Человек-колосс

К 100-летию Сергея БОНДАРЧУКА.
Эссе Александра БАЛТИНА.

(к 100-летию Сергея Бондарчука)

Стойкое ощущение: поколения актеров и режиссеров, следующие за тем, ярчайшим представителем которого был Сергей Бондарчук – пожиже: и в плане мастерства, и в смысле реализации себя в профессии: которая, в сущности, больше служение…

…эпоха гудела в творческой крови Сергея Бондарчука: она требовала воплощения – со всею своею переогромленностью, минусами и плюсами: и мастер соответствовал ее требованиям.

Впрочем, эпоха будет не совсем верно: эпохи: ибо, к примеру, его отец Сергий был не отсюда, как и до`лжно, но завораживал так, что степень переосмысления жизни своей становилась высокой.

…в чем суть актерства и режиссуры?

Вводить в мир работы такой силы, чтобы зритель, смотря фильм или спектакль, рос душою, переосмысливая собственное прожитое; становился выше, лучше, чище, добрее, сострадательней.

Ужасно актерство, тупо и расчетливо поставленное на коммерческую основу: мелькание вроде бы одаренных людей в ничтожных сериалах оскорбляет и их, и человека с более-менее развитым эстетическим вкусом.

…рокотал Отелло Бондарчука: суровый и нежный, одержимый любовью, и доверчивый; славный воин, которого так легко оказалось обмануть; не столько ревнивец: сколько «брезгливец» – в нравственном отношении.

Пафос, с которым Бондарчук делал венецианского мавра, нигде не переходил границ, а сила, с которой давался общий очерк роли, равна была работе серебряным карандашом старого художника-виртуоза.

Человек из плазмы людской – той, которая побеждает любую тьму, наползающую на страну – Андрей Соколов поражал смесью мужества и такта, стойкости и застенчивости; о! сколько же красок было в актерской палитре Бондарчука, и не найти одной, превалирующей: все сильны.

«Судьба человека» стала и режиссерским дебютом художника.

Потом развернулись грандиозные пласты «Войны и мира».

Условность всякой экранизации очевидна: адекватного киновоплощения великому языку литературного шедевра быть не может; удивительно, что в сфере экранизаций тоже могут случаться шедевры – и вариант «Войны и мира» Бондарчука тому примером.

Он сам в образе Пьера – мучающийся и наслаждающийся, растерянный порой, как ребенок, забытый в толпе, постепенно находящий духовную свою дорогу вписан в нашу жизнь в чуть меньшей степени, чем Пьер из романа – но именно, что чуть: в большинстве случаев экранные воплощения знаменитых персонажей остаются в клетках кинокадров…

Из экранизации «Войны и мира» целый ряд героев вышел, чтобы жить среди нас: и в этом то же немалая заслуга Бондарчука-режиссера.

Человек-колосс, человек, трудом своим, монументальным и нежным, точно оправдывающий существование кино, все больше и больше нисходящего в мутные бездны развлекалова; человек, показывающий, как высока может быть миссия актера и режиссера.

 

Александр БАЛТИН