Персонально ваш: Андрей Макаревич

http://www.youtube.com/watch?v=76Q1SUKOjRQ

М.Максимова: 15―06 в российской столице. В студии — Марина Максимова. Это программа «Персонально ваш». И персонально ваш и наш сегодня музыкант Андрей Макаревич. Андрей Вадимович, добрый день!

А.Макаревич― Привет!

М.Максимова― Через стекло мы специально, на всякий случай. Знаете, показывают кадры, как люди пристегнуты или не пристегнуты, а здесь мы — через стекло.

А.Макаревич― Мы пристегнуты.

М.Максимова― Напомню, что нас можно не только слушать, но и смотреть. Я вижу, что уже подключились наши зрители на канале «Эхо Москвы» в YouTube. И можете присылать вопросы нашему гостю в чате и можете присылать по СМС: +7 985 970 45 45. Тут вам приветы передают и спрашивают, стоит ли прогибаться под изменчивый мир.

А.Макаревич― Как неискоренима страсть нашего человека к цитатам, лозунгам и прочей ерунде. Нет, не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть он лучше прогнется под вас.

М.Максимова― Цитата. Главное событие последних дней. Не могу не спросить, наверное, больше даже не политической, а общечеловеческой точки зрения — что, все-таки, происходит в Хабаровске?

А.Макаревич― В Хабаровске просто коллективное чувство человеческого достоинства перелилось через край, потому что обиды копятся, копятся, а потом любого триггера достаточно, что бы это сработало. Ни это, так другое. Вот это там и случилось.

М.Максимова― Потому что некоторые люди удивляются, говорят: «Смотрите, там ни Навального нет, никаких других оппозиционных лидеров».

А.Макаревич― Да-да, и вроде вся конструкция рушится.

М.Максимова― Да, потому что здесь, в Москве призывают…

А.Макаревич― И Госдеп туда не доберется и печенек не привезет. Удивительно дело.

М.Максимова― Подождите. Вы не успеваете за новостями. Сказали, что уже подвезли.

А.Макаревич: В Хабаровске просто коллективное чувство человеческого достоинства перелилось через край

А.Макаревич― Что вы говорите! А, уже подвезли? Американские? Ну, слава богу!

М.Максимова― Уже подвезли. Не сказали, что прямо американские, но такие, заграничные печенки.

А.Макаревич― Ну, всё понятно.

М.Максимова― Всё, Песков уже сказал. Кстати, вот с их точки зрения — потому что это прокомментировал пресс-секретарь президент Дмитрий Песков (если кто-то вдруг не видел этот комментарий, — они серьезно так думают, что это что-то такое, действительно, срежиссированное Западом? А, получается, что если это срежиссировано, значит, нет проблем. А нет проблем — не нужно решения..

А.Макаревич― Я думаю, что многие, действительно, так могут думать. Мне очень трудно к ним в лезть в голову, потому что я с трудом себя представляю живущим и работающим в их условиях. И при этом я уверен, что там есть профессиональные умные люди, которые великолепно понимают, что происходит на самом деле, но они работают на заданную установку. Установка эта, она с советских лет не изменилась: никакой диалог с инакомыслящим — не врагом, просто человеком, который просто видит какой-то другой вариант решения проблемы — невозможен. Его надо обязательно измазать дерьмом. Он должен быть изменником Родины. Он должен быть иностранный агент, работающий за печенки. Почему-то именно так. И даже если нормальному человеку понятно, что это бред собачки, все равно продолжают в эту дуду дудеть с упорством, достойным лучшего применения. Для меня это загадка.

М.Максимова― Некоторые эксперты и политологи говорят, что то, что произошло и происходит до сих пор в Хабаровске, может стать отправной точкой для большого протеста, что сработает эффект домино. Вы как к таким прогнозам относитесь?

А.Макаревич― Я вообще с большой осторожностью отношусь к прогнозам любым. Мы живем в очень непредсказуемое время, где каждый день любой фактор может начать доминировать, и всё поменяется. Все встает с ног на голову. И вообще, честно, меня пытаются убедить в том, что мы живем в очень интересное время.

М.Максимова― Нет?

А.Макаревич― Вот мне неинтересны народные выступления. Я понимаю их. Мне неинтересно, когда людей бьют палками и сажают ни за что. Я не испытываю чувство интереса к этому Я очень хочу, чтобы этого не было, чтобы люди имели возможность нормально жить, по возможности быть счастливыми и заниматься любимым делом растить своих детей, ездить туда, куда они хотят. Я в этом смысле абсолютный мещанин. Ничего с этим сделать не могу.

М.Максимова― Но не получается же.

А.Макаревич― Нет, обстоятельства пока против.

М.Максимова― Пока несколько обнадеживает. Тут, что касается оценок количества людей, которые выходят, выходили и продолжаются выходить в Хабаровске. Разумеется, статистика и официальные данные можно нарисовать, это уже мы все знаем, сколько…

А.Макаревич― Ну, на два умножать надо, вероятно, и получится реальная картина.

М.Максимова― Некоторые задаются вопросом, начинаются конспирологические теории: «А почему их там не метелят, как в Москве? Нас тут, в Москве метелят, а их там — нет». И журналист Александр Минкин такие подсчеты провел, говорит в Хабаровске 600 тысяч жителей, в Москве 12–15 миллионов. Когда в Хабаровске на улицы выходит 20 тысяч, это каждый тридцатый, а если исключить детей, стариков, инвалидов и так далее, получится, что на улицы города вышли как минимум 5%, один из 20. А в Москве, когда выходит те же самые 20 тысяч — это 1 из 600. А если бы вышло 5 — это было 600 тысяч…

А.Макаревич― Он абсолютно прав. И плюс есть еще эффект небольшого города, когда все-таки большая часть населения друг друга знает. Мы этого милиционера знаем. Это Коля, он из соседнего квартала. Людка у него жена. Ну, как же он будет дубинками своих метелить? Туда надо тогда чеченцев везти.

А.Макаревич: Я вообще не сторонник митингов, честно вам скажу. Я сторонник нормального диалога

М.Максимова― Из других регионов. Из Москвы.

А.Макаревич― Или из других регионов. Им будет проще. Везти далеко. Это уже как бы интервенция. Как бы не было хуже. Сложная ситуация.

М.Максимова― Из Москвы одного уже привезли

А.Макаревич― Ну да.

М.Максимова― К чему привело. А сколько людей должны выйти на улицы, чтобы что-то… как тот же Минкин сказал, мы бы проснулись в другой стране?

А.Макаревич― Если мы говорим о Москве, то, начиная с миллиона, я так думаю. Потому что, действительно, у нас огромный город и зачастую люди не знают, что на соседней улице происходит.

М.Максимова― Вы, как я посмотрела ваше интервью, тоже среди тех, кто не большой сторонник митингов.

А.Макаревич― Я вообще не сторонник митингов, честно вам скажу. Я понимаю, что, наверное, когда-то назревает ситуация, когда это становится необходимостью внутренней, тогда это уже не поддается ни контролю, ни планированию. Но я не сторонник. Я сторонник нормального диалога, который, увы, пока с остальной властью не получаются. Я говорю — пока. Я неисправимый оптимист в этом смысле.

М.Максимова― Но вам сейчас от наших слушателей прилетит.

А.Макаревич― Ничего. Я привык. Я ведь последнее время, чего ни говорю — назавтра появляется анонс: «Макаревич опять оскорбил россиян». О собачках, о Ярославе Великом — все равно оскорбил россиян.

М.Максимова― Вот завтра открывайте интернет, почитайте, что вы на самом деле здесь говорили.

А.Макаревич― Ну да.

М.Максимова― Есть, правда, какое-то зерно в том, что говорят, что вы не выходите сами на митинги. Это же претензия не только к вам. Тогда, мол, не плачьте потом. Ничего не меняется.

А.Макаревич― А я не плачу, заметьте. Я смотрю вокруг.

М.Максимова― Грустите.

А.Макаревич― Да, если мне это не доставляет радости, я испытываю чувство грусти. Но плача никакого не слышно. Понимаете, здесь еще есть рациональный элемент. Я могу выйти на митинг, где буду заниматься раздачей автографов, раздачей селфи. Я проходил это однажды, это было. Я могу утром проснуться, написать у себя пост в Фейсбуке — его прочитает 50 тысяч человек. Мне кажется, это более эффективно.

М.Максимова― Чем, соответственно, куда-то…

А.Макаревич: Я уверен, что человечество своими коллективными фобиями программирует будущее свое

А.Макаревич― Да, идти куда-то фотографироваться.

М.Максимова― И 20 тысяч, у нас, получается, больше, чем на митинги выходит обычно аудитория. Вообще, в какие времена живем, что аудитория в какой-то социальной сети больше, чем когда ты выходишь на улицу.

А.Макаревич― Да.

М.Максимова― То есть все-таки в интересные времена мы живем. Андрей Вадимович.

Все сейчас обсуждают сегодня утром, что туда, в Хабаровск приехал Шнур.

А.Макаревич― О! Какая новость. Ну, наконец. Наверное, всё встанет на свои места тут же.

М.Максимова― Нет, не встанет?

А.Макаревич― Не думаю. Ну, напишет еще один стих.

М.Максимова― Написал уже.

А.Макаревич― А, уже? Вот видите как хорошо.

М.Максимова― Андрей Вадимович, вы не следите за новостями.

А.Макаревич― Я не слежу. Он слишком много пишет, я не успеваю следить.

М.Максимова― Шнур. Кто-то говорит, что молодец, что приехал. Тут еще и Юрий Шевчук высказался в поддержку жителей Хабаровска. А вы?

А.Макаревич― Я тоже высказываюсь в поддержку жителей Хабаровская, потому что я прекрасно понимаю их порыв эмоциональный, и я им сочувствую. Я тоже не люблю, когда мне плюют в морду и за шиворот. Мне это неприятно. Какое-то чувство достоинства есть у каждого человека.

М.Максимова― А это говорит об отличии людей в Москве — давайте возьмем еще Питер, Екатеринбург?..

А.Макаревич― В Питере… это уже не сравнить. Москва, конечно, она вообще разнородная. У нас здесь огромное количество приезжих, приехавших временно. Они не чувствуют себя москвичами. У них другие задачи, они приехали на заработки. Они приехали на стройки. Среди тех, кто здесь поселился и живет, тоже разные люди. Я видел центр — это одно. А Капотня — это другое совершенно. И у всех свои проблемы, и они не всегда пересекаются. А в городе Хабаровске это сразу событие городского масштаба. Вот в этом дело.

М.Максимова― Я как раз сейчас ехала на работу на такси. Мы разговорились с таксистом. Он меня спросил: «А вы давно в Москву приехали?» Я говорю: «Я тут родилась, так же, как и мама». Он: «Правда? Правда?»

А.Макаревич― Таких же не бывает.

М.Максимова― Да, он говорит: «Так приятно познакомиться с коренной москвичкой». Я, если честно, растерялась, не знала, что сказать на это. Спасибо — как-то это…. За что спасибо — что в Москве родилась?

Про карантин хотела спросить. Вот этот процесс самоизоляции длительный, который был, способствовало это как-то написанию нового материала, нет?

А.Макаревич― Нового материала? Применительно ко мне — я не думаю. Потому что, мне кажется, если у меня появляются песни какие-то, то это не связано напрямую с тем, чем ты занимаешься в данный момент. Я не умею писать с натуры. Написал я одну песенку, которая навеяна этой ситуацией. Вот сейчас мы пластинку заканчиваем. И там она будет. Да я ее вывешиваю под гитару на самом деле, как только она появилась.

Но это не мой метод, вообще говоря.

М.Максимова― Это про людей и козлов?

А.Макаревич― Нет. Это старая. Нет «Мы шагаем по зоне процессией длинной». Меня всегда интересовали вещи более вечные и долгосрочные, чем то, что происходит с тобой в данный момент.

М.Максимова― После карантина я знаю, что у вас точно был, по крайней мере, один концерт. Я читаю в интернете: «Группа «Машина времени» вписала в свою концертную биографию абсолютно новый опыт выступления в формате Live&Drive.

А.Макаревич― Это правда.

М.Максимова― Что это такое, вообще, расскажите?

А.Макаревич― Это был очень забавный опыт. Это большое поле, пространство в «Лужниках», автостоянка.

М.Максимова― Это вы впервые в жизни на автостоянке?

А.Макаревич― Впервые да. Но на ней поставили очень большую, прекрасную сцену с хорошим светом, с хорошим звуком. Только звук был направлен на нас. Нам было очень комфортно. Мы великолепно слышали себя как на студии. Большие этих порталов, которые транслируют звук туда, не было. Приезжающие люди настраивали радиоприемник на определенную волну и слушали это всё оттуда или в наушниках. Радость свою или неудовольствие они выражали бибиканием и миганием фарами. Это забавно.

Нам было играть комфортно очень. Погода была хорошая. И, судя по реакции — потому что бибикали они как подорванные, — я понял, что им понравилось. Не зря они заплатили деньги и приехали. И отзывы потом были, в общем, хорошие в интернете.

М.Максимова― Наверное, странно было как-то для машин играть. Хоть вы и «Машина времени», но играть для машин.

А.Макаревич― Под конец они все высунулись, несколько возможно из машин. Некоторые даже вышли, поправ правила, им предложенные. Но все равно не было никакой давки, обниманий. Так что с точки зрения карантина это вещь правильная. А удовольствие они получили.

А.Макаревич: Эволюция происходит в сознании людей. Как не управляй этим с помощью ток-шоу, это не совершенный способ

М.Максимова― А вы?

А.Макаревич― Мы тоже. То есть дискомфорта какого-то не было. Конечно, когда ты видишь перед собой лица, руки — это эмоционально на другом уровне немножко. Но пока так.

М.Максимова― А что касается «пока так», сейчас вроде бы разжимаются клещи. С 1 сентября школьники пойдут в школы. У вас какие-то подтвердились концепты?

А.Макаревич― Посмотрим. Если не будет второй волны, то, я надеюсь, что всё это затихнет потихонечку. Найдут другие темы для вбрасывания в общественное пространство. У нас пока не отменяются концерты на конец октября, на ноябрь. Это перенесенные наши концерты с мая, июня месяца. Я надеюсь, что они состоятся.

М.Максимова― У вас же, кстати, прервался тур, посвященный…

А.Макаревич― Это и есть перенесенные концерты.

М.Максимова― То есть они подтвержденные, пока есть.

В том числе, про этот концерт, который Live&Drive — так необычно даже звучит — писали некоторые: «Более чем символично прозвучала песня «Просыпается ветер», с которой «машинисты» начали свое сет — будто в унисон революционной классикой «Пусть сильнее грянет буря». Это, вообще, революционная песня?

А.Макаревич― не думаю. Для меня она не революционная песня. Мало того, песни у меня, они сами решают, когда появляться. Вот она взяла и появилась. Мне надо было просто ее записать в блокнотик и потом подправить музыку. И всё. Я написал ее очень быстро. Это не значит, что я, почуяв своим тонким поэтическим нутром, какую-то предреволюционную ситуацию, решил создать… Да упаси господь!

М.Максимова― Вы разбиваете сейчас прямо вот…

А.Макаревич― А потому что человечество очень любит существовать в мифах, обожает. Хлебом не корми.

М.Максимова― Подождите. Андрей Вадимович, подождите. Человек, который живет в обществе… вы, действительно, и с людьми общаетесь, и вы видите это, чувствуете, вы сами говорите, что когда накапливается просто уже, что выплескивается, не хотите — а вот, всё!

А.Макаревич― Да. Но, во всяком случае, появление этой песни совершенно такой же незапрограммированный мной акт. Вот как, наверное, у них выплеснулось — там у меня выплеснулось. Каждый реагирует по-своему.

М.Максимова― Мы поставим, кстати, эту песню на суд зрителей, но не сейчас, а когда мы прервемся на краткие новости и короткую рекламу, через 7 минут мы поставим эту песню и посмотрим, что нам пишут наши слушатели. Обязательно. А то что у нас, музыкант в студии, и как-то без музыки — как это… неправильный мед и неправильные пчелы.

А.Макаревич― А танцоры у вас тут танцуют, наверное.

А.Макаревич― Я так и думал.

М.Максимова― Да все рассказывают… все приходят со своим… Вы же без гитары пришли. Ну вот. Кстати, редкий момент, потому что… Посмотрим, ладно, не буду загадывать.

Я читала, что у вас в группе действует такой принцип, что каждый для себя сформулировал так: принцип стола Короля Артура. Такая демократия, грубо говоря…

А.Макаревич― Принцип битловский. У них был такой же на самом деле. Мы об этом не знали, мы об этом узнали уже на 20-м году существования группы. Но мы интуитивно сделали то же самое. Этим группа отличается от исполнителя и аккомпанирующего состава. Состав можно менять. А группа — это такой механизм для совместной работы, для совместного создания каких-то вещей. Конечно, там мнение каждого очень важно.

М.Максимова― То есть демократия лучшая форма управления даже если речь о музыкальной группе.

А.Макаревич― Абсолютно.

М.Максимова― У вас есть, правда, сторонние проекты. Как относятся эти другие участники? И что лично вам дают эти сторонние проекты?

А.Макаревич― Как они относятся, лучше спрашивайте у них. Мне они говорят, что хорошо относятся. Никакой грубости с их стороны я не замечал в этот адрес. Для меня эти проекты страшно интересны, потому что это другая музыка, другой жанр вообще, другие музыканты очень сильные, к которым я отношусь как ученик, несмотря то, что они моложе меня. Поэтому мне это дико интересно. Это музыка, которую я всю жизнь любил, а играть не имел возможности, и вот я сейчас это наверстываю просто.

М.Максимова― Вы, кстати, говорили в одном из, может быть даже, кстати, у нас на радиостанции, что давно не сталкивались с проблемами в организации концертов, выступлений, всего этого. Не опасаетесь, что такие проблемы могут возникнуть?

А.Макаревич― То есть?

М.Максимова― Учитывая, как у нас закручивают гайки и как воспринимают ваши песни, может быть, даже без вашего желания или намерения.

А.Макаревич― Вот зачем вы сейчас им подаете идею? Понимаете, я вообще уверен, что человечество своими коллективными фобиями программирует будущее свое.

М.Максимова― Что мысль материальна.

А.Макаревич― Конечно. Ну, не надо. Давайте думать о хорошем.

М.Максимова― Хорошо. Тогда снимаю вопрос. Давайте лучше поговорим о вашем опыте в этом отношении. Смотрите, за 51 год существования группы «Машина времени» у вас же были непростые времена.

А.Макаревич― Бывали всякие.

М.Максимова― Что держит на плаву, что позволяло выплывать?

А.Макаревич― Желание заниматься тем, чем ты занимаешься, ничего больше.

М.Максимова― Этого достаточно?

А.Макаревич― Это зависит от его силы.

М.Максимова― То есть вы сильный человек?

А.Макаревич― Во всяком случае, мне хотелось и хочется этим заниматься.

М.Максимова― А, кстати, в каком-то интервью вас спрашивали про ваше увлечение дайвингом. Есть такое?

А.Макаревич― Есть.

М.Максимова― И вы сказали, что вы бесстрашны.

А.Макаревич― Я не говорил, что я бесстрашный.

М.Максимова― Вы сказали, что вы не боитесь.

А.Макаревич― Я не боюсь акул, потому что нечего их бояться. Бояться автомобилей надо с пьяными водителями. А акул не надо бояться — их знать надо. Страхи — от незнания всегда.

М.Максимова― А в жизни, если перенести на общие сферы жизни?

А.Макаревич― Чего боюсь?

М.Максимова― Да.

А.Макаревич― Я боюсь, что родные и близкие заболеют чем-то — вот это у меня присутствует. Что в мире случиться какая-нибудь вселенская дурь. И мне он иногда кажется ужасно нестабильным и неустойчивым, хотя меня разубеждают, ибо хаос — как раз самая устойчивая система, как говорят физики. Ну, дай бог.

А.Макаревич: Это оскорбительно. У нас никогда особенно законы не были законами, но когда уж так — ну так нельзя

М.Максимова― Мои коллеги из «Новой газеты» вспоминали про, можно сказать, атаку на вас в советские времена. Статья в «Комсомольской правде» «Рагу из синей птицы». И то, как вас тогда поддержали читатели, поддержали массово.

А.Макаревич― Как изменилось время. Во-первых, если бы сейчас вышла статья в какой-нибудь газете — да, господи, на нее никто бы даже не посмотрел, потому что каждый день выходит черт его знает что от плюсов до минусов, в сети, например. Во-вторых, я с трудом себе представляю ситуацию, когда кто-то кого-то, действительно. Вот так мощно поддерживает.

М.Максимова― Я как раз про это и хотела спросить — а почему? Вот смотрите, последние истории — потому что вы и у нас писали про эти дела: про Сафронова, про журналистов — сейчас выходили люди, и артисты выходили и письма писали. На вашем месте сидели гости нашего эфира, политологи. Я спрашивала. Стали формулировать, как поддержку цеха, потому что выходили именно те люди, который из этой сфере. Она работает или нет?

А.Макаревич― Ну да. То есть из поддержки человеческой получилась поддержка цеховая. Дело в том, что, конечно, общество было гораздо более солидарно в то время.

М.Максимова― А в то — это когда, Советский Союз?

А.Макаревич― Да, да. Потому что с детства все-таки обучали каким-то очень простым и понятным вещам: что слабым надо помогать, что вместе легче, чем поодиночке, а что какие-то решения надо принимать сообща. А потом вдруг появились телевизионные игры, где слабого надо добить. Я помню, как меня это поразило, когда на каком-то острове все против всех. Мне это очень не нравилось. И сегодня я не вижу того. Ведь специально общество раскололи очень успешно. Это работает.

М.Максимова― Давайте мы на этом месте поставим запятую на пессимистичном пока прогнозе, констатации того, что происходит. У нас персонально ваш музыкант Андрей Макаревич. Краткие новости, самоереклама, и мы вернемся, в том числе, с песней.

НОВОСТИ

М.Максимова: 15―33 в Москве. Продолжается программа «Персонально ваш». В студии — Марина Максимова. А персонально мой и ваш — музыкант Андрей Макаревич. Мы говорили буквально 5 минут назад, незадолго до перерыва на новости про песню. Новая песня «Просыпается ветер», которую вы выполняли как раз на этом Live&Drive концерте, которую некоторые, не знаю, музыкальные, не музыкальные критики, мои коллеги-журналисты называли в какой-то степени революционной песней. Но вот Андрей Макаревич с этим не согласен.

А.Макаревич― Нет, отчего же? Слушайте, искусство от справочника по математики отличает тем, что у каждого возникают свои ассоциации. Я никому не запрещаю…

М.Максимова― То есть вы не против.

А.Макаревич― Это право того, кто слушает.

М.Максимова― Давайте мы вынесем на ваш суд — слушателей и зрителей — это песня «Просыпается ветер»

ЗВУЧИТ ПЕСНЯ «Просыпается ветер»

М.Максимова― Продолжается программа «Персонально ваш». Слушали песню. Я читаю ваши комментарии и по СМС и на канале «Эхо Москвы» в YouTube. Андрей Макаревич. Песня прозвучала сейчас.

Как раз Андрей Вадимович сейчас сказал, что написал эту песню еще до того, как это события в Хабаровске…

А.Макаревич― За несколько месяцев. Дело в том, что, ребята, Хабаровском не начинается и Хабаровском не заканчивается. Это не про какой-то конкретный город, не про какую-то конкретную ситуацию. Это про то, что вообще такое происходит в природе и в мире время от времени.

М.Максимова― У нас часто, правда, происходит. Я хотела спросить, как вы относитесь к тому, что вы писали песни еще в Советском Союзе, когда люди ловили эти слова, потому что они, наверное, хотели именно то услышать, что они не слышали на официальной эстраде в Советском Союзе. А сейчас, что касается современной России, не слышал именно на современной эстраде или не знаю, как это называть, что происходит. Многие песни, к счастью или к сожалению в данной ситуации, может быть, даже, к сожалению, актуальны. То есть вернулись к тому, с чего начинали.

А.Макаревич― Правильно. Потому что ситуации ходят по кругу, к сожалению. Жизнь ходит по кругу. Поэтому песня опять оказывается про сегодня.

М.Максимова― Владимир из Екатеринбурга пишет: «Андрей Вадимович, играете ли вы сейчас песню «20 обещаниям я не верю»? По-моему, очень актуальная вещь».

А.Макаревич― Нет, не играем. Но тут еще и другие факторы работают. Все-таки песня — это такой жанр, который не живет долго. Если песне 100 лет — это скорее исключение из правил. Мы же сами себе хозяева. И ты играешь, играешь какую-то песню, а потом ты понимаешь, что она перестает быть живой. Вот она нас больше не вштыривает, вот не качает она. Ну, и всё. У нас есть, слава богу, из чего выбрать. А, может быть, что-то новое написать за это время. Иногда через 20 лет мы вспоминаем: «О, какая была штука! Давайте сыграем». А иногда не хочется. Вот просто она не идет. Ну, не идет.

М.Максимова― Как вы относитесь, кто, что для ряда слушателей, зрителей, что тексты ваши превалируют над музыкой?

А.Макаревич― Это ошибочное ощущение, на мой взгляд. Всё, что могу сказать. Мы очень внимательно относимся и к музыке и к тексту. И, вообще, я считаю, что песня — это идеальный сплав и того и другого. И не бывает хорошей песня с хорошими стихами и с плохой музыкой, не бывает.

М.Максимова― То есть это только, когда всё едино.

А.Макаревич― Конечно.

А.Макаревич: Путин создал за 20 лет такую систему старательно, которая сейчас его держит мертвой хваткой просто

М.Максимова― Благодарят вас за песню. Хорошо, что поставила.

А.Макаревич― Спасибо.

М.Максимова― Разобрались. Пусть каждый видит в этом, что хочет. Главное, что песня нравится. Вы поете «Просыпается ветер». У вас есть ощущение того, что произойдут какие-то изменения?

А.Макаревич― А ничего вечного не бывает. Они произойдут. Вопрос в том, раньше или позже. Произойдут, конечно.

М.Максимова― Потому что, даже с подругами разговариваем. Революция — никогда не выход. А что делать, непонятно.

А.Макаревич― Есть еще эволюция, она тоже не стоит на месте, хотим мы или нет.

М.Максимова― А что должно произойти, чтобы у нас была не революция, а чтобы у нас каким-то образом эволюция происходила… Потому что у нас пока… я не знаю, есть ли слово антоним к «эволюции» — да, «деградация».

А.Макаревич― Во-первых, не бывает вечной власти, как бы они не стремились.

М.Максимова― Точно? Вы обещаете?

А.Макаревич― Слушайте, мы же с живыми людьми имеем дело. Во-вторых, эволюция происходит в сознании людей. Из этого складывается общественное сознание. И как ты не управляй этим с помощью телевизионных ток-шоу, это не самый совершенный способ. Все-таки что-то происходит. Медленней, чем хотелось бы, но произойдет.

М.Максимова― Многие говорят, что будет — высчитывали даже, — сколько будет лет Путину… Кстати, вся эта история с обнулением, скажите, для вас это было… шоком — это даже неправильно формулировать, скажу так — был ли какой-то хотя бы элемент неожиданности?

А.Макаревич― Нет. С того самого момента пошел разговор о поправках, я сразу понял, для чего этого делается. И ждал, ждал, когда же главная вишенка на торте и появится. Ну, вот она и появилась. Я считаю, что это оскорбительно. У нас никогда особенно законы не были законами, но когда уж так — ну, ребята, так нельзя.

М.Максимова― Потому что были разговоры, что, может быть, это будет закон о четырех головах: Государственная дума, Госсовет, еще что-то… что-то возглавит, но то, чтобы прямо вот так, что президент вечно — нет, я не ожидала, если честно.

А.Макаревич― А чего уж скрывать-то, чего гримироваться? Всё понятно.

М.Максимова― Это вопрос именно Путина или системы? Как сейчас модно говорить: С 20-м годом всё понятно, несите 21-й, а вот что касается правления Путина, с этим всё понятно — несите 36-й, я даже не знаю, какой год сказать, в общем, какой-нибудь год.

А.Макаревич― Я подозреваю, я могу ошибаться, но, мне кажется, Путин создал за 20 лет такую систему старательно, которая сейчас его держит мертвой хваткой просто. Такое бывает.

М.Максимова― То есть это вопрос не личности уже стал, а системы. То есть с его уходом — все мы не вечны…

А.Макаревич― Ну, минуточку. Конечно, вечности. Потому что создавал-то он ее все-таки. А теперь уже вот так…

М.Максимова― Одно из опасений россиян, связанных отчасти — ну, потому что это началось из-за коронавируса — с закрытием границ некоторые опасаются, что эти границы, но уже по другими причинам, не связанных с коронавирусом, не откроют. Как считаете, в современных реалиях это возможная вещь?

А.Макаревич― Думаю, что маловероятно.

М.Максимова― Почему?

А.Макаревич― Потому что некоторые люди уже понюхали мир, уже поездили, уже повидали. Я понимаю, что применительно к нашей стране это очень небольшой процент населения. Но здесь как раз не количеством, а активностью этого процента это определяется всё. Это активный процент. А главное, зачем? При Советском Союзе выехать куда-то в Болгарию — это было событие. Партбюро надо проходить, комиссию, съезды изучать. А потом, когда открыли — и чего? Ничего страшного-то не случилось.

М.Максимова― Да, увы, вернулись. Кстати, по поводу того, что что-то делать возможно или нет. Вы говорите, что это самое происходит. Про само это голосование. Вы, условно, к какой партии принадлежали: к той, что не стоит делать явку, или тем, кто решился прийти сказать нет?

А.Макаревич― Я не ходил. Я считаю, что это унизительно, когда я знаю, что все равно они напишут так, как хотят. Ну, что же я сами из себя дурака будут делать?

А.Макаревич: На сегодняшний день это такое распространенное заболевание — ботизм: люди сидят и доводят друг друга

М.Максимова― А как принцип, что действие лучше, чем бездействие?

А.Макаревич― А я считаю, что это тоже действие. Неучастие — это тоже действие. Вот если бы я понимал, что 80% населения придут и напишут нет, я бы пошел с ними. Когда уже ничего нарисовать было невозможно. А сейчас пока возможно. Нагло, грубо, но возможно. Ну, Рискуйте пока.

М.Максимова― А что касается других выборов, в 21-м году, учитывая, что сейчас уже…

А.Макаревич― Давайте доживем. Потому что события происходят с такой скоростью, что мы ничего про 21-й год не знаем.

М.Максимова― Поживем — увидим.

А.Макаревич― Да.

М.Максимова― Я хотела спросить про несколько человеческую вещь. Я прямо телефон с собой взяла. Несмотря на то, что вы отнекиваетесь и говорите, что все песня сама написалась, я вообще здесь не при чем. Вот что происходит в нашем обществе. Я просто в Фейсбуке открываю материал, афиши про акцию поддержки в Петербурге. Люди выстроились в шеренгу вдоль Невского проспекта с воздушными шарами и свечами в бокалах, чтобы поддержать маленькие бары, которые Беглов с января вроде закрывает и под угрозой исчезновения оказались некоторые маленькие бары.

Я, если честно, полезла в комментарии не чтобы посмотреть, потому что, мне кажется, здесь однозначно: здорово, молодцы. А чтобы посмотреть именно детали. Я не помнила, что именно, как будет закрываться. Я пожалела, что я туда полезла, но…

Дмитрий Салов: «Они был лучше Хабаровк поддержать вышли, завсегдатаи мелкобарные». Антон Зайцев: «Во всей стране бушуют страсти, Дальний Восток весь в ярости, а в Питере — милота: бары поддерживают. Их не смущает ни пенсионные реформы, ни обнуление, не узрупация права выбора как такового, зато за барчики потопить всегда готовы». Там даже дальше не хочу читать. Если честно, была какая-то злоба, а потом отчаяние, что ли.

Вы можете объяснить, что происходит?

А.Макаревич― Происходит очень простое: мы должны реагировать и не реагировать на какие-то реалии сегодняшнего дня. Ты что-то пишешь — и вот тебя в ответ 10 человек обгадили. И «ты изменник Родины» и «ты, еврей, вали из России!» и так далее. И у тебя очень портится настроение, ты ничего не хочешь делать. Потом ты понимаешь, что это всего лишь 10 человек, часть из которых, возможно, проплаченных, потому что что-то я не могу их аккаунтов увидеть ни у кого. и тебе становится лучше. Потом ты посмотрел, сколько народу прочитало то, написал и поставили лайки — я понимаю, что на эти 10 вообще не надо реагировать, ну не надо это читать. Не надо читать всё на свете. На свете масса прекрасных текстов. Я из своей ленты по очереди удали всех этих людей. Поэтому окружен своими друзьями. Я смотрю, что у них происходит. Мы что-то обсуждаем. Я всем советую делать именно так. А пойти в интернет полаяться — ну, жалко тратить время жизни на это.

М.Максимова― Просто кажется, что люди, которые пишут, что они же за что-то хорошее, то есть она против пенсионной реформы, то есть люди говорят что-то дельное. Или это просто уровень агрессии настолько вырос, что если ты просто не борешься, условно… вот ты должен быть в этой полосе, и если шаг вправо, шаг влево — и ты уже всё?

А.Макаревич― На сегодняшний день это такое распространенное заболевание — ботизм такой: люди сидят и доводят друг друга. Видимо, им некуда девать время свободное, им нечем заняться, и они, таким образом, самоутверждаются. Ну, хорошо. Это тоже болезнь как COVID.

М.Максимова― Кстати, про COVID. Какая-то тревожная все-таки информация приходит. Что касается России, сегодня в очередной день опубликовали статистику, вроде у нас сокращается количество заболевших, но по Москве, наоборот, больше, чем за последнее время. ВОЗ сегодня выступил с заявлением и говорит, что увеличивается пандемия. Вообще, вы как относитесь к этой ковидной ситуации, и насколько соблюдаете меры безопасности?

А.Макаревич― Я считаю, что надо быть разумным, осторожным, но и не поддаваться панике. Что касается статистике, даже если нас сообщают правдивую статистику, она просто очень несовершенно. Это стало или больше заболевших или больше тестов? Вот такие вещи, которые не могут дать реальной картиной. Мы не знаем реальной картины, к сожалению. Поэтому надо начинать с себя, как всегда в таких ситуациях. Надо постараться не заболеть, а если заболел, не заразить никого. И относится к этому — ну, что, еще одна вирусная болезнь. По счастью, она не такая смертельная, как чума. Бывали ситуации и похуже на планете.

И то, что всё это пройдет — да, это пройдет. В наших силах это ускорить или замедлить немного. Поэтому масса мер, которые предлагаются, они разумные. Давайте подождем тусоваться немножко, обниматься и целоваться. Я, кстати, это терпеть не мог эту дурацкую манеру: все целуются друг с другом.

М.Максимова― Пока у вас будет оправдание, что можете избегать. Я видела у вас в Фейсбуке: вы путешествовали, причем по Золотому кольцу.

А.Макаревич― Мы на два дня. Сели в машину, благо, недалеко.

М.Максимова― Кстати, какие впечатления?

А.Макаревич― Потрясающие! Я там всё написал. Это, действительно, сегодня выглядит очень хорошо. Мне есть, с чем сравнить. Я там в 72-м году работал как архитектор, как студент. Мы обмеряли эти монастыри, которые были абсолютно разрушены, развалены. Где-то были какие-то гаражи, где-то вода стояла в храмах. Там стояли иконы наполовину в воде. Народ был пьяный, злой. Страшная была картина. Жрать там было нечего абсолютно. Сейчас это доброжелательное место какое-то, хорошее, где тебя встречают улыбаясь. Какие-то экскурсии. Какие-то смешные цены на гостинице. Куча ресторанчиков недорогих, хороших. Местная рыба. Я получил удовольствие огромное.

А.Макаревич: Он что, впервые услышал, что есть авторское право какое-то? Они не думают, вообще, что делают

М.Максимова― То есть изменения значительные.

А.Макаревич― Да.

М.Максимова― Спрашивают про история — тоже видела в новостях — с единороссом Бондаренко. Что-то там вы собирались подавать на него в суд и подаете ли вы в суд?

А.Макаревич― Подают ребята на него в суд, конкурирующие, не из «Единой России». Меня удивляет одно…

М.Максимова― А что за история была?

А.Макаревич― Человек просто взял строчку из песни «За тех, кто в море» и сделал из нее свой предвыборный слоган. Меня удивляет одно. Если человек, кандидат в депутаты, у него есть консультанты, ну, почему у него такой низкий уровень сознания? Он что, впервые услышал, что есть авторское право какое-то? Вот это потрясаю?