Опальный танковый завод. Причины низкого качества Т-34 из «Красного Сормова»

Объективные обстоятельства

В предыдущей части истории шла речь о низком качестве танков с завода «Красное Сормово» и реакции высшего руководства страны на этот факт. Иосиф Сталин напрямую требовал от наркома Малышева принять меры для разрешения проблемы «Сормовских уродов», на которых танкисты отказываются идти в бой. Забегая вперед, стоит сказать, что только после этого нарком по-настоящему озаботился улучшением условий работы на опальном заводе.


Завод не только отправлял на фронт танки неудовлетворительного качества, но и хронически не выдавал нормы плана. Одной из причин отставания была нехватка комплектующих. В частности, непростая ситуация сложилась с карбюраторными моторами М-17Т, которые на «Красное Сормово» отрядили из-за постоянной нехватки дизелей. Собирать танковые варианты авиационных моторов должны были в Горьком на ГАЗе. Для этого там был организован «спеццех № 10». Но на автозаводе не хватало оборудования и порядка 300 рабочих, что, естественно, срывало графики поставок заказчику.

Кратко о моторе. Перевести его в разряд танковых решено было в 1936 году, ввиду нехватки силовых установок для бурно развивающейся советской танковой программы. Для адаптации свечи зажигания переместили внутрь развала цилиндров, укоротили носок коленвала и снабдили его шпонкой для крепления шкива, а также заменили шестеренчатую масляную помпу поршневой. Особенности эксплуатации в составе бронетанковой техники заставили инженеров увеличить ресурс М-17. Для этого снизили обороты мотора за счет меньших размеров жиклеров и диффузоров карбюратора, а также установкой предохранителя на дросселе, не позволяющего мотору выходить на максимальные обороты. Лишили за ненадобностью танковый вариант высотного крана, предназначенного для регулирования подачи бензина в зависимости от плотности воздуха на разных высотах полета. Мощность М-17Т составляла 500 л. с., что вполне позволяло ему заменять танковый дизель В-2 аналогичной производительности.

Сложности с освоением производства мотора в Горьком (ранее авиационный вариант М-17Ф выпускали в Рыбинске) не позволили выйти «Красному Сормову» на плановые параметры выпуска танков. В августе 1941 года поставили всего один мотор, в сентябре – 10, в октябре – 75, а в декабре – 104. При этом на танкосборочном предприятии № 112 ждали до конца года 745 М-17Т, а получили 218. В 1942 году ситуация немного выровнялась – из Горького получили уже 466 бензиновых двигателей из плановых 740, а из Свердловска (завод № 76) 2458 дизельных В-2, хотя должно было быть 3020.

Одной из самых критичных областей отечественного машиностроения в предвоенный период было производство шарикоподшипников. С началом войны ситуация с поставками их на заводы оборонного значения особенно обострилась, и «Красное Сормово» (как завод «второго плана») хронически недополучал этот «стратегический ресурс». Дошло до того, что шарикоподшипники доставлялись на предприятие транспортными самолетами небольшими партиями, которых хватало всего на два-три дня.

Отдельного упоминания заслуживает эпопея с радиостанциями. Традиционно для завода № 112 поставщик не выполнял в полном объеме обязательства и в 1941 году отправил на «Красное Сормово» всего 45 радиостанций. Надо отдать должное руководству танкового предприятия, которое в оперативном порядке организовало на заводе имени Фрунзе разработку и производство радиостанции 12-РТ. Этой удачной моделью радиостанции танки комплектовали до самого конца войны. Интересно, что в «Красном Сормове» станции не монтировали на танки: для этого Т-34 своим ходом шли на завод имени Ленина и уже там оснащались переговорными устройствами и 12-РТ.

Масштабы срыва поставок комплектующих на «Красное Сормово» очень наглядно иллюстрирует письмо к секретарю Сормовского райкома ВКП(б) 9 января 1942 года от членов партбюро Гусева, Демьяненко и Кузнецова. В нем отмечалось невыполнение сразу тремя заводами (Верхне-Исетским, Тирланским и Кузнецким) нарядов на тонкую листовую сталь. Письмо содержало также претензии к руководству завода имени Кагановича, которое отказывало «Красному Сормову» в прокате стального листа по чисто ведомственным причинам.


Помимо нехватки ресурсов и комплектующих для Т-34, на заводе были серьезные проблемы с трудовыми ресурсами, появившиеся еще в предвоенное время. На особом контроле были металлурги «Красного Сормова». 14 января 1941 года бюро Сормовского райкома ВКП(б) обсуждало вопрос о снабжении металлургического цеха № 19 шихтой. Отмечалось, что «главный металлург завода тов. Лобашов вопросами организации работы металлургических цехов занимается недостаточно».

В финале одного из докладов на заседании райкома отмечалось, что в 1939 году убыток от брака составил 5 487 000 рублей, в 1940 году – 5 098 000 рублей. И в качестве итога: «Культура производства находится на крайне низком уровне, существует разболтанность в технологической дисциплине». Вполне понятно, с началом Великой Отечественной войны лучше не стало. В первые годы, в частности, озвучивались претензии «к стахановцам литейных цехов»: «Слишком недоброкачественное вы даете литье на башни, защиты, вызывая тем самым большой брак в обрабатывающих цехах».

Стахановцам на заводе № 112 вообще доставалось. В мае 1942 года парторг ЦК ВКП(б) товарищ Нестеров обвинил заводские партийные организации в недостаточном внимании к стахановцам и плохом контроле производственной деятельности. Многочисленные комиссии, пытавшиеся выяснить причины низкого качества выпускаемых Т-34, писали в отчетах неизменное: «На низком уровне стоит трудовая дисциплина, царит безответственность, что в условиях Отечественной войны граничит с предательством Родины».

Справедливости ради, стоит отдельно упомянуть о настоящих героях производства на заводе «Красное Сормово». Мастер Евдокимов – к 16 мая 1942 выполнил месячную норму. Стахановцы Березин и Калмыков не выходили из цеха по 38-40 часов. Мастер Бурмистренко – в некоторые дни выполнял до пяти норм!

Исправление ошибок

Упоминаемый в первой части директор завода Ефим Эммануилович Рубинчик с самого начала работы в мае 1942 года принялся решать проблему нехватки траков. Он заручился поддержкой наркома Малышева, локализовал штамповку траков по сталинградским рецептам и организовал двойную оплату за выполнение плана по выпуску. Так, начальник цеха получал 5000 рублей премии, его заместитель – 4000 рублей, а механики, мастера, бригадиры и десятники – по одному-двум месячным окладам. Для выполнения плана начальник цеха по штамповке траков получал 150 тысяч рублей на премирование своих 150 работников, каждый из которых дополнительно снабжался парой обуви и 3,5 метрами шелка или шерсти. В июле 1942 года из цеха № 20 был выделен и реконструирован самостоятельный цех № 7, оперативно оснащенный оборудованием с максимальной механизацией всех процессов производства. Общая сумма затрат на новый цех составила до 3 миллионов рублей. Новый трак самостоятельного производства показал в эксплуатации себя положительно, помимо сокращения брака была улучшена стойкость и выносливость гусениц. Как видим, в 1942 году танковые траки для Т-34 стали чуть ли не стратегическим ресурсом.


И, наконец, самой главной проблемой производства танков на «Красном Сормово» были пресловутые трещины в броне. Это наблюдалось на всех танковых заводах Советского Союза периода Великой Отечественной войны, но предприятие № 112 отличилось в этой истории особенно. Для ускорения производства (план требовал танки фронту!) технологию механической обработки корпуса танка значительно упростили. Также заводчане заменили двойную закалку башни одинарной, сократили время высокого отпуска брони 8С, а также отменили повторный отпуск ряда мелких деталей корпуса. В итоге сэкономили 8 часов времени на сборку Т-34, но заметно повысили склонность брони к трещинообразованию. При этом трещины нередко не выявлялись на этапе военной приемки, а обнаруживали себя уже в войсковой эксплуатации. Разразился скандал, и к лету 1942 года ГКО даже вынес специальное постановление о ситуации с бронекорпусами Т-34 на «Красном Сормово». Историки П. В. Пустырев и Е. И. Подрепный в одной из своих работ пишут о предпринятых мерах:


Кроме этого, все сварщики были переаттестованы на право сварки бронеконструкций, а также были приняты меры по подготовке высококвалифицированных кадров сварщиков, газорезчиков, термистов, сборщиков.

В итоге доля корпусов с трещинами стала медленно, но снижаться – с 35,2 % (в 1942 году) до 5,4 % (в 1945 году). Стоит помнить, что до середины 1943 года на заводе «Красное Сормово» могли только мечтать об аппаратах автоматической сварки Е. О. Патона. Нарком Малышев только после прямого намека Сталина, о котором говорилось выше, отправил на завод № 112 два сварочных автомата и несколько металлообрабатывающих станков. В августе 1943 года был введен карусельный станок для изготовления зубчатых венцов большого диаметра, а также прибыло подкрепление в виде группы конструкторов и технологов с Уралвагонзавода, «Уралмаша» и из Института электросварки АН СССР. С этого времени о «Сормовских уродах» в армии, наконец, забыли.