«Одному бороться невозможно». Участковый уволился после событий августа и получает ИТ-профессию

26-летний Евгений Осинский три года проработал участковым инспектором в Ленинском РУВД, но после событий, произошедших в ночь с 9 на 10 августа, понял, что больше не может работать в «системе». 12-го числа он положил рапорт об уходе и отправился в Киев получать новую профессию. Сейчас благодаря инициативе ВуСhange Евгений учится на motion-дизайнера. Он рассказал нам, чем была хороша и плоха его работа и тяжело ли решиться на уход и переезд в Украину.

«Я начал читать и понял, что не могу быть частью вот этого»

В интервью dev.by Евгений вспоминает, что уволился 12 августа — когда в стране вновь появился интернет. До тех пор он особо не был в курсе событий — хотя участковый дежурил с утра 9-го по утро 10 августа, но наблюдал тогда лишь небольшой поток людей, который к вечеру стал больше.

В те сутки парень отказался составлять на некоторых задержанных протоколы. По его словам, на смене 9 августа не «жестили запредельно», но все равно силовики использовали дубинки, что ненормально, и держали задержанных на коленях. «Я видел это лично. Я подходил к коллегам, одному-двум говорил, что так нельзя. Они не реагировали», — добавляет собеседник.

Евгений считает, что «включать какую-то жестокость и агрессию по отношению к людям, которые „инакомыслят“, в корне неправильно, и нормальный адекватный человек этого делать не будет». Еще до выборов, в июле, он сказал сотрудникам, которые занимаются тактической и физической подготовкой в правоохранительных органах, что не станет участвовать в тренировках по разгону протестов «по морально-волевым причинам» (причем оказался единственным из всего строя, кто решился на такой ответ). После этого на него оказывали минимальное давление — как говорит парень, было всего «несколько приватных диалогов, смотрели косо, отпускали в мою сторону шуточки». Но это его не задевало.

12-го числа, когда стране «дали» интернет, Евгений проснулся, погулял с собакой, выпил кофе, надел на себя часть формы и по привычке решил прочитать новости перед выходом из дома. Увиденное его потрясло. «Я начал читать и понял, что не могу быть частью вот этого. Потому что это неправильно не то что по отношению к себе — по отношению к другим», — рассказывал он впоследствии.

В тот день Евгений пришел на работу и положил на стол руководству рапорт вместе с жетоном и удостоверением. Рапорт ему не подписали: парень проработал всего три года из пяти положенных после окончания Академии МВД. Поэтому он решил просто не выходить в последующие дни на работу, чтобы его уволили по статье за прогулы.

Решение уйти поддержали как друзья (которые, к слову, ждали его под РУВД в день подачи рапорта), так и мать, которая, конечно, как и любой родитель, переживала, но согласилась с выбором сына. Начальство тоже приняло точку зрения Евгения — он говорит, что остался со всеми «в максимально классных отношениях» и пожал руководителям руку на прощанье.

После этого Евгений встретился с друзьями — обсудить планы на будущее. И те посоветовали ему переехать.

— Я легок на подъем, мне было несложно собраться и уехать куда-то, тем более что ситуация благоволила. Собрал чемодан и 14 августа в 11 часов вечера уже был в аэропорту в Киеве, — рассказывает собеседник.

Уже приехав в Украину, парень узнал, что должен государству около 20 тысяч рублей за обучение в академии. Но он решил не падать духом и со временем все выплатить.

— Да, это неприятно. Но в жизни много неприятных вещей. Конечно, это огромная сумма, которая на данный момент для меня непосильна, но я не унываю, — говорит Евгений. — На тот момент я очень сильно устал от всего, так что принял решение о переезде. Я считал, что мой отъезд из страны — неплохой знак, чтобы начать все сначала, тем более что я все потерял в один момент — и служебное жилье, и свою работу, и коллектив, который был частью моей жизни.

«В МВД все еще достаточно людей, которые стараются работать честно во всем этом беспределе»

Почему Евгений решил девять лет назад пойти учиться в Академию МВД? По его словам, это был осознанный выбор.

— Да, в 17 лет ты не особо понимаешь, чего хочешь в жизни, но я хотел поступить именно туда. На тот момент мой выбор профессии был обусловлен в первую очередь тем, что я интересовался этой темой, много читал и смотрел фильмы о милиции. Свой след оставили те же сериалы на НТВ, я даже надеялся, что мне выдадут своего Мухтара и я буду с собакой и пистолетом защищать страну от бандитов, — смеется парень. — В принципе, так и вышло, разве что Мухтара я потом завел самостоятельно (сейчас собака находится в Минске, но я уже решаю вопрос с ее релокацией).

В 17 лет я пошел в академию на правоведение, и началось: казармы, подъемы, зарядки. Это было своеобразной школой жизни, и, думаю, качество образования у меня вышло весьма достойным, потому что у меня были очень хорошие преподаватели. Мне было интересно учиться и принимать знания.

Но я не поступал туда для того, чтобы в будущем показывать свое превосходство или мнимую власть над кем-либо. На тот момент я даже не предполагал, что такая ситуация может случиться.

— Как сейчас, по-твоему, изменилось восприятие белорусской милиции?

— У меня есть по этому поводу субъективные мысли. Это только мое мнение, но я думаю, что авторитет милиции сейчас — на самом низком уровне за все время суверенной Беларуси.

Специфика профессии такова, что люди не особо хотят сталкиваться с милиционерами даже в обычной жизни, но мы прекрасно понимаем, что ни одно цивилизованное общество не может существовать без органов правопорядка, в том числе и милиции. И я сторонник того, что хотя репутация милиции сейчас упала максимально низко, в МВД все еще достаточно людей, которые стараются работать честно во всем этом беспределе и пытаются показать свою позицию. Просто порой система не дает это делать.

Одному бороться невозможно. Если ты один или вас всего двое, это крайне сложно. Можно побороться, если вас большая группа людей. Но система устроена таким образом, что она поглощает тебя с каждым днем, не давая сделать чего-то важного, а порой и очень полезного для общества. Каких-то значимых посылов к тому, что авторитет милиции вернется к былому уровню, я сейчас не вижу даже и близко.

«Я работал в Серебрянке, и все эти три года у меня был просто какой-то многосерийный фильм»

Евгений убежден, что многие пошли работать в милицию «ради этой романтики, которой, к сожалению, уже нету».

— Но в мои времена она еще была — и это было здорово. Твоя работа не превращается в день сурка. Если с motion-дизайном понятно: ты приходишь, открываешь программу и работаешь восемь часов в день, — то, приходя утром на работу в милицию, не знаешь, что тебя ждет в ближайшие часы.

Я работал в Серебрянке, и все эти три года у меня был просто какой-то многосерийный фильм, такая «чернуха», что порой я думал, это розыгрыш. Было много странных историй вроде кражи голубцов в общежитии или вызова милиционера, чтобы он помог справиться со сквозняком в квартире. Но такие смешные случаи помогают расслабиться, улыбнуться, разгрузиться, потому что в работе хватало и жестких моментов.

Основная линия работы участкового — это семейно-бытовое насилие, и, к сожалению, там бывают крайне нелицеприятные вещи: и убийства, и телесные повреждения, и поножовщина. Так что хватает моментов, к которым не хочется возвращаться. Я периодически «ловлю флешбэки», иногда не хватает этого риска, даже неоправданного, но стараюсь говорить себе, что есть вещи и поважнее, чем получить от кого-то нож в подъезде в Серебрянке.

Несмотря на весь прошлый негатив, Евгений уверен, что если бы не произошедшее в ночь с 9 на 10 августа, он все еще работал бы участковым.

— В дальнейшем, когда все изменится, я не отрицаю, что рассмотрю возможность возвращения и продолжения службы в милиции, если меня, конечно же, туда возьмут. Будет слишком громко назвать это призванием, но то, что работа и ее специфика доставляли мне искреннее удовольствие, правда.

Я не жалею, что получил образование в академии, потому что приобрел там огромный опыт, большое количество друзей и считаю, что получил достойное для нашей страны юридическое образование.

Переезд — это новый этап, новый виток, который придал мне сил и мотивации. Это движение вперед, которого мне не хватало. Потому что служба в милиции тебя очень деморализует как человека — и говорить о каком-то личностном прогрессе здесь очень сложно. Ты регрессируешь с каждый днем все больше и больше, и если ты слабее некоторых по волевым и моральным качествам, то сгоришь за полгода.

Но я старался для себя понять, что если я регрессирую на работе, то должен прогрессировать вне ее, заниматься чем-то, что позволяет сохранять баланс, оставаться на плаву, быть человеком, который может думать и размышлять, а не тем, за кого думает система.

«Мне ничего не мешает вернуться в Беларусь и сегодня»

Уйдя с работы, Евгений написал заявку в ByChange — инициативу, которая помогает с переобучением и трудоустройством. Вначале он думал обучаться UX/UI-дизайну, но затем ему подобрали ментора — motion-дизайнера, которая теперь помогает Евгению, мотивирует, порой ругает и заставляет идти вперед.

Motion-дизайн — это процесс создания анимационной графики, визуального оформления, которое оживляет статическое изображение. Используется во многих сферах, в том числе в медиа, рекламе, кино, мобильных приложениях и видеоиграх.

— Я сам, будучи милиционером, помогал людям в ущерб своему времени и желанию — ведь тебе как офицеру совесть не позволит отказать человеку. Но мне было удивительно, что люди с двумя детьми, работой, кочующие по миру, потому что тоже не могут жить в Беларуси, постоянно находятся на связи с тобой даже в ущерб своим близким. Я могу написать Ане, своему ментору, в час ночи, и спустя 10 минут мы уже будем на созвоне. Я восхищаюсь волонтерами ByChange, потому что делать такие вещи по зову своей души — очень круто, — говорит Евгений. — Я обучаюсь motion-дизайну около трех месяцев. У меня есть проблемы с усидчивостью, но я испытываю удовольствие от того, что делаю сейчас, мне нравится комьюнити, в которое я попал, меня окружают чудесные замечательные люди.

— Это лучше или хуже службы в милиции?

— Я бы не стал проводить параллели со службой. Одно дело — создавать что-то красивое и приятное для чужого глаза, а другое — работа в милиции, которая порой и не видна вовсе, но тоже очень и очень значима. Эти сферы полярно разные. Но если бы мне не нравилось, я бы этим не занимался. Я ценю свое время.

Евгений говорит, что в первый месяц в Киеве ему помогли с арендой, а дальше он стал оплачивать жилье самостоятельно. К счастью, он получил финансовую помощь от BYSOL в размере 1500 евро, плюс были собственные накопления.

— Да, поначалу было тяжело. Украина — это другая страна, другой менталитет, другие цены, другие деньги, так что, конечно, было сложно в первые недели две. Но потом привыкаешь и живешь как и в Минске. В принципе, все очень схоже, ничего особенного нет, — продолжает парень. — Опять же, вопрос материальной стороны на данный момент стоит очень остро, но я бы не сказал, что бедствую или серьезно в чем-то нуждаюсь.

Мне ничего не мешает вернуться в Беларусь и сегодня. Меня никто не преследует, я расстался со всеми в максимально хороших отношениях, без замечаний. Но я не рассматриваю пока вариант возвращения по причине того, что я молод, у меня достаточно времени и ресурсов, чтобы побыть в другом месте, набраться сил и вдохновения.

Конечно, я хотел бы скорее увидеть родных, близких, любимую собаку. Но сейчас не вижу в возвращении абсолютно никакого смысла, потому что жить в таком государстве, какое оно на данный момент, нет ни сил, ни желания. Мне искренне жаль, что так получается в Беларуси, я безумно люблю свою страну, но ненавижу государство.