Пишу и говорю на русском
Татьяна Москвина – человек в литературной сфере известный. Впрочем, не только в литературной. Писатель, публицист, ведущая радио- и телепрограмм, драматург и даже актриса. Порой и не понять, что она сама больше предпочитает из всех этих видов своей деятельности.
– Какая там я актриса! – словно отмахивается от этого вопроса Татьяна Владимировна. – Снялась всего в трёх картинах, исключительно по блату, – в «Мании Жизели» и «Дневнике его жены» Учителя, а также у Балабанова в ленте «Мне не больно». Но там меня под лупой надо рассматривать. Это был занимательный опыт, тем более рольки в фильмах Учителя были со словами, и я самолично прошла озвучивание, попадала в артикуляцию! Мне не скажешь теперь: «Вы, критики, ничего не умеете». Потому как я сразу могу парировать гордым: «Умею». Но главная моя квалификация – русский язык и литература. Пишу и говорю на русском языке, и это самое главное. А проза это, драматургия или критика – важно, конечно, но не так принципиально важно, как если бы я соединяла писательство с танцами на пилоне или изготовлением лечебных амулетов из обезьяньего помёта.
– Вы окончили театроведческий, сменили множество видов деятельности. Как вы пришли в журналистику, в литературу? Это стечение обстоятельств, везение или вы пробивали путь к мечте?
– Я довольно рано стала печататься, уже в 1980-м в журнале «Нева» была моя заметка опубликована – о театре. И с 1984-го печатаюсь постоянно, только тематически расширялась – к театру добавилось кино, потом я стала рассуждать насчёт общественной жизни, затем написала, в 2004 году, первый роман... И вот уже 21-я книга вышла – сборник малой прозы «Бабаза ру». Меня печатали охотно, грех жаловаться, но ведь и я, со своей стороны, показала себя Василисой-работницей. Как одарён ни был бы человек, трудясь прихотливо, нерегулярно, срывая сроки поставок, капризничая и так далее, – никуда он не пробьётся или на достигнутом уровне не удержится. Я – работница (окромя всего прочего, как сказали бы герои А.Н. Островского, о котором я тоже написала книгу – «В спорах о России: А.Н. Островский»).
– «Смерть – это все мужчины», «Вред любви очевиден», «Она что-то знала», «Проклятая любовь» – названия книг вашей прозы кричат о трагическом расколе между мужским и женским мирами, о дисгармонии любви в современном мире. Что там у нас с семьями и любовью творится, которая несёт вред? Любовь по-русски – она отличается от той, что во всём мире подменяется и подгнивает?
– «Вред любви очевиден» – название сборника всякой всячины, и одноимённая статья носит шутливый характер, а «Проклятая любовь» – пьеса о романе драматурга Эрдмана и актрисы Степановой. Моя проза – довольно затейливый и разнообразный мир, и рецептов жизни, лайфхаков, если использовать омерзительное современное слово, там немного, если есть вообще. Я думаю, любовь, воспетая русскими поэтами, – это удел избранных. Человек попадает под этот ирреальный поток любви, как под ливень, но у миллионов людей – надёжные, прочные зонтики. Они выживают как могут и довольствуются половым влечением. Тоже неплохая штука. Любовь часто фальсифицируют, притворяются любящими. Она может видоизменяться с годами. Любовь к детям – вообще отдельная «статья расхода». Главное, чтобы она вовсе не покинула нас, бедных крошек.
– Многие с интересом и удовольствием прочли вашу книгу «Советская девушка». Нынешняя капиталистическая девушка – изменилась ли она кардинально? Или светлого и тёмного в каждом поколении воспроизводится в той же пропорции?
– Когда в 2014 году вышла книга «Жизнь советской девушки», где описаны первые 25 лет моей жизни, в литературе ещё никакого тренда на это не было. Советский быт и нравы было принято охаивать, издеваться над ними, поливать дерьмом. И вдруг люди, читая книгу, ощущая общность знакомого опыта, стали чувствовать цельность, прелесть, красоту, интересность своей жизни, при всей её нелепости и странности. Пошли занимательные психологические процессы у них, на что я совершенно не рассчитывала. Советские девушки, работящие, с трудной жизнью, скромные, умницы, теперь смотрят на меня нежно и ласково – я их певец потому что! А капиталистические девушки – они не способны к рефлексии. Они наглые, они нацелены на полное самооправдание, они хвастливые, пока жизнь не дала им мешалкой по голове. И ведь сколько их взялось откуда-то, кукол пластмассовых. Это потому, что женщины отвечают на мужской запрос. Появился запрос на «продажных моделей» – женщины мигом отрастили ноги, надули губы и стали продаваться. Мужчины всегда виноваты. Женщины отвечают на запрос, сами они ничего придумать не могут.
– Вы специалист по творчеству драматурга Островского, который воссоздал энциклопедию русского посконного быта среднего класса. Вы верите в нынешний средний класс, благосостояние которого построено на торговле и обслуживании оборотов товаров и финансов?
– Я верю в жизнь, которая в конце концов стремится к разумной саморегуляции, если ей не мешать, а помогать. Средний класс у нас всегда был и будет – это люди не бедные и не богатые, а живущие в достатке, большом или малом. Я сама такая и живу среди таких. Не голодала ни дня в жизни, но и что такое роскошь, мне неведомо. Что такое настоящая нищета, мы в России знать не знаем и не видели городов из картонных коробок, где копошатся голые грязные дети. Не видели людей, умирающих от истощения. Людей, которые годами не едят досыта и никогда не имели своей крыши над головой. Мы знаем, что такое бедность, а что такое нищета – не знаем. И это сделала советская власть.
– Вы уже много лет сотрудничаете с театром, в основном с режиссёром Смирновым, который ставит ваши пьесы на сцене театра «На Литейном». В одной из пьес вы создали образ современного молодого революционера.
– В 2011 году режиссёр Роман Смирнов поставил мою киноповесть «Жар» («Конечно, Достоевский!») на сцене театра «На Литейном», и там был такой персонаж – мальчик-революционер, из партии новых эсеров. В этом сочинении несколько сюжетных линий в переплетении, и вот когда на сцене появлялась несчастная мать одного такого революционера с монологом «он поехал на два дня... А теперь говорят – девять лет», в зале стояла невероятная тишина, люди молчали и слёзы у многих текли...
– Как бы вы охарактеризовали в целом нынешнюю петербургскую творческую интеллигенцию и её существование? Как оцениваете функционирование литературы Петербурга и её состояние в целом сегодня? Растёт ли смена, кого из молодых авторов можно отметить?
– Я хочу, чтобы мы, петербуржцы, всё сильнее отличались от всего мира, чтобы мы были предельно и запредельно своеобразны, чтобы о нас ходило всё больше анекдотов, слагались легенды и былины. Чтобы мифы о нашей невероятной культурности и образованности стали чистой правдой. И разумеется, город, его исторический центр, надо отстаивать всеми возможными и невозможными способами. Грозно стоять на своём: буржуазия должна засунуть свои претензии на владение городом в известное место. Править городом должны его лучшие люди.
Большинство петербуржских писателей – мои друзья и знакомые, прилежные работники и очаровательные причудники. Их всех надо холить и лелеять. И не соваться с идиотскими претензиями. Ленивая наша публика мало читает и плохо знает своих писателей, потому что она дура необразованная. А она должна быть дура образованная, и при виде Крусанова, Носова, Попова, Секацкого, Букши, Етоева и других героев творить что-то вроде намаза.
– Что вы думаете о театральной жизни Петербурга в наши дни?
– Я хожу в «Мастерскую» Григория Козлова, в некоторые другие театры и театрики, там хорошо. В академические театры с колоннами теперь заглядываю не часто и с трудом. Люблю наших петербургских актёров, умных и печальных, но это совсем отдельный разговор. Новой волны в театре нет с середины 80-х годов, но волна тогда была столь мощная, что её хватило до сих пор. Молодёжь... А что молодёжь? Маленькая маргинальная группа, ни на что не влияющая...
– Ваш муж – известный телеведущий Сергей Шолохов. Как уживаются две творческие личности?
– Во время карантина и самоизоляции нам с Шолоховым удалось друг друга не убить и даже телесных повреждений не нанести. Это поразительно – столько времени провести вместе, ведь мы познакомились в 1982 году. Сама удивляюсь. Это загадка какая-то. Но должны ведь в жизни быть и тайны, не всё надо проговаривать и забалтывать!
«ЛГ»-ДОСЬЕ
Татьяна Владимировна Москвина — российский писатель, театральный и кинокритик, публицист, актриса, один из создателей объединения журналистов «Петербургская линия». Главный редактор журнала «Время культуры. Петербург».
В 1982 году окончила театроведческий факультет ЛГИТМиКа (мастерская Е. Калмановского). C 1986 по 2000 год – научный сотрудник научно-исследовательского отдела ЛГИТМиКа (ныне — Российский институт истории искусств). С 2006 года — заведующая отделом культуры газеты «Аргументы недели». Член Союза писателей Санкт-Петербурга и Союза кинематографистов России.