Дорогие друзья, вы понимаете, что пока человек лежит под ИВЛ, шутить по его поводу нельзя.

Нельзя шутить даже по поводу человека, для которого тормозов деликатности никогда не было (просто напомним, что вот-вот должен был состояться суд об оскорблении 93-летнего ветерана Великой Отечественной, названного этим человеком холуем и предателем), - шутить нельзя, пока он лежит под ИВЛ.

Особенно нельзя делать это "в ответ", потому что тогда получится, что этому человеку удалось покусать нас и заразить небольшой дозой себя.

Поэтому мы не будем шутить по поводу человека Алексея, лежащего под ИВЛ.

Мы про другое.

Не знаем, заметили ли вы, но перевоз потерявшего сознание протест-менеджера из г. Омска в г. Берлин обставлен был так, как будто принцессу вырвали из слюнявой пасти дракона в ходе крутейшей спецоперации с головокружительными погонями по крышам и перестрелками и забросом в последнюю секунду в стартующий вертолёт, за лыжи которого ещё пытались уцепиться и повиснуть путинские зомбаки.

Сколько было боевого визга от тянок обоего пола в аркхеме для декоративной жизни, русском твиторе. «Парррву за Аликсея!» - кричали воинственные тянки. «Поганые ублюдки, мы отстоим Аликсея!» - кричали тянки. И писали страшные угрозы несчастной томской кафешке, в которой их Алексей пил чай, в безответную инсту, заброшенную с прошлой осени. Они запугивали заброшенную инсту кафешки, они обещали приехать и разобраться, и порвать инсту за Алексея.

Мёртвая инста томской кафешки безответно молчала, потому что была равнодушна к победам над собой и запугиванию.

Собственно, точно так же вёл себя с ними и родной кровавый режим. В действительности-то, как легко понять, диалог по эвакуации Алексея из Рашки был примерно следующим:

- Отдайте нам его, мы повезём его в Германию в Шарите.

- А по пути не угробите? Наши врачи говорят, опасно везти. Нам нафиг не нужно, чтобы ему там полония закачали и на нас очередное хайли-лайкли навесили.

- Под нашу ответственность!

- Тогда подождите децл. Мы возьмём анализы со всеми образцами, чтобы потом от ваших обвинений отмахиваться. Только не начинайте врать, что их не будет. Куда вы денетесь. Всё, нате, держите вашего Алексея.

(три минуты спустя, из-за холма, торжествующе):

- Урррааааа! Мы отбили Алексея у дракона плешивого карлика обоже какие сволочи мы смогли какие мы молодцы спасибо девочки!

И Алексея привезли в немецкую клинику на пяти, сука, автомобилях. На пяти — как будто в любой момент путинский шахид мог врезаться на мопеде в скорую с Алексеем и навсегда погасить божественный факел свободы.

В связи с этим, дорогие друзья, встаёт естественный вопрос: а почему, собственно, эта публика ведёт себя так, а не иначе? Почему вечно имеет такой вид и тон, как будто она только что вырвалась из боя и пишет свои твиты на оторванной ягодице убитого товарища?

У нас есть только одна версия, дорогие друзья. Многие обиженные дети заводят себе воображаемых друзей. Некоторые обиженные подростки заводят себе воображаемых соратников по воображаемой великой борьбе.

Но при нормальном развитии молодого организма его начинает заботить в первую очередь приобретение специальности и обустройство семейного гнезда. У него уже не остаётся времени и силы воображения на воображаемую борьбу.

А при чмошном развитии организма ничто не отвлекает его от воображаемой борьбы. Если нет любимого дела, а вместо него какая-нибудь имитационная подделка; если семья не сложилась или все эмоционально-трудовые расходы по её поддержанию скинуты на какую-нибудь безответную сущность типа мама-тёща/жена/бывший/свёкр; если реальная жизнь не отвлекает, но, с другой стороны, и не развлекает -

- воображаемой битве с плешивым карликом огнедышащего дракона — с непрерывными героическими победами, естественно — ничто не угрожает.

И знаете что, дорогие друзья?

Пускай сидят себе в собственной клетке твитора и грызут решётку изнутри, делая вид, что только она мешает им до нас добраться.

Лишь бы не выскакивали наружу и не мешали дорожному движению.