждого. Это ведет к снижению роли международных институтов – стаи, отношения внутри которой хоть и основаны на распределении сил, но позволяют каждому получать справедливое к себе отношение. Европа в лавировании между Китаем и США сможет делать намного больше разных ставок в зависимости от конкретной ситуации. Россия окажется ей в этом деле наиболее близким союзником.
Автор – программный директор клуба «Валдай».
