Когда люди на службе «просыпаются»

О том, почему прихожанам порой сложнее провести два часа на богослужении, чем отработать целый день, о коронавирусных месяцах и том, как скучают без храма те, кто вынужден по возрасту и иным причинам находиться на самоизоляции, а также о взаимоотношениях с людьми другой веры и том, зачем православным строить храмы, зашла речь в беседе с настоятелем Владимирского храма в микрорайоне Овцино поселка им. Свердлова в Ленинградской области протоиереем Максимом Радаевым.

 

Храм поселковый, кладбищенский, заводской

Отец Максим, расскажите о храме, в котором вы несете служение.

Говоря о храме святого равноапостольного князя Владимира, в котором мы сегодня ведем беседу, стоит отметить, что появился он совсем недавно. Раньше на этом месте была деревня Овцино. От нее осталось только кладбище, на котором и построен храм. История этого кладбища давняя – первые захоронения были еще при царской России.

В 2010 году здесь похоронили одного из местных жителей, который был основателем завода «Элтехмаш». Сразу после этого его сын Андрей Владимирович Симаков начинает строительство часовни, которую посвящает памяти почившего отца. И с 2012 года здесь начинают совершаться службы. Сначала это были отпевания и молебны. Но, как говорит народная мудрость, если место благодатное, то оно укрепляется Божьей благодатью. Здесь создается община, которая регистрируется в 2013 году, начинают совершать церковные Таинства – крещение, венчание и главное Таинство Церкви – Евхаристию. Попечением Андрея Владимировича дверной проем часовни был расширен, пристроены помещения – таким образом и появился храм во имя равноапостольного князя Владимира.

Расскажите про сотрудников завода, который находится прямо за вашим храмом. Это и есть завод, который основал Владимир Симаков?

– Да, это завод «Элтехмаш». Научно-экспериментальное предприятие, высококвалифицированный инженерный состав которого занимается разработкой нестандартного промышленного оборудования. Мы давно собираемся устроить экскурсию туда для наших прихожан.

А много ли среди сотрудников завода верующих людей? Совместима ли научная деятельность с верой в Бога?

– Может быть, пока в свое сердце еще Христа они не впустили. Но они много трудятся, помогая людям, усердно работают для блага общего дела. Они все очень добрые и отзывчивые люди, с любовью относятся к своей работе, к окружающим. И это верный путь к Богу.

Сейчас часто говорят, что в советском обществе все были добрые и отзывчивые и им не нужны были храмы. Способно ли безбожное общество быть человечным?

– Давайте вспомним с вами революционные годы. Революционеры что делали? Тоже старались для народа, для людей, для общества, «для мужика». Старались дать образование, медицину, землю. Но без Бога ничего не получилось. Стержнем является Церковь, без Христа у нас ничего не получится – «без Бога ни до порога». Поэтому христиане должны быть спортсменами, полиглотами, философами, чиновниками, историками и инженерами. Все должны делать христиане. Так мы и должны развиваться. И в храм дверь не должна закрываться. Должны быть и трапезные, и воскресные школы, и какие-то спортивные тренажеры и залы, если это интересно, и библиотеки в храмах должны быть, и лекции читаться, и не только. Наука и Православие должны идти в одну ногу.

 

Про первые шаги в Церкви

Отец Максим! Расскажите о вашем личном опыте призвания на служение Богу.

– К Богу меня привела мама. Она взяла меня на мое первое Пасхальное богослужение. Я жил в Казахстане. Там, в основном, люди мусульмане, и православных было очень немного. Но на Пасху в храме было очень много молодых ребят. И мне очень понравилось богослужение, понравился храм. Это было, наверное, в 10-м классе. Начало 90-х. Тогда я подумал, что богослужения бывают только на Пасху, но кто-то сказал мне, что для христиан каждое воскресенье – это малая Пасха. И меня захлестнуло это чувство Пасхальной радости!

И тут меня позвали в храм на помощь: то ли доски разгружать, то ли сарай разбирать – теперь и не вспомню. Я, конечно, с радостью отозвался, пошел на разгрузку этих машин, кирпичей, досок. И в храме так и остался. Потом остался на богослужение.

И потом был такой случай. Я стоял на молебне. На молебне всегда стояли трехлитровые банки с водой на столе, каждый свою баночку освящал, помечал – то листочек кинет, то ниткой обмотает банку со святой водой. Я только потянулся за своей банкой – настоятель, отец Валерий, и говорит мне: «Ты останься». Так строго сказал. А я думаю: «Что такое? Неужели банку не свою взял?» Там бабушки всегда дрались за это место. Я остался. Он говорит: «Давай пойдешь ко мне в алтарь помогать. Будешь пономарем». И я какое-то время пытался совмещать школу и служение Богу.

Дальше была армия. Потом меня ждал переезд на Кавказ, и там я поступил в Ставропольскую духовную семинарию. Затем – Киевская духовная академия, защита диссертации.

 

Старые и новые вызовы

Ваша научная работа помогает в служении?

– Конечно. Я писал о современном оккультизме. Сейчас происходит особое развитие технологического прогресса: интернет, в том числе спутниковый, сети 5G и многое другое. При этом появляется огромное количество психологических соблазнов, с которыми человеку справиться все сложнее, – это и компьютерные игры, и виртуальная реальность, и засилье социальных сетей. Человек погружается во все это безвозвратно.

Вы говорите о развитии технологий. А развивается ли человек?

– Конечно, развивается. И каждый развивается туда, куда он хочет. Если человек старается стремиться к добру, старается развиться в Церкви, в храме, он движется к Богу. А если человек уходит в мир влияния оккультизма, и даже не оккультизма, а каких-то виртуальных игр, то это вновь только его выбор. Человек уже не видит даже свою семью, а полностью уходит в этот мир.

 

Сколько нужно храмов?

В стране появляется все больше новых храмов. При этом противники Церкви возмущаются, мол, зачем вам столько Какой подход правильный?

– А сколько храмов было в Кронштадте до революции? Говорят, вроде, 26 храмов. А Кронштадт – это был совсем небольшой остров. Здесь у нас храм через две автобусные остановки: Никольский на Неве, Князь-Владимирский храм, Покровская церковь в усадьбе Богословка. И храмы эти не пустеют, каждый из них наполняется людьми. И вокруг каждого храма начинает строиться жизнь.

Вспомните, как строились наши знаменитые монастыри: Дивеево, Оптина пустынь, Троице-Сергиевая лавра. Ведь это были дикие леса. А сейчас это культурные центры, о которых знает весь мир. Вся культурная духовная, и во многом экономическая, жизнь государства строится вокруг храма. Наш владыка, епископ Выборгский и Всеволожский Игнатий, делает очень правильно: работает на перспективу, развивая даже перспективные, но малодоступные для верующих людей места.

 

О чем скучают прихожане во время эпидемии

Церковь переживает непростые времена. Иоанн Кронштадтский говорил, что храм – это стены вокруг Евхаристии. Для тех, кто во время эпидемии коронавируса по возрасту, из-за хронических заболеваний или по другой причине должен оставаться в самоизоляции, сейчас это главное Таинство недоступно. Как Вы утешаете своих прихожан, которые остаются дома?

– Люди, которые вынуждены оставаться дома, тоскуют по Причастию и скорбят о том, как долго не причащались Святых Христовых Таин. Просят священника причастить их на дому. В это воскресенье я, отслужив литургию в храме, взял запасные Дары и поехал причащать наших прихожан. Люди скучают, и это правильное чувство. Значит, в них посеяно Слово Божие. А наша задача на сегодняшний день – окормлять, помогать появившимся росткам укрепиться. Это наша задача: приехать к человеку, вместе с ними помолиться, причастить; можно и акафист вместе пропеть, и благодарственные молитвы вместе почитать.

А вы знаете, люди благодарны за это. Тогда уже приглашают и чайку попить, и потрапезничать вместе, и не отпускают священника подолгу, очень ему рады. Надо ценить это отношение. Мы встретимся, когда закончится самоизоляции, и у нас будет много о чем поговорить, в том числе кто как прожил это время.

Станут ли люди больше ценить время, проведенное в храме?

– И сейчас ценят. Люди пишут смски, поздравляют друг друга, спрашивают о тех, кого давно не видели. Бывают разные случаи. Интересные, смешные и печальные. Это и есть наша жизнь.

 

Об общении с мусульманами

Отец Максим, вы родились и выросли в мусульманской среде. Как удавалось избегать конфликтов? И как сейчас нам избегать конфликтов в нашей многонациональной стране?

– Главное – с уважением относиться друг к другу. Например, мусульмане у нас очень уважительно относятся к представителям других религий, особенно к священнику. Прислушиваются. Среди мусульман очень много интересных, думающих людей, которые очень искренне относятся к своей религии. Нам всем нужно больше делать добра для человека, уважать человека, к какой бы религии он ни принадлежал. Помогать. С уважением относиться к старшим, к учителям, к врачам, к священникам – можно сказать, это есть в генах. И в религии мусульманской есть это: помогать старцу любой веры, с уважением относиться, если пожилые люди придерживаются христианской религии. Они всегда уступят место тому, кто старше. А бывает, если не хватит пожилому человеку заплатить за что-то, ему купят и за него расплатятся.

Мы всегда общались, всегда встречались, всегда разговаривали. Когда я служил в станице, водопровода по домам не было. Обычная сельская традиция – на колонке набирали воду. Все сходились в одно время, допустим, в 10 часов утра. Скотину покормили, вода в доме закончилась – все побежали на колонку. И здесь, на колонке, всегда пересекались мусульмане и христиане, поздравляли друг друга с праздниками, тут же в пасхальные дни угощали всех куличами, крашеными яйцами. А наступал Навруз Байрам или Ураза – придерживающиеся ислама жители хычины приносили на ту же колонку и с радостью угощали всех. Люди принимали угощение друг у друга, вкушали, делились добром.

Ждали всегда христианскую Пасху, потому что после Пасхи всегда была хорошая погода. Мусульмане многие приходили в храм на Крещение и брали воду больше, чем православные. С любовью относились и помогали и храм мусульмане строить, и электричество проводить.

Что нужно сделать, чтобы сейчас нам сохранять это взаимоуважение?

– Показывать свой пример. Начать можно с заботы о старших людях. Допустим, волонтерство, когда помогают все вне зависимости от вероисповедания. Мне кажется, делание добра, проявление любви – это хороший стержень. Общее дело всегда сплачивает.

 

О трудном призвании быть священником.
И прихожанином

Отец Максим, а где вы берете силы восстанавливаться, может быть, морально, духовно? И вообще, устает ли священник?

– Честно говоря, устаю. В пятницу вчера весь день на приходе, сегодня весь день. Сегодня нужно еще к проповеди подготовиться. Беседа с вами, потом у меня еще требы. Потом у нас вечернее богослужение. После вечернего богослужения – исповедь. Прийти домой, подготовиться к проповеди. Сил уходит много.

У меня прихожане, те, которые рядом со мной начинают послуша́ться в храме, говорят: «Батюшка, мы лучше бы на работу пошли, чем в храме весь день. Так устаем». Некоторые говорят: «Я после литургии спать хочу. Устаю настолько, что хочу отдохнуть». Те люди, которые не погружены в это, осуждают, не понимают. Но люди, которые начинают свой путь в храме, начинают потихонечку постигать молитвы, изучать церковнославянский язык, а все это труд, в том числе духовный. Я стараюсь, чтобы наши прихожане не просто молились, а трудились над собой, размышляли.

В храме мы сейчас читаем Апостол на русском языке, а Евангелие – на церковнославянском, но потом это же зачало прихожане слышат на русском языке, где-то с вкраплениями, некоторыми комментариями даже можно дать. Непонятные или сложные места стараемся объяснять: например, за сколько километров упоминавшийся в евангельском чтении город отстоит от Иерусалима и как туда можно было добраться, еще некоторые моменты. Почему крышу разобрали друзья, принесшие расслабленного к Иисусу, из чего была сделана крыша...

Людям нравятся такие пояснения?

– Очень нравятся и даже вдохновляют. А с церковнославянским языком особая история: он красивый, глубокий, интересный, распевается хорошо, но нужно принести частицу знаний, чтобы с пониманием люди в храме стояли. Чтобы осознавали, например, «вонмем» – это про внимание, а не ругань. И тогда люди «просыпаются» на службе, начинают смотреть и понимать, что там в храме делается, что в алтаре, что делает священник, что сейчас будет происходить. На литургии говорю: «Я буду сейчас читать записки, а вы вспоминайте своих родственников о здравии, вспоминайте своих родителей, благодетелей, учителей, сослужителей своих, которые с вами на работе трудятся вместе. За врагов своих молитесь, поминайте их имена. Сейчас именно этот момент». И все воодушевляются. Потом раздаем на богослужении текст Символа веры, молитвы «Отче наш», чтобы люди пели вместе с хором. Батюшка начинает запевать, регент подхватывает.

Поэтому прихожане у вас в храме на литургии устают – приходится трудиться. Люди привыкли прийти, записку написать, а на службе за тебя помолились, прочитали, за тебя причастились – ты постоял рядом, посмотрел и пошел по своим делам.

– Кстати, у священника после службы день не заканчивается. Он постоянно в храме: или вопросы строительства решаешь, оплаты чего-то, или прошение о чем-то бежишь пишешь, или же к епископу едешь, или нужно позаботиться о свечах, книгах и прочем для церковной лавки. И даже если ты уедешь по делу, все равно душой-то здесь. Опять тебе кто-нибудь названивает. Священник – это же не профессия. Это уже образ жизни, которую ты посвятил Богу.

Публикация газеты «Дорога жизни»
(Выборгская епархия)
приводится в сокращении