Информационный прорыв или война август 2008-го глазами юго-осетинских журналистов

В воспоминаниях об августе 2008-го года, в хронике пятидневной войны отдельным сюжетом проходит деятельность представителей средств массовой информации. Информационное противостояние в те дни было не менее ожесточенным и циничным по своей сути, чем военная агрессия. Грузинская пропаганда без устали транслировала на весь мир искаженную и однобокую информацию о войне в Южной Осетии, пытаясь заглушать голос Цхинвала в эфире. В эти дни в Цхинвале работали представители различных российских каналов, которые в условиях жесточайших обстрелов фактически совершали невозможное – информация из подвергающегося бомбежкам города передавалась оперативно и, что самое главное, объективно. Осетинских журналистов, внесших свой вклад в отражение информационной атаки в августе 2008-го также было немало. В предшествовавшие восьмому августу дни взаимодействие с российскими новостными агентствами и телеканалами информационным ведомством под руководством тогдашнего председателя Ирины Гаглоевой было налажено. Информация об обстановке в Цхинвале и его окрестностях передавалась бесперебойно. Прямые включения в новостных блоках федеральных каналов, в ходе которых в течение нескольких минут глава информационного Комитета страны давала объективную оценку ситуации, воспринимались как выход осетинской действительности в большой мир. Тем не менее, по мнению Ирины Гаглоевой, 8 августа застало юго-осетинских информационщиков врасплох. «Конечно, за пару месяцев до августа, в течение которых происходила эскалация напряженности, мы уже выстроили определенную систему подачи информации как для внутреннего потребления, так и для трансляции за пределы Южной Осетии, – вспоминает Ирина Юрьевна. – На тот момент были десятки российских информационных ресурсов, которые проявляли заинтересованность юго-осетинской тематикой. И при малейшем обострении ситуации мы оперативно с ними связывались и фактически в режиме он-лайн передавали всю последнюю информацию. Но произошедшее в ночь с 7 на 8 августа в определенной степени, тем не менее, застало нас врасплох. Все коммуникационные средства были нивелированы после первого же обстрела города. Телевидение, радио, редакции наших газет подверглись обстрелу и фактически прекратили работу». Тем не менее, по словам Ирины Гаглоевой, отдельные юго-осетинские журналисты работу не прекращали. Тогдашний глава информационного ведомства в первые минуты после начала артобстрела Цхинвала оказалась в республиканской больнице, откуда на протяжении трех дней непрерывно передавала информацию о жертвах и разрушениях в Цхинвале. «Единственным средством, которое меня связывало с внешним миром, с коллегами со всего мира, был мой телефон, который я подзаряжала в подвале республиканской больницы, – вспоминает Ирина Юрьевна. – Отдельные информационные ресурсы, в основном, российские, выходили на связь со мной сами, некоторым я звонила сама. Российские телеканалы включали в эфир голос, электронные СМИ, понимая нашу ограниченность в средствах связи, тоже принимали голосовые сообщения. На нас выходили и западные новостные агентства – была связь с Асошиейтед пресс, Рейтером, другими масс-медиа. В этой ситуации важно было одно – чтобы Цхинвал в эфире был слышен и голос пылающего города в эти страшные дни не смолкал». Ирина Юрьевна оказалась в республиканской больнице с маленькой любительской камерой, на которую эти дни снимала все происходящее. Конечно, съемки любителя были далеки от стандартов, однако впоследствии они неоднократно были использованы российскими журналистами при подготовке документальных фильмов о войне в Южной Осетии. Инал Плиев, в 2008 году начальник информационного отдела юго-осетинской части Смешанной контрольной комиссии, в военные августовские дни также был одним из тех журналистов, которые передавали информацию из обстреливаемого Цхинвала. Он вспоминает, что связь с российскими телеканалами и информационными агентствами была налажена задолго до восьмого числа. «На тот момент мы сотрудничали более чем с сорока информационными ресурсами, которые в своих материалах ссылались на нашу информацию, – говорит Инал. – Уже с первого августа, когда начались обстрелы Цхинвала и его окрестностей, мы, то есть информационная служба одной из сторон, участвующей в переговорном процессе, ежедневно по несколько раз готовили информационные сообщения для СМИ, которое потом тиражировали десятки российских новостных ресурсов. Грузия демонстрировала всему миру свой мнимый настрой на мирное развитие событий, мы же, в свою очередь, опираясь на факты и документальные доказательства, подавали информацию с отражением действительности». При этом Инал Плиев выражает искреннюю благодарность российским журналистам за их поддержку в августовские дни. «В ночь с 7 на 8, когда начался массированный обстрел города, со мной на связи всю ночь были журналисты федерального телеканала «Россия-24», – продолжает он. – Город остался без электричества, у меня разрядился телефон, подключить его тоже не представлялось возможным, но понимая, что на меня будут выходить коллеги, я доставал сим-карту и по возможности вставлял ее в телефоны ребят из Погрануправления, с которыми мы находились в одном здании. Так вот, стоило мне подключать свой номер, как тут же раздавался звонок. Это означает, что многие российские журналисты, в частности с телеканалов «Россия» и «Первый канал» этой ночью звонили по всем доступным номерам ежеминутно. Уже после прекращения огня, в последующие дни я узнал, что всю ночь с 7 на 8-ое меня подключали в эфир экстренных выпусков федеральных телеканалов, которые выходили ежечасно». В условиях отсутствия коммуникаций и невозможности организовать работу по подаче информации, отдельные представители масс-медиа Южной Осетии сумели сориентироваться и в обстреливаемом городе. Андрей Кочиев, главный редактор газеты «Республика», вышел с фотоаппаратом на улицы города рано утром 8 августа. «После ночного массированного обстрела, который продолжался почти четыре часа и первого отступления грузинских танков и солдат из города, наступило некоторое затишье, – рассказывает Андрей Кочиев. – Я взял фотоаппарат и вышел в город, делая снимки для истории. На улице Привокзальная догорали танки, пока еще пылал Университет, весь город практически был в дыму и пепле. Снимал же все подряд – разрушения, ополченцев, убитых грузинских солдат... Инстинкт самосохранения? Нет, он абсолютно не работал. Единственное за что было опасение, так это за сохранность снимков, которые уже стали частью прошлого и являлись доказательством реализованных кровавых планов грузин. Вообще, восьмого и девятого августа на улицах Цхинвала фиксировали фактичекскую историю мало людей – Лана Парастаева, Ревмира Алборова, в своем районе Юра Бетеев, из российских журналистов с фотоаппаратом встретился итартасовец Сергей Узаков… Это уже потом, когда опасность миновала, все подряд ходили и снимали. Что же касается первых дней войны, то нужно было не только фиксировать происходящее, но и, главное, выдать всю правду творимого беспредела во всемирную сеть. В итоге, благодаря техническому мастерству нашего друга Олега Репухова, который смог запустить сервер в здании Почты, снимки, повествующие о правде Цхинвала удалось отправить в Интернет уже 10 августа, что было крайне важно в проходящем параллельно масштабном информационном противостоянии»... Уже после прекращения обстрелов встал вопрос о возобновлении информационной работы. Город оставался без электричества, не работало телевидение,российская пресса в Республику пока не поступала. В этой ситуации руководство страны приняло решение о выпуске информационного листка, который получил название «Бумеранг». «Поручение об активизации информационной работы от тогдашнего президента Эдуарда Кокойты нам поступило уже 11-12 августа, – рассказывает главный редактор «Республики». – Типография тогда еще не функционировала, возможности издавать полноценное печатное издание не было, поэтому в первые дни мы приняли решение издавать информационный листок на технической базе нашей редакции. «Бумеранг», а он представлял из себя двустороннюю печать листа формата А3, множился на дубликаторе тиражом в 2 000 экземпляров и распространялся по городу. Большую часть тиража мы оставляли в городской пекарне (поскольку основная масса, оставшаяся в живых горожан, шла сюда за хлебом), остальные распределяли по наиболее густонаселенным районам столицы. Занимались выпуском «Бумеранга» мы вдвоем с моим заместителем Олегом Икаевым. Помощи ждать ни от кого не приходилось, лишь в одном из выпусков один материал подготовил Юрий Вазагов. Всего же таких выпусков вышло семь, в которых печатались распоряжения правительства, информационные сводки, различные обращения, перепечатки из российских газет… На восьмой день, когда уже в Республику стала поступать российская пресса, выпуск «Бумеранга» был приостановлен. И мы стали налаживать уже выпуск полноценных газет. Первым изданием после войны, которое вышло уже спустя десять дней, была газета «Республика». Кстати, первые послевоенные номера двух других газет – «Хурзæрин» и «Южная Осетия» – тоже печатались пока еще на базе нашей редакции, оттого их размер и был формата нашей газеты»... Уже потом, после войны работы юго-осетинских журналистов, фиксировавших хронику пяти дней августа на фотоаппараты, были включены в различные фотоальбомы и книги, свидетельствующие о кровавом августе 2008 года. Информационную войну Южная Осетия достойно преодолела. И, что важно, не проиграла. Благодаря отдельным осетинским журналистам, которые при имеющихся ресурсах в условиях хаоса сделали фактически невозможное. Благодаря десяткам российских коллег, которые прокричали на весь мир о боли и стойкости Цхинвала. Их голос в эти дни заглушить было невозможно. Потому что это был голос Правды. Рада Дзагоева