На самом деле меня подстригли не менты. Я сам сдал себя парикмахерам, последовав примеру своего приятеля Миши Михалкина, который обрил башку наголо якобы в знак протеста против наезда администрации школы на его кудри под Мика Джаггера. С тех пор его прозвали Ибрагимом (по имени лысого черкеса из фильма «Угрюм-река»). В то время Миша активно ухаживал за девочкой из своего класса Наташей: бил окна по ночам, заворачивая булыжник в любовную записку, расписывал подъезд и стены близлежащих домов граффити, сочинял песни. Я уже позже смекнул, что бритье налысо – поступок из этой же серии, а вовсе не какой-то там протест. А зачем же я-то побрил голову? Этот вопрос передо мной безуспешно пытался ставить директор нашей школы, подозревавший, видимо, руку барбер-копа из ближайшего отделения милиции: «Просто так?.. Не верю!» Точно так же думали, вероятно, большинство моих учителей и соучеников. И еще Ибрагим сказал, что в десятый класс он не пойдет, а сразу направится в одиннадцатый вечерней школы, где на занятия можно ходить всего лишь пару раз в неделю. Надо ли говорить, как мне, только что надевшему залатанные «левиса», не хотелось возвращаться в советское учебное учреждение с жестким бихевиористским контролем! Случай расставил все точки над i.

Весной 1971 года я заканчивал девятый класс. Ибрагим тоже. После сдачи весенних экзаменов наш и параллельный классы решили поехать на несколько дней в Нелиярвеш, оттянуться с палатками на озерах. Отправились человек сорок, за старшую была химичка, классная руководительница параллельщиков. Наша компания – я, Марка, ее сестра Алка, Наташа-Спортсменка, Цветиков и Бернштейн – отправилась отдельно от всех остальных, дикарями. Напитков прихватили с собой целую авоську. Закуски – только символически. Ни палаток, ни одеял не брали вовсе. Вопрос даже не ставился – такой был драйв. Уже в Нелиярве разместились в полукилометре от лагеря наших школьных сотоварищей, прямо на песчаном берегу у одного из озер. Поначалу, конечно, хорошо было: напитки, костерок, девочки. Проснулся я от легкого озноба.

Рядом без задних ног дрыхнет Марка. Я оглянулся: Алка с Бернштейном лежат в низине; вон там – Цветиков, и чуть подальше, у дотлевающего костерка, Наташа. Неужто мы прямо так, на земле, до самого утра и вырубились?

Я решил для начала освежиться в озере. А там идешь-идешь – и все мелко... Наконец зашел-таки подальше, отплыл – и на ту сторону.

Озерцо не очень большое, теплое. Подплываю к другому берегу, начинаю выходить на сушу и тут вижу, как люди мне за спину пальцами показывают. Я оглянулся и не поверил своим глазам. Весь противоположный берег был застлан сизым дымом. Я сразу понял, что это разгорелись от утреннего ветерка не совсем пригасшие костры вчерашних сатурналий, а вслед за ними – трава. Интересно, а как же наши? Они проснулись или?.. Я снова бросился в воду и усиленно погреб на ту сторону водоема. Уже подплывая, услышал из-за леса тревожную сирену пожарной команды.

Выйдя, как человек-амфибия, из дымящихся вод лесного озера, я растолкал по-прежнему спавшую компанию с истерическим криком: «Пожар!» Огонек в самом деле полизывал довольно большую площадь вокруг нашего стойбища, выжигая сухую травку и уже переходя на зеленую. Народ, надо сказать, включился очень быстро. Похватали вещи, оставив кастрюли, и рысью бросились в заросли. Оказалось – в самый момент. Уже через минуту на бережке стояли пожарная машина, фургон скорой помощи и ментовской уазик с синей мигалкой. Молодцы в скафандрах принялись заливать пеной прибрежную лагуну, мы же отправились по тропе вдоль озера к лагерю наших одноклассников.

Там, как выяснилось, гулянка тоже шла, не утихая, вторые сутки. По лагерю шатались фигуры с батлами. Я залез в палатку к Роме, своему другану-меломану:

– Послушай, там за нами менты приехали с пожарными, мы тут у вас перекантуемся немного по-тихому, пока те не уедут. Если что – мы с вами, чтобы без вопросов, о'кей?

– Так они уже здесь были. Думали, что это наши подожгли, но химичка сказала, что там отдельная группа. Так они вас не застали?

– Ушли в последнюю минуту.

– Выпить хочешь?

Напиток был припрятан в личных вещах, причем даже у девочек. Все это всплыло накануне вечером, когда химичка встретила на территории лагеря шатающуюся Таню Белых, после чего обнаружила у той в палатке сразу несколько бутылок и еще несколько – у ее соседки. Потом пошел тотальный шмон, а народ активно налег на запасы, чтоб добро не пропало. При этом химичка почему-то была твердо уверена, что именно я изначально совратил Белых на «веселье», а всю нашу альтернативную компанию организовал в качестве неподконтрольной балагурной базы. Еще бы! Ведь она видела нас в электричке с авоськами, полными запасами. А тут еще менты с пожарниками... Ну уж они-то наверняка разберутся с этими поджигателями!

Когда я вышел из Роминой палатки со стаканом в одной руке и сигаретой в другой, мой взгляд встретился со взглядом химички. Она осмотрела меня с головы до ног, и у нее началась истерика. Она рвалась броситься с моста в речку, и девочки навеселе с верещанием упорно висли на ее невероятно сильных в аффекте руках. Под причитания педагога и общий гвалт разрумянившихся барышень на мост въехала карета скорой помощи:

– Что тут у вас происходит?

– Человеку плохо!

– Пострадал при пожаре?

– Да нет, просто нервы!

Надо сказать, персонал скорой оказался квалифицированным: сразу поняли, что тете плохо. Сделали ей укол, завернули в одеяло и увезли в нервно-паралитический диспансер – поговорить с доктором, проверить голову. После этого химичка написала директору школы жалобу на меня и Белых как инициаторов в Нелиярве безобразия с опасными последствиями, потребовав исключения из учебного заведения.

Я объявил маме, что иду в вечернюю школу, а заодно пригрозил устроиться работать куда-нибудь на производство. Идея начать зарабатывать собственные деньги здесь и сейчас невероятно манила. Меня взяли на электротехнический завод имени Ханса Пегельмана учеником резчика. Работа состояла в том, чтобы наклеивать некие кварцевые пластины на железные болванки, которые потом на подносе загружались в аппарат, где пластины разрезались мощными струями воды на маленькие квадратики. За смену мне нужно было сделать около двадцати подносов. Каждый отнимал минут двадцать. Можно было ускорить процесс резки, но тогда качество продукта не достигнет норматива. Я работал, как доктор, в белом халате и отдельном кабинете. Это была небольшая комната, где стояли сам резак, а также огромный стол и полки с болванками и кварцевыми заготовками. Еще тут была печь, с помощью которой готовился горячий клей для пластин.

Однажды я пришел на смену, не выспавшись, и, загрузив поднос, прикорнул прямо на столе. Проснулся от какого-то странного гвалта вокруг. Открываю глаза и вижу вокруг странных людей в белых халатах и шапочках, удивленно пялящихся на меня. Это была некая производственная комиссия, совершенно некстати именно в это утро проверявшая работоспособность персонала. Меня моментально из резательного кабинета убрали. Начальник цеха предложил: «Пойди на курсы повышения квалификации. Это у нас на территории, в административном корпусе, каждый день с утра лекции читают...»

Я походил туда пару недель. Здесь собиралась в основном молодежь, человек по пятьдесят. Люди тщательно записывали в конспекты телеги лекторов о неких физико-химических процессах и системах их измерения. В общем, тут готовили каких-то инженеров-технологов локального профиля. Этого мне еще не хватало! Иду к начальнику цеха объяснить, что эти курсы не для меня. Оказалось, он меня уже из цеха перевел в состав обучающегося коллектива молодых специалистов электротехнического производства. Но там нужно периодически зачеты сдавать, иначе отчислят. Интересно, куда могут отчислить меня?

öäöäö

Проклятый город Дадлитаун

В мире существует множество мест, пользующихся дурной славой. Возможно, слухи и легенды о них не имеют под собой почвы. Но, как известно, дыма без огня не бывает. Скорее всего, наука пока еще не в состоянии объяснить происходящее. Одно из таких мест — небольшой город Дадлитаун в штате Коннектикут. Люди покинули его более 100 лет назад. Всему виной вереница необъяснимых смертей, несчастных случаев и исчезновений местных жителей.

Если даже не знать о зловещих событиях, происходивших в Дадлитауне, его месторасположение и без всяких страшилок вызывает трепет. Прямо над городом грозно нависают три горы: Балд-Маунтин, Вудбери-Маунтин и Колтфут-Триплетс, которые не дают солнечным лучам проникнуть в него ни утром, ни днем. Кроме того, Дадлитаун окружен настолько густым и дремучим лесом, что даже получил название Темный лес. А может быть, причину всех бед надо искать в названии dudley town, похожем на deadly town — «смертельный город»?

Страшные истории о проклятом городе привлекли внимание репортера «Хартфорд ньюс» Дэна Акройда, и он решил провести собственное расследование, чтобы найти, с чего началась череда бед Дадлитауна.

Проклятие рода Дадли

В 1993 году Дэн провел в библиотеке немало дней, изучая подшивки газет, выходивших в той местности 100 лет назад. Кроме того, он беседовал с людьми, жившими в округе. Когда полученные сведения были систематизированы, вырисовалась следующая картина.

Все началось в Англии. В 1510 году герцог Эдмунд Дадли за попытку совершить государственный переворот был приговорен Генрихом VIII к смертной казни. Королю смерти герцога было недостаточно, и он, по легенде, обратился к черным магам с просьбой наложить проклятие на всех потомков рода Дадли.

И вот сын герцога Джон, как и отец, стал инициатором заговора против короля, за что ему отрубили голову. Сын Джона, чтобы избежать преследований, вместе со своей семьей отправился в Америку. В 1674 году уже в Коннектикуте появился на свет Джозеф Дадли. Мальчик вырос, обзавелся семьей, но, оказавшись домашним тираном, однажды зарубил жену топором и закончил свои дни на каторге.

Жестокость была отличительной чертой и его брата Томаса, который прославился тем, что преследовал пуритан, чьи убеждения в ту пору были объявлены ересью, и за них полагалась смертная казнь. Так вот, Томас с удовольствием собственноручно вершил правосудие.

Четыре сына Джозефа повзрослели и решили уехать туда, где никто не знал историю рода Дадли. В 1748 году один из них купил участок земли в лесном районе Коннектикута. Через 6 лет к нему присоединились еще два брата, а спустя некоторое время и четвертый брат купил здесь землю.

В этих местах они стали самыми крупными землевладельцами, фермеры брали у них земли в аренду. Таким образом посреди леса постепенно выросла деревушка, которой дали название Дадли-вилль, а со временем она превратилась в город Дадлитаун.

Несколько лет все было спокойно, а потом братья Дадли один за другим умерли, причем при весьма загадочных обстоятельствах. Вильяма вдруг поразила какая-то неизвестная болезнь, тело его покрылось язвами и сильно распухло. Боль была невыносима, мужчина промучился неделю и скончался. Александр поехал по делам в соседнее селение, но на ровной дороге послушная до этого момента лошадь понесла. Всадник упал и сломал шею.

Эндрю, как обычно, отправился на рыбалку, а вернулся оттуда поседевший, с застывшим ужасом в глазах. Несколько дней он молчал, а потом рассказал, что видел на озере покойного отца, который приказал сыну убить жену. Через некоторое время Эндрю исчез, и больше его не видели. Четвертый брат, Эдвард, что-то делал в сарае, когда начался пожар. Выбраться из огня он не смог.

Но есть и другие сведения, согласно которым не было трагических смертей, просто все братья с возрастом стали безумны. Да и город не имеет отношения к казненному герцогу. Якобы братья — потомки английского судьи, который приговорил за колдовство к смертной казни много неповинных людей, за что и был проклят их близкими.

Череда смертей

Трагические события в городе не закончились после смерти братьев. В 1792 году на ферме Уильяма Таннера было найдено тело Гершома Хохтистера. Тело несчастного было изувечено, шея сломана. По версии полиции, Гершом упал с гумна, а помог ему в этом хозяин. Тем более, что Таннер последнее время вел себя очень странно, говорил про бесов, выходящих по ночам из леса. И, якобы, он сам видел, как они разорвали на части случайного прохожего. Так или иначе, доказательств у полиции не было. Обвинения Таннеру не предъявили, но вскоре ?