Виктор Рыжаков, худрук «Современника»: «Движение в будущее для меня возможно только через взаимодействие с традицией нашего театра»

Виктор Рыжаков — режиссер, мастер актерских курсов Школы-студии МХАТ, художественный руководитель Центра имени Мейерхольда, организатор популярных театральных фестивалей, с недавних пор руководитель театра «Современник». Он унаследовал театр на Чистопрудном бульваре у Галины Волчек, возглавлявшей его более четырех с половиной десятилетий, приняв эстафету из рук своего учителя, коллеги, лидера — Олега Ефремова. Виктору Рыжакову — третьему худруку театра — пуститься в плавание помешали обстоятельства пандемии и изоляции. Потом произошла трагическая история с Михаилом Ефремовым и уход из труппы Сергея Гармаша. Эти темы оставляем за рамками беседы. «Культуру» интересовало, как будет строиться будущее знаменитого театра и с каким настроем он вступает в новый сезон.

— Мы любим вспоминать о том, как Олег Николаевич «открыл окна» и впустил на подмостки «живых людей с улицы» — в героях зрители узнавали самих себя. «Современник» последних лет отличался от своих истоков, но неизменной основой эстетики двух эпох — Ефремова и Волчек — оставался актерский, психологический театр. Роднило и то, что «Современник», и ранний и нынешний, оставался товариществом, построенным на любви и доверии. Вы чувствуете «Современник» как особую институцию? По какому пути поведете театр? Стратегия выработана?

— У каждой идеи своя судьба. В основе «Современника» лежало неистовое желание молодых создать особенное пространство для поиска, для осмысления традиций, в конце концов, для жизни. Те двадцатилетние парни и девушки, стоявшие у истоков театра, были воспитанниками мхатовской школы. При этом они отнюдь не противопоставляли себя Художественному театру, как многие считают. В своей программной статье «О театре единомышленников» Ефремов писал: «Мы не ищем иной творческой программы, кроме программы самого МХАТ, которая, на наш взгляд, еще далеко не исчерпана. Мы не помышляем об ином пути в искусстве, кроме того, который раз навсегда проложен был Константином Сергеевичем Станиславским». Так и было. «Современник» был и остается преемником великой традиции русского психологического театра. Но сегодня, почти 65 лет спустя, пришла пора вновь осмыслить весь накопленный опыт, не отрицая и не критикуя. Только через взаимодействие с традицией, с богатым прошлым театра возможно нащупать путь в будущее. «Future in the past» — эта фраза стала нашим вдохновением на ближайший год, который мы проведем в тесном контакте с прошлым, в работе с «документом времени» и его живой памятью. 

— Когда открываете театральный год?

— Новый сезон в «Современнике» откроется 1 октября, в день рождения Олега Николаевича Ефремова. Это добрая традиция, и нам важно ее сохранить, потому что, только осознавая свои корни, свои истоки, можно двигаться дальше и бесстрашно смотреть в будущее. В этом году Олегу Николаевичу исполнилось бы 93 года. Так сложилось, что впервые открытие «Современника» пройдет уже без всех его основателей — ушли Галина Борисовна Волчек, Олег Павлович Табаков, Лилия Михайловна Толмачева, Виктор Николаевич Сергачев, Игорь Владимирович Кваша, Евгений Александрович Евстигнеев… Нет этих семерых бесстрашных мечтателей, которые когда-то придумали свой особенный, «иной» театр, дышащий в унисон со временем, искренний и бескомпромиссно живой. И теперь нам продолжать их путь. «Ну, теперь сами», — как говорил Табаков. 

— Откроетесь «Папой» Евгения Арье по пьесе Флориана Зеллера?

— В сентябре, пока большинство наших коллег открывают новый сезон, мы будем доигрывать старый, а точнее, текущий 64-й сезон. Важно, чтобы спектакли, которые не состоялись из-за карантина, все же встретились со своим зрителем. Это, прежде всего, «Папа» Евгения Арье, выпуск которого совпал с трагическим для театра периодом — уходом Галины Борисовны. Еще одна долгожданная для нас премьера выйдет в сентябре на Другой сцене: последний текст Геннадия Шпаликова «Девочка Надя, чего тебя надо?» в постановке молодого режиссера Ивана Комарова. Шпаликов был современником «Современника». Его творческий поиск неразделимо связан с эпохой 60-х и ее человеком. Именно поэтому то, что сегодня, почти полвека спустя, текст Шпаликова будет звучать именно в «Современнике» — театре, рожденном в пору «оттепели», имеет большое значение. В этом преемственность поколений, прочная связь с корнями и одновременно острая потребность не прекращать поиска, рефлексировать над своим прошлым, чтобы создавать будущее.

— Это будущее вы уже начали собирать, не так ли?

— Седьмого августа мы завершили первую сессию режиссерско-драматургической лаборатории «Семь». В течение недели молодые драматурги и режиссеры из разных городов России и дружеских стран совместно с артистами театра погружались в культурно-исторический контекст «оттепели» — противоречивой и при этом удивительной эпохи, в которую и родился «Современник». Участники лаборатории прошли череду встреч с уникальными специалистами из разных областей науки и культуры. Приглашенные эксперты — Алексей Бартошевич, Андрей Юрганов, Сергей Чупринин, Дмитрий Бак, Марина Разбежкина, Глеб Наприенко — помогли нам сделать первые шаги в исследовании истоков «Современника». Мы хотели понять, чем жили и дышали те безбашенные двадцатилетние парни и девушки, которые почти 65 лет назад не побоялись создать свой идеальный театр — пространство свободного поиска, где современность и современный человек были главными объектами внимания. Зимой нас ждет вторая сессия лаборатории, а весной — третья. Придет время, уверен, родятся новые оригинальные тексты, вдохновленные судьбой «Современника» и его основателей, а также появятся и режиссерские предложения-эскизы молодых художников, которые в перспективе вырастут в спектакли и с достоинством пополнят репертуар «Современника».

В театре всегда уделялось большое внимание диалогу с драматургом — в тесном сотворчестве рождались многие легендарные пьесы. Очень важно, чтобы сегодня эта традиция не только продолжилась, но и обрела новую силу. Не меньшее значение имеет и взаимодействие с молодыми режиссерами — теми, кто сможет найти новую интонацию театра, определить его звучание в XXI веке. Первый шаг сделан. Нас ждет непростой, но, безусловно, бесконечно интересный путь.

— Незадолго до ухода из жизни Галины Борисовны мне посчастливилось взять у нее интервью — мы разговаривали два часа. Рефреном проходили две мысли: гордость за задорную и смелую молодежь театра и боязнь, что «Современник» может превратиться в модное место. В разговоре она рассказывала и о вас и ваших совместных планах. Что вас связывало? 

— Это важная для меня история. Планы о совместной работе вынашивались несколько лет. Но каждый раз как будто что-то мешало им осуществиться. Возникали другие спектакли, фестивали, проекты. И только сегодня отчетливо понимаю, что диалог с Галиной Борисовной был для меня каким-то бесконечным и сложным, но действительно ценным и очень важным. Он прерывался, иногда надолго, но затем вновь восстанавливался, набирал силу. Даст Бог, мы воплотим ту историю, которую обсуждали с Галиной Борисовной осенью, за два месяца до ее ухода. Но сейчас нужно, чтобы прошло какое-то время, нужно всмотреться, вслушаться, разобраться, почувствовать...

— Для кого вы делаете спектакль? Можете «нарисовать» портрет идеального зрителя?

— Идеального зрителя, как и идеального театра, не существует, об этом можно только мечтать, ежедневно протаптывая к нему свою дорожку... Житель планеты Земля — вот тот, кто нам интересен. И одновременно тот, для кого нам бы очень хотелось быть интересными, необходимыми, чьим мыслям оказаться созвучными. Сегодня мир стремится к бесконечному разделению. Богатые и бедные, молодые и старые, здоровые и больные, счастливые и несчастные — все это, к сожалению, закон двойственности, на котором зиждется жизнь. Но мне хочется верить, что театр имеет уникальную возможность стать пространством собирания всечеловеческих ценностей. Не общечеловеческих, как принято сегодня говорить, а именно всечеловеческих. Разных, противоположных, непохожих. Возможно, именно театру удастся преодолеть вселенскую разобщенность и дать человечеству повод быть вместе, по-настоящему вместе. Конечно, это сложный и, по сути, бесконечный процесс. И то, сможем ли мы стать его участниками и строителями, зависит только от нас. У Сартра есть утверждение, что «другой — это ад». Быть может, это на самом деле так, но без этого «другого» невозможен мир, невозможна свобода воли и выбора, невозможно единство, которое так необходимо всем нам.

— Пандемия изменила ваши планы? И как пережили этот период?

— Период карантина застал всех нас врасплох. Обнажились наиболее уязвимые стороны, прежде всего в экономической, организационной жизни театра. Когда спектакли отменяются, билеты не продаются, а премьеры переносятся на неопределенный срок, сложно ощущать твердую почву под ногами. Но все же я верю, что этот непростой период сделал нас более стойкими, сплоченными. Сказанное касается не только «Современника», но и всего театрального сообщества. Все это время мы находились в непрерывном диалоге с коллегами, советовались, помогали друг другу, вместе искали решения для наших общих проблем. Это очень тяжелый, но тем не менее ценный опыт. Сегодня театр уже не может быть прежним, он изменился, и теперь нам необходимо понять, в каком направлении двигаться дальше, как и о чем говорить со зрителем. И, конечно же, возникла острая потребность переводить некоторые театральные проекты в «новое» цифровое пространство. Онлайн спектакли, представление пьес в «зуме», режиссерские эскизы в майнкрафте — все это очень любопытно как социокультурное явление. И все же ничто не способно заменить тот живой, непосредственный контакт артиста со зрителем, в котором уже много веков и рождается подлинный театр. 

— Обязательные меры безопасности: наполовину пустой зал или обязательная масочная защита — не отпугнут ли зрителей? За время карантина публика отвыкла от театра…

— Что касается карантина, открытия сезона, заполняемости зала, шахматной рассадки и мер социальной безопасности, поживем — увидим! Это предлагаемые обстоятельства нашей реальности. Сегодня важно обезопасить зрителей и сотрудников театра. Для этого мы готовы принять все возможные меры. А страхи, увы, давно стали частью нашей жизни: в мире нет ни одного места, где человек мог бы быть полностью защищен, это трагично, но в наших силах преодолевать свои страхи в созидании, сотворчестве, сопричастности...