Глумление над телом как месть Богу: Роман Носиков о моде на некрасивых

Современная поп-культура пришла к ритуальному надругательству над такими понятиями, как красота, женщина, мужчина. Почему?

Это Молли Бейр. Она модель и знаменитость. Она зарабатывает своей внешностью.

А это — Кейти Стикелс. Она тоже модель и тоже зарабатывает внешностью.

И это не все. Таких много.

Нет, я не хочу сказать, что эти девушки уродливы и им надо запретить показываться на свет. Напротив, я полагаю, что чья-то любовь может украсить их как никого другого.

Я не об этом. Я о том, почему визажисты, фотографы и модельеры специально подчеркивают их недостатки, смакуют их. Я о причине популярности и востребованности смакования болезненности. Почему востребовано надругательство над женщиной?

С мужчинами, правда, тоже случается, но это не приводит их на подиум, если они не называют себя женщинами или не пародируют их.

Современная мода и поп-культура, политика «инклюзивности» и «фабрика равенств» приходят в итоге к практике ритуального надругательства над такими понятиями, как красота, женщина, мужчина. Какую потребность закрывает этот товар?

У меня есть предположение. Я полагаю, что это демонстрация власти и месть.

Современный секулярный гуманизм оставил человека в одиночестве. Если в христианские времена человек был струной, натянутой между бытием и вечностью, то современный мир перерезал эту струну, убрав Бога. Струна лопнула и свернулась в точку.

Человек стал точкой. Точкой в конце предложения «Человек смертен». Точка не может звучать. Человек утратил возможность говорить с вечностью. Он нем и глух. У него отсутствует какая-либо цель и смысл вне его самого. Потому что любой путь — излишен, если отсутствует пространство. А пространство, в котором существует человек, — это смысловое пространство. То есть та самая вечность.

Утратив это пространство, человек оказывается пленником, собственностью себя. Причем ее могут украсть. Начальник, жена, государство, банк.

Человек корчится в этой несвободе. Он извивается в ней. Но единственное, что может освободить от нее в этой пустоте, — это смерть. Она является последним и истинным господином всего. Окончательной Госпожой.

Человек ничтожен, несвободен, бессмысленен и конечен. В результате этому ограбленному бедняге ничего не остается, кроме воли к власти. А первое, над чем он может властвовать, — это его же тело.

Причем именно это самое несовершенное тело и является причиной его конечности. Именно оно и его свойства и связанные с ним смыслы и становятся объектами протеста, власти и мести.

Человек начинает демонстрировать, что если Бога нет, то он сам определяет, в чем предназначение мужчины и женщины. Он диктует правила игры. Он волен превратить одно в другое.

Если Бог бросил человека, сбежал, дезертировал, как отец, бросивший семью, значит в этом виноват человек. Брошенный ребенок.

Человек мстит себе за свое одиночество.

Тело, в котором Бог оставил человека, — то самое, что в итоге и приведет его к смерти своим старением и тленностью, — это издевка. Это преступление Бога перед человеком. Это символ несправедливости.

И человек приступает к надругательству над телом. Он мстит ему за то, что оно его убивает.

Отрицая судьбу, несвободу, предназначение, он играется с полом и любовью, которая в его мире лишена высшего смысла и является всего лишь ловушкой природы, вынуждающей его продолжать род. Он хочет освободиться. И воспринимает тело и пол как своего врага, которого нужно победить.

Протестуя против смерти, человек уничтожает собственное тело, любовь и красоту. То есть в итоге он поклоняется ей.

У этой битвы и культа неизбежно появляются свои герои и жрецы. И свои жертвы, которых приносят на алтарь культа. Их мы и наблюдаем в мире поп-культуры и моды.

Это отчаяние человека, засунутое в мясорубку капитализма и превращенное там в политические дивиденды и миллионные прибыли.

Вот почему Богу и человеку запрещено встретиться вновь. Вот кто их разлучил и строго следит за тем, чтобы их одиночество продолжалось.

Современный мир загнал смысл, Бога, красоту, мужественность и женственность, любовь — в подполье. Нам повезло оказаться там вместе с ними.