Общественный голем: как психоанализ манипулирует нашими чувствами

Продолжая тему моей прошлой статьи о психоанализе, хочу заметить, что она вызвала мгновенный резонанс в профессиональных кругах. Который только подтвердил мои сомнения относительно этого предмета. Владимир Менделевич, профессор-психиатр из Казани, разместил ссылку на мою статью у себя в фейсбуке и отметил крайне агрессивные комментарии коллег. Далее он написал следующее: «Размещение на моей страничке текста Алины Витухновской «Почему я никогда не пойду к психотерапевту» вызвало неожиданно бурную негативную реакцию моих фейсбучных коллег. Замечу, что автор — писатель, сторонний наблюдатель, а не профессионал. И вот на нее навалились те, кто считает себя специалистами. Явно обиделись, посчитав, что «такой текст может крепко отвратить от желания решать свои проблемы с психотерапевтом». В общем, испугались, что останутся без работы. И вот я думаю, а если бы Алина написала статью с другим названием, например, «Почему я никогда не пойду к психиатру» я бы обиделся? Я бы стал писать о том, что у нее «анозогнозия», что она «некомпетентна и не понимает чем занимается психотерапевт», что у нее «сопротивление… видать ей больно себя прорабатывать, вот и настроила защитных щитов» или что «есть серьезный повод обратиться за помощью»? Да нет же. Я бы порадовался за человека. Отлично, что она умеет и готова самостоятельно справляться с житейскими проблемами, брать на себя ответственность и обходиться без психиатра!!! А то даже покойного Мамардашвили мои коллеги потревожили, типа «большинство людей готовы всю жизнь страдать, лишь бы не страдать». А вы точно психотерапевты? И вообще, что это за «профессиональная» позиция — пытаться выковыривать тайные комплексы, когда человек на них не жалуется или чесать, где не чешется… Реакция психотерапевтов на пост Алины для меня очень показательна. Мои коллеги самообнажились и показали себя перед потребителями услуг явно не с выгодной стороны. Так что теперь и непонятно, кто может «отвратить от желания решать свои проблемы с психотерапевтом». Имхо. Хочет человек пойти к психотерапевту, доверяет ему — пусть идет. Говорит, что никогда не обратится — тоже хорошо. Не надо навязывать собственные услуги и насылаться с помощью. Не стоит упрекать человека за то, что он типа не пробовал «манной каши». И, конечно же, соглашусь с Алиной в том, что многих людей отталкивает именно система ценностей психотерапевтов. Какая, спросите вы? Отвечу: читайте их комментарии в фейсбуке. Отличная антиреклама… И последнее. Психотерапия, если хочет остаться «живой», должна свыкнуться с тем, что о ней не будут говорить либо хорошо, либо ничего…» Итак, мы неожиданно столкнулись с очередной священной коровой, тщательно оберегаемой от всяческой критики, гнездилищем массового бессознательного. То же самое раньше было и с религией. Но религия давно утратила свою главенствующую роль в общественном спектакле. А свято место, как известно, пусто не бывает. Давайте разберемся в самих особенностях работы как религиозного, так и психоаналитического организма. Религия предполагает жесткое импритингование, фактически с самого младенчества. Она давит на самые архетипически значимые триггеры и смыслоопределители, такие, например, как рождение, смерть, любовь, боль, наделяя их априорными сакральными свойствами. Даже не оспаривая важность этих тем, я хочу отметить, что таким образом накладывается своеобразное табу на их вольные интерпретации. Возможно, кому-то удобней обезопасить себя от травм и вообще пройти мимо собственной смерти. Это вполне технически реально, особенно в современном мире, где для этого есть практически все возможности. Зачем психологи и психоаналитики навязывают нам мысли о ней как жизненно необходимую форму социально-культурной рефлексии? Лично я вовсе больше не хочу знать о ней ничего, кроме того, когда она случится. Ведь все, что мы можем сделать по отношению к смерти — это просчитать ее возможность (современная цивилизация и медицина позволяют это). Да, я хотела бы знать дату своей смерти, чтоб рассчитать свои финансовые, репутационные и главное — биографические дела, подогнать жизнь под идею. Второе, что мы можем сделать для смерти — сделать ее максимально комфортной — современная фармакология также дает нам эту возможность. Но. В России, ежели вы — не обладатель крупных сумм — просчитать смерть или сделать ее комфортной вам вряд ли удастся. Более того, медицина может вполне не отсрочить, а ускорить ваш конец. Что и случилось с одним известным гениальным русским писателем, чье имя растрепано кем ни попадя, в том числе идеологически-пассионарной публикой. Речь о Юрии Витальевиче Мамлееве. Честно сказать, после его смерти сам статус русского писателя и так изрядно пошатанный современностью, покачнулся и упал прямо на моих глазах. То была кошмарная история, если не по сюжету, то по психической насыщенности — сродни рассказам самого автора. Что меня поразило, обстоятельства смерти литератора нисколько не смутили окружение — ни из демократического, ни из патриотического лагеря. При такой медицине, быте вообще — плюньте в лицо всякому, кто посмеет сакрализовать смерть — как любят (особенно!) те же традиционалисты. Смерть — это лишь кошмарный лик пустоты, матричный оскал, лишенный глубин и тонкости, как лишен его некий инерциальный всепоглощающий тоннель утробы бытия. В момент смерти прав будет всякий Посторонний, что не станет ни каяться, ни благостно кивать плясунам-духовникам, да ряженным попам. Здесь я вижу тотальное отрицание и пренебрежение традициями как единственную святость. А теперь вернемся к психоанализу. Я назвала бы его жнецом бессознательного. Он пожинает то, что было щедро засеяно ранее религией и соответственно, крайне заинтересован не в разрешении проблем индивида, а в поддержании всего поля репрессивной культуры, опыта страдания и бесконечной рефлексии. С детства мы живем в формате предписанных, а значит не своих собственных чувств. Нам внушают что и как правильно испытывать по тому или иному поводу, и мы делаем это, в какой-то момент переставая отдавать себе отчет где есть я, а где уже начинается сформированный общественный голем. Помимо предписанных чувств нам навязывают любовь к себе. Но и любовь эта на поверку оказывается тождественной не истинной сущности человека, а тому же голему. Как самый утрированный и известный пример неследования предписанным чувствам, напомню о Мерсо, герое романа Камю «Посторонний». На мой взгляд, с той поры ситуация не только не изменилась, но стала значительно более сложной и авторитарно-давящей. Одно только соблюдение всех норм новой этики чего стоит. Значительная часть опрошенных мной людей призналась, что не испытывает предписанных чувств и не любит себя, но и не испытывает в связи с этим никаких особых проблем. Манипулятивные техники (а психоанализ именно манипулятивен) не собираются уходить. Это значит, что вы, теперь уже будучи в курсе происходящего, можете сделать самостоятельные выводы о необходимости подобной практики в своей жизни. Собственно, как либерал, я считаю, что если есть спрос, пусть будет и предложение. Но как писатель и философ я высказываю свой вполне оправданный и обоснованный скепсис.