Описана жизнь секты Виссариона: двоеженство и голод

Елена Мельникова с мужем, физиком-ядерщиком Алексеем, и четырьмя детьми 12 лет прожила в таежной деревне среди членов секты «Церковь Последнего Завета», последователей Сергея Торопа, который объявил себя сыном Божьим «Христом» под именем Виссарион. Елена рассказала о жизни секты Виссариона изнутри - о поборах, двоеженстве, запретах и многом другом. 

В 90-е, после развала Советского Союза, в страну хлынули проповедники всех мастей. Россия была «непаханым полем» для сект. Люди с головой окунулись в эзотерику и каббалу со спиритизмом.

— Мы все были выходцами из СССР, коммунистическая идеология рухнула, и вакуум стал стремительно заполняться, — говорит Елена. — Люди начали искать для себя какие-то ориентиры. Все это наложилось на тяжелую экономическую ситуацию. Мой муж, Алексей, работал в Институте ядерной физики. Финансирование урезали, ученым пришлось буквально выживать. Многие коллеги мужа стали возить из-за границы товары, а потом продавать их на рынке. Я помню момент, когда муж сказал: «Я не торгаш, я ученый».  

— Как Алексей познакомился с учением Виссариона? 

— В Академгородке интеллигенцию интересовали различные религиозно-философские учения. Как-то муж увидел в институте объявление о встрече с «одним из апостолов» Сергея Торопа. Решил пойти туда просто послушать, что это такое, для чего. 

Его долго не было. Придя вечером домой, он заявил с порога: «Ты представляешь, что сейчас на Земле происходит событие планетарного масштаба, соизмеримое с пришествием Христа». Я съязвила: «В ноябре в Штатах будет слет Христов, твой не поедет?» Муж юмора не оценил. Это был тревожный знак. Вскоре его поведение изменилось, он замкнулся. В доме появились кассеты и книги с проповедями мессии. До этого мы могли спорить, не соглашаясь друг с другом. А тут просто выросла стена. Я пыталась понять во что он верит? Куда он встрял? 

— Вы тогда занимались домом?

— Я закончила Новосибирский электротехнический институт, до переезда в Академгородок работала на заводе «Оксид» инженером-электронщиком. А в то смутное перестроечное время сидела дома с детьми. У нас дочка, Наташа, пошла в первый класс и только родился сынишка — Игнат. Но уже тогда я понимала, что инженерная специальность — это не мое. Я стала писать, публиковать свои стихи. 

— Муж не пытался познакомить вас со своими сподвижниками?

— Мы сходили в гости к его единоверцам. Хозяин дома - Боря Митрофанов – был ранее преподавателем, доцентом кафедры философии Новосибирского госуниверситета. Преподавал студентам диалектический материализм. И тоже увлекся учением Виссариона.

С нами были еще муж с женой, которые работали в одном из научных институтов в Академгородке. Мы разговаривали, много спорили. Самое смешное, что к тому времени, ноябрю 93-го, я была единственным человеком среди них, кто читал книги Виссариона. Они же все просто оголтело верили. А у меня возникла куча сомнений.

Учение мне показалось примитивным, как и видеопроповеди Виссариона. Слова были явно заученными, а жесты — поставленными. А вот люди, собравшиеся в квартире у Бориса Митрофанова, мне показались интересными и умными.  Это и сбивало с толку. Мне сказали: «Лена, что ты все споришь, съезди — и сама посмотри!»

 — Съездили?

— Это было необходимо, чтобы лучше понять своего мужа. В феврале 1994-го, оставив детей родителям, мы отправились в Минусинск. Еще меня поразила подруга, которая, едва взяв в руки розовую книгу Виссариона, сказала: «Я еду с вами».  

У меня все упало внутри. Я подумала, может быть со мной что-то не так? Может быть я чего-то важного не вижу, не понимаю? Люди кругом — светлые, а я  — темная? 

Из Новосибирска на встречу с Виссарионом отправилось 9 человек. Мне сразу не понравился гостевой дом, в котором нас поселили. Прочла правила, висящие на стене и отметила: «Как в казарме». Там было обозначено много ограничений, а я, например, всегда курила. Завтрак строго в 10, ужин в 19. 00, если опоздаешь, никто тебя не покормит.

Виссарионцы всюду твердили о любви к ближнему, а прием нам оказали весьма холодный, тетки ходили, как зомби, все было формально. Перед нами бухнули чайник с каким–то отваром и поставили проповедь Виссариона. Я это не могла слышать до скрежета в зубах.  

— Какие впечатления остались от встречи с Виссарионом?

— Народ в центре собрался разный, но интересный. Мы стояли, разговаривали, вдруг все замерли, ахнули – появился Виссарион. Началась встреча.

Идея у него была простая: скоро все загнется, надо спасаться, все продать и бежать. Я начала задавать неудобные вопросы, поинтересовалась: «Есть ли пути к Богу, кроме тебя?» Тут же встрял ближайший помощник Виссариона, Вадим Редькин: «Ты понимаешь, что учителю нельзя задавать такие вопросы?» Я на него смотрела бараном: «Не понимаю, потому и спрашиваю». Далее спросила: «Допустим, что все уверуют в твою истину, им, что, всем ехать сюда?» Они все хором выдохнули: «Да вы что?!.» Виссарион многозначительно добавил: «Этого не произойдет». 

Было не понятно, что не произойдет — то ли не уверуют, то ли не поедут, то ли не погибнут, то ли конца света не будет… Для меня это был кошмар еще и потому, что близкие люди глубоко верили во всю эту чепуху. Сама бы я никогда на это не купилась, не повелась.

— С каким настроением вернулись в Академгородок?

— Я поняла, что муж уедет в общину Виссариона при любом раскладе. Там собрались именно такие люди, которым нужно было, либо все, либо ничего. А мы как раз в феврале поняли, что у нас будет третий ребенок. Младшему сыну на тот момент было меньше двух лет, дочке — 9. И мы еще до конца не рассчитались за квартиру. Я представить себе не могла, что мы расстанемся и решила ехать вместе с мужем в тайгу.

— Вас не пугали неустроенный быт?

— Я думала, что мы приедем, муж будет верить, а я курочек разведу. Деревенской жизни я не боялась. У меня у деда дом был в Заельцовском парке, я знала, что такое работать на земле, умела топить печку.

Был еще один определяющий момент. У сына, когда ему было полгода, случился очень серьезный бронхоспазм. Участковый педиатр сказала: «Если не хотите, чтобы сын был хроником, уезжайте в деревню в предгорье, чтобы он ходил босиком». Это тоже повлияло на мое решение. Сказалась и обстановка в стране, в 90-е годы мы не знали куда двигаться.

— Квартиру продали, тем самым «сожгли мосты»?

— Муж решил продать нашу двушку. Квартира в Академгородке тогда стоила дороже, чем в самом Новосибирске. Я предлагала мужу купить однокомнатную квартиру где-нибудь в Затулинке и сдавать ее. А на разницу в цене приобрести деревенский дом. Он тогда на меня буквально закричал: «Ты понимаешь, что мы можем оказаться в землянке?» Я искренне не понимала, как мы, продав свою квартиру, можем оказаться в землянке? Алексей меня ошарашил: «Это уже не наши деньги». Я удивилась: «А чьи?»

В тайне от жены Алексей Мельников отдал в общину большую часть денег, вырученную от продажи квартиры.  

 «Или я, или рыба!»

— Как вас встретили на новом месте?

— Нас буквально с поезда начали обрабатывать, сказали: не бегайте, не ищите жилье. Где Богу угодно, там и будете жить. А я третьего ребенка ждала, ситуация меня тревожила. Когда, спустя годы, я получила специальность психолога и дополнительное образование - гипнолога, я поняла, что тогда были использованы все эти методы воздействия на людей.

В то время я осталась в районном центре Курагино, а муж уехал в село Имисское, где, как выражаются в общине, у него "выложилась" работа электрика. Через три недели он меня забрал из Курагино.

Община тогда выкупила часть летнего общежития. Когда мы прямо с автобуса зашли в общинный дом, где кроме виссарионцев жили и другие люди, стали свидетелями сцены, которая поразила меня до глубины души. По коридору шел малыш лет двух, жуя блинчик. И вдруг из комнаты вылетела его мамаша и начала блажить на весь дом: «Вот, у ребенка плоть меняется, вы ему блины суете». Соседка по доброте душевной угостила ребенка блином. 

Мамашка выхватила у мальчика блин, разломила его, начала нюхать. Малыш, у которого отняли гостинец, начал реветь. На крики вышел мужик, сказал матери ребенка: «Что ты нюхаешь, моя жена руки, что ли, не помыла?» И мне с первого мгновения стало стыдно, что я отношусь к виссарионцам, раз приехала вместе с мужем.  

— В общине были строгие ограничения по питанию?

— Зацикленность на питании первые два-три года была жуткой. Это было жесточайшее веганство.

Принимать пищу разрешалось лишь дважды в день — в 12 и 19.00 вечера. Помимо того, что под запретом было все, что имеет животное происхождение, будь то мясо, молоко, сметана, яйца, нельзя также было употреблять в пищу хлеб, постное масло, кофе, чай. Табу накладывалось даже на сахар. Это был попросту искусственно созданный голод. И все это происходило до лета 1995 года.

Люди были доведены до такого состояния, что не могли говорить больше ни о чем, кроме еды. Хозяйки пекли хлеб из картошки, из гречки. Все скучали по хлебу. И после того, как вышло несколько критических передач и публикаций в газетах, Виссарион дал послабление, разрешил пить зеленый чай, есть черный хлеб, постепенно вернулось на столы подсолнечное масло.

Был период, когда молоко разрешалось детям до года в том случае, «если они попросят». А как малыш об этом попросит, если он не умеет еще говорить? И, к тому же, не знает, что есть такой продукт, как молоко, если ему его не давали?

У нас младший ребенок все эти страшные ограничения испытал по полной программе. Я в тот момент самостоятельно закупать продукты не могла. И случалось, что мой двухлетний карапуз выталкивал меня за дверь и просил: «Мама, сгуляй за хлебушком». Он постоянно ныл, потому что был все время голодный.

— Подкармливали втайне от мужа сынишку?

— Кормила с чувством, что я преступница. В 1995 году я выступила уже в открытую, сказала: «Я не только во все это не верю, я не только не ваша сторонница, я ваш оппонент». Заняла довольно жесткую позицию. Эта была оборона моей семьи. Были моменты, когда я буквально орала на мужа: «Никогда не ставь меня в положение выбора - ты или дети. Запомни, я - самка, я тебе за детей глотку перегрызу». 

Сначала я вернула на стол хлеб, масло, молочное. Потом ближе в 2000-му году стал вопрос о мясе. У нас уже были к тому времени трое пацанов, дочка-подросток. Как-то местная женщина, директор школы, подошла и сказала: «Зайди ко мне, у меня сын рыбешки наловил».

Я до сих пор помню момент, когда мы сели за стол, она мне положила картошки с котлетами, я ем, а у меня еда проваливается, как в пустоту. Хозяйка спрашивает: «Ты наелась?» Я говорю: «Валя мне очень стыдно, но я еще хочу». Она положила мне еще пару котлет и, достав из холодильника фарш, сказала: «Придешь домой, накормишь детей». По-человечески отнеслась.

Я помню, какой испытывала стыд от невозможности насытиться. Унизительнейшее чувство. У меня потом в Следственном комитете спрашивали: «А что, нельзя было там втихую есть?» Но людям, которые во все это верили, просто в голову не приходило, что что-то можно сделать тайком. Такое было абсолютное доверие к Виссариону и его учению.

— Как муж отреагировал на котлеты?  

— Он на неделю уезжал работать на Сухую гору, к Виссариону. А я тогда пришла домой, нажарила котлет и рыбешки, которую обваляла в манке. Она была нежная, прямо хрустела, ее можно было есть прямо с косточками. Муж приехал, его встретил средний сын, которому тогда шел пятый год, и сказал: «Папа, а ты скоро верить перестанешь? Мы сегодня рыбку с яичками ели, она такая вкусная». 

Муж завелся, стал кричать: «Обещай мне, что ты больше никогда!» Я парировала: «Не буду я тебе ничего обещать. Ты понимаешь, что это всего-навсего еда?»

Меня к тому моменту все эти игры уже просто достали. Муж заявляет: «Или я, или рыба!» Я пытаюсь достучаться до него: «Ты хоть сам себя слышишь, ты себя с куском еды на одну планку ставишь». И, когда он в очередной раз взревел: «Или я, или рыба», я сказала: «Рыба!»

В какой-то момент он пошел в магазин, попросил мне ничего не отпускать, сказал, что у меня нет денег. Нашему младшему сыну тогда еще и года не было. Я прихожу, мне продавщица выдает: «Лена, твой приходил» Я говорю: «Давай так, я с этим сама разберусь». Списалась с мамой, рассчиталась потом за покупки, как-то вырулила.

Пришла домой и сказала: «Дорогой, если у нас с тобой до такой степени недоверие, я не вижу возможности жить дальше вместе». Я даже кричать не могла и спорить. Меня как кипятком обдало, не повышая голоса, сказала: «У тебя тут есть братья, сестры, мастерская, сейчас ты штанины подбираешь и идешь к ним, а у меня другого дома нет».

— Вам удалось к тому времени найти работу?

— Я фактически сама для себя создала рабочее место. Дело в том, что я с семи лет серьезно занималась хореографией. И даже потом, в 27 лет, танцевала в шоу-балете. 

В 1999 году я пришла в клуб, попросила дать мне кабинет, чтобы заниматься танцами с детьми. Набрала группу, и в мае 2000-го выставила коллектив на конкурсе, где мы, к всеобщему изумлению, заняли второе место по району. После этого мне дали ставку. А в 2003 году я стала художественным руководителем. У меня было уже полторы ставки.

— Для местных вы были виссарионовкой, для последователей секты — "прокаженной", поскольку не верили. Что помогло выстоять?

— Я много читала. Привезла с собой около двух тысяч томов книг. Когда у меня стали болеть колени, я поняла, что у меня скоро не будет профессии хореографа. Решила переучиваться. А так как мне всю жизнь хотелось заниматься психологией, работая педагогом дополнительного образования, пошла учиться в Хакасский государственный университет. Ездила в Абакан сдавать сессии. 

Мы жили в селе Качулька Каратузского района. Дом стоял на берегу Амыла. Алексей был хороший отец. У нас была байдарка, мы постоянно купались. Было много хороших моментов, есть, что вспомнить. Без них выжить там было бы невозможно.  

— Столярная мастерская Алексея приносила доход?

— У мужа очень сильный характер, все, за что он брался, он делал хорошо, во всем достигал успеха. Он привлек в мастерскую людей, в частности, с ним работал очень хороший питерский мастер-резчик. И они создавали невероятные вещи из кедра. К нам приезжали из Минусинска, из Абакана. Один из столиков был изготовлен для губернатора Красноярского края Александра Лебедя, но, к сожалению, подарок вручить ему не удалось, он погиб.  

«Окунула ребенка в ледяную воду - у него остановилось сердце»

Местные жители рассказывали, как трехлетняя девочка была доведена родителями-виссарионцами до реанимации. Вспоминали женщину из Курят, которая болела раком, отказывалась лечиться и умерла от истощения. Помнят в Курагинском районе и дабетика, который умер, веруя в исцеление.  

— В общине было запрещено обращаться к врачам?

— У них была заповедь №37, дословно не помню, но суть такая: все наши болезни от душевной дисгармонии. Поэтому неверующего еще не надо лечить, а верующего — уже не надо. Плоть должна излечивать сама себя.

Из–за скудного питания у детей были сбои в здоровье. А из–за неоказания медицинской помощи дети погибали.

В 1999-2000 годах в Курагино был суд над виссарионцами. Его инициировали врачи и учителя. Я также подала заявление в суд, что готова выступить свидетелем, полтора часа давала показания.

Мы жили в другом районе, в Каратузском, на отшибе. У нас произошел случай, который сами виссарионовцы квалифицировали как несчастный. Девочка в деревни Таяты родила ребенка и понесла новорожденного закалять в горную речку Таятку, так как в общине пропагандировалось природное агрессивное закаливание. Окунула ребенка в ледяную воду, и у него остановилось сердце. Я с мужем тогда долго спорила, говорила, что несчастный случай - это когда женщина шла по мостику, споткнулась и выронила ребенка, а в данном случае произошло убийство по неосторожности.

И таких случаев было достаточно. Помню, в деревне Качулька женщина после кесарева сечения решила самостоятельно рожать дома. В результате воды отошли, а ребенок родился только через сутки и стал инвалидом. Муж этой женщины позже подал в суд на Виссариона и выиграл дело. Ему выплатили компенсацию.

— Как педагог боролись с виссарионцами?

— Помню, как ко мне за лекарством прибежала больная девочка, потому что ее дома не лечили. Я пришла домой, сказала мужу: «Что касается детей, у вас полный швах, вы уязвимы просто невероятно». А у него уже тогда стали закрадываться сомнения, он предложил: «Сходи на собрание». Я согласилась: «А давай!»  

Я видела, какого цвета дети лепят фигурки, видела их рисунки. Все говорило об их неблагополучии. Родители с головой ушли в веру, а на детей им было плевать. Я пришла к ним на собрание с законодательством, с Декларацией прав ребенка и сказала: «У вас по таким-то пунктам нарушаются права детей. Я, будучи педагогом, имею право созвать комиссию по делам несовершеннолетних. Вы ненадлежащим образом исполняете  свои родительские обязанности». 

— Не боялись?

— Они были не опасны. Верхушку Церкви волновала в основном финансовая сторона дела. Там ведь крутились большие деньги. А я в этом плане им ничем не угрожала. К тому же я была не единственной женщиной из тех, в чьих семьях один супруг верит, а другой нет. Ко мне приходили потом женщины, благодарили за мое выступление.

— Выросшие дети виссарионцев покидали общину?

— Большая часть детей уезжала. Для меня еще тогда это было достаточно серьезной тревогой. Я с мужем спорила, потому что у детей не было представления о реальной жизни. Они уезжали абсолютно не готовые жить в социуме со своими  искаженными представлениями. Были случаи самоубийства подростков. Я знаю лично девочку, которая уходила от мамы со словами: «Я и вам не верю, и жить там не умею». Образ жизни родителей не убеждал детей. 

— Сам Виссарион-Тороп следовал заповедям, которые пропагандировал? Местные жители говорили, что не раз видели его подвыпившим.

— Он и пил, он и ел, жил совершенно по-другому, нежели его последователи.

— В общине были любовные треугольники?

— Они появились еще в 1999 году. Это была целая компания, Виссарион читал на эту тему лекции. Когда он сказал, что наличие второй женщины зависит от чистоты мужчины, я заметила: «Ну, а кто у нас самый чистый?» Он же под себя все это и писал. Причем аргументация была довольно интересная. Вспоминая заповедь «Не прелюбодействуй», он заметил: «Но кто ее соблюдает?» Правильно, перепишем заповедь попроще, и будет повод считать себя безгрешным.

Такие семьи с двумя женами образовывались, их было достаточно много. Я мужу сказала: «Бедные ваши бабы». Мужику можно все, а женщина должна следовать любому решению супруга. Женщина — это природа, а мужчина — это дух. Природа должна следовать за духом.

Психика женщины не могла выдержать эти любовные треугольники. Начались срывы, депрессивно-маниакальные психозы, истерические параличи. Мы наблюдали это в нескольких семьях, с которыми были знакомы.  

— У Висссариона тоже было две жены?

— У него была жена Люба, пятеро детей. В какой-то момент он присмотрел себе девочку Соню. Она с мамой жила в их доме, они помогали Торопам по хозяйству. Соня росла у Виссариона на глазах, он ее активно рисовал, а потом женился на ней. 

— А Люба?

— Она уехала с младшими детьми в Красноярск, старшие были уже более-менее эмансипированы. Люба пошла учиться на психолога. Ей выгоднее было уехать, не возмущаясь. Я не исключаю, что это угрожало ее безопасности. Но к моральной чистоте Любы у меня тоже есть вопросы. Знаю не понаслышке, как одна девушка, во всем разуверившись, приняла импульсивное решение - подарила им родовое кольцо. Потом пробовала его вернуть. Но именно Люба ей вправляла мозги, убеждая, что это сделать невозможно. Бывшая жена Виссариона прекрасно знала, что, сколько стоит.

— Виссарион не работал?

— Никогда! Сидел на горе, рисовал. Я видела его картины еще до знакомства с ним. Их публиковал журнал «Наука и религия». Работы были неплохие, Тороп, действительно, человек одаренный. Но путь художника, когда надо постоянно трудиться, а не писать по вдохновению, был не для него. Он к этому был не готов. Ему захотелось получить все и сразу, поэтому объявил себя сибирским Христом.  

— Нужно было платить десятину, отдавать десятую часть своего дохода в общину?

— Мы не платили. Но те, кто находился в единой семье, вносили взнос. Поскольку я была неверующая, муж не мог входить в единую семью. Они так «бетонировали» себе тыл, чтобы люди со стороны не знали всей этой финансовой подоплеки.

     «Ты готов ради веры отказаться от семьи?»       

— Алексей стал постепенно сомневаться в учении Виссариона?  

— Мы жили достаточно отдаленно. У мужа была мастерская, и он позволял себе не ходить на собрание.  Однажды одна дама на него наехала и спросила в лоб: «Ты готов ради веры отказаться от семьи?» Он пришел домой, я услышала: «Как мне не хватает твоей перчинки!» Запомнила еще момент, когда муж  спросил меня: «Тебе со мной не скучно?» Я честно призналась: «Ты знаешь, скучно! Я забыла, когда ты читал хорошие книги, когда ты со мной разговаривал на интересные темы, а слушать о том, как очередная дура у вас на собрании что-то отмочила - мне не интересно». 

Я училась, и, как-то возвращаясь из Абакана, привезла несколько хороших книг по сектоведению. То ли я так «вкусно» училась, то ли мужу самому стало интересно, но, смотрю, он начал их читать. Вспомнил, что он ученый. Стал думать, делать какие-то пометки. У него была своя мастерская, если бы он не был так защищен, возможно, что процессы осознания пошли бы у него еще раньше.

— Повлияла, наверное, и травма, когда Алексей в тайге, собирая орехи, упал с кедра. Получил перелом таза в четырех местах и два месяца провел в постели.  

— Это его отрезвило. Никому из виссарионцев он оказался не нужен. Нас поддержали в материальном плане родственники. Алексей повернулся в сторону семьи.

— Когда созрело решение уехать?

— Я всегда хотела уехать. Муж тоже постепенно созрел до отъезда. А тут стало известно, что не стало его папы, мама осталась одна в трехкомнатной квартире, нам было куда возвращаться. Уезжая оттуда, Алексей еще не был свободен до конца. Освобождение произошло уже в Новосибирске.  

— Все пришлось начинать с нуля?  

— Мы вернулись летом 2006-го. Я и старший сын проходили психотерапию. Младшие дети приехали еще школьниками, быстро адаптировались. Сейчас все уже выросли. Дочь у нас - финансист, а сыновья - айтишники. Всем детям мы дали высшее образование. Я работаю психологом, муж занимается альтернативными источниками питания, у него есть три патента, сейчас он оформляет четвертый.

— Как восприняли новость, что Виссарион - Сергей Тороп, как и два его ближайших помощника, Редькин и Ведерников, находятся в СИЗО? 

— Я считаю, что это должно было произойти еще 25 лет назад. Уже тогда были все основания, чтобы их остановить. Для меня это «закрытие гештальта». Я сейчас нахожусь на даче, и только сегодня меня «накрыло», я полдня проревела. Мне казалось, что я отнесусь к этому проще. У меня есть опасения, что они выкрутятся. Ведь столько лет им это удавалось.

— Виссарионцам потребуется сейчас психологическая помощь?  

— Я считаю, что у членов общины сейчас будет серьезный процесс переосмысления. Представляете, взять и обесценить 30 лет жизни. Многие люди там настолько порядочные, что им в голову не приходило, что их могут обманывать. Они допустить не могли, что Тороп настолько циник, что он на этом играл, загонял людей в нищету и оббирал. Сейчас у них острое переживание, а через полгода туда нужно будет отправлять целую бригаду психологов, которые помогут им это пережить.