Автопортрет немецкого офицера
Автопортрет немецкого офицера
Лейтенант Гергард Линке - типичный кадровый офицер немецко-фашистской армии. Он прошагал с нею по землям многих оккупированных Германией стран Европы, и там, где ступала его нога, земля становилась красной от крови и черной от пожарищ. Из порабощенной Франции он был послан на Восток и 22 июня 1941 года перешагнул границу СССР, чтобы и здесь огнем и штыком утвердить «новый порядок», знакомый уже народам Польши и Чехословакии, Бельгии и Греции, Голландии и Югославии. За свои кровавые «подвиги» лейтенант Гергард Линке получил от Гитлера два железных креста - 1-го и 2-го класса.
Карьера офицера немецкой армии, по собственному признанию Линке, являлась его «давнишней мечтой». И он преуспевал, ибо являл собой в некотором роде эталон гитлеровского среднего офицера: превозносил «фюрера» и презирал народ, обожал муштру, был исполнителен, блистал безупречным пробором и полным отсутствием мысли в водянисто-голубых глазах и каких-либо человеческих движений в сердце.
Как и подобает завоевателю, избалованному легкими победами, Линке вступал в Россию исполненный самонадеянности и пренебрежения к народу, который ему приказали покорить, и к армии, с которой ему предстояло сразиться. Некоторое время он шагает молча. Но мало-помалу и без того длинное лицо его вытягивается в недоумении: он все представлял себе здесь иначе. Непокорность советского народа и растущая сила сопротивления Красной Армии лишают его самообладания. Лейтенант Линке не может больше молчать. Но кому доверить свои тревоги и опасения? Письма к родным подвержены цензуре. Друзья? Он не верит в дружбу.
Записную книжку лейтенант избирает своим интимным поверенным. Он начинает вести дневник.
Вначале, - это относится к ноябрю прошлого года, то-есть к месяцу немецкого наступления на Москву, - идут весьма короткие записи, скупая регистрация фактов, почти никак не комментируемых. Например:
«Увеличивается активность залпового орудия. Во время разговора с господином генерал-майором Лухт в нашу сторону неожиданно полетели снаряды этого орудия. Все находящиеся в комнате лежали ничком на полу. В комнате ранены обер-лейтенант Тюмнер, лейтенант Канис и лейтенант Мюллер».
«Наша боевая численность заметно уменьшается...»
Все чаще и чаще лейтенант Линке возвращается в своих записях к потерям, которые несет его 185-й пехотный полк 87-й дивизии. Он - штабной офицер. Ему известны причины поражений. И ему трудно удержаться от обобщений.
Мы несем большие потери из-за действий противника и болезней, не имея возможности закрыть образовавшиеся бреши. Боевая численность войск уменьшается с каждым днем. Если четырнадцать дней тому назад в роте было 70 человек, то сегодня только 40. Некоторые начинают считать дни, когда наступит их очередь. Все это ни в коей мере не поднимает боевого духа. Часть лучших командиров, пытающихся личным примером повести людей вперед, погибает первой в своей роте. Этот факт показывает, как многочисленны потери среди офицеров и унтер-офицеров (за сегодняшний день - около сорока человек, что составляет 50 процентов всех потерь за день)».
«Наши потери, к сожалению, очень велики, особенно среди командиров. Наши люди, находящиеся с начала августа в непрерывных боях, устали и переутомились. Моральная нагрузка чрезмерна. Крик: «Санитар!», как беглый огонь, передается с одного места на другое и, напротив, крик: «Вперед!» остается неуслышанным. Все эти нерадостные явления, которые раньше были неизвестны нашему полку, проявляются теперь так открыто и причиняют нам много забот. На вопрос, почему несвоевременно были доставлены резервы, которые сменяют на время вышедшую из боя часть, мы не можем ответить. Мой командир полка дал понять высшему командованию, что еще немного и мы перетянем ниточку. Ответ командующего генерала пехоты Гейера гласит:
Ты должен верить и дерзать,
Ведь боги не дают нам обещаний...
Сегодня убили лейтенанта доктора Рихтера, ранены: лейтенант Финк, лейтенант Зейдель и старший лейтенант Людерер. Старые, надежные люди исчезают...»
Увеличивающиеся потери среди офицеров повергают лейтенанта Линке в уныние.
«Что же будет дальше? - вопрошает он себя и не находит ответа. - Что ждет нас завтра?»
Огромных потерь в солдатской массе он как бы не замечает. Впрочем, временами он снисходит до рассуждений о солдате, - каков он есть сейчас и каким должен быть и какими средствами следует воспитать в нем послушное и бессловесное орудие в руках Линке и прочих господ офицеров.
«Представляются невероятные картины. Совершенно опустившиеся фигуры бродят повсюду в недостойном виде, как бродяги, как последняя сволочь. Я вмешиваюсь всякий раз, когда мне встречается такой распущенный парень; по большей части это солдаты-краткосрочники без основательной муштровки».
«Не создашь из усталой, вшивой и малочисленной роты сильное, готовое к наступлению войско! Покой, уход за вооружением, одежда и строгая муштра - единственно правильный путь для этого. Известно, что война портит солдата. Поэтому время от времени он должен очищаться и освежаться. Однако об этом, кажется, среди командования ничего не слышно. Поэтому мы озабоченно смотрим в будущее».
Но вот на фронт прибыли долгожданные пополнения. Это - пресловутые гитлеровские весенние резервы. Они достаточно долго «очищались», «освежались» и муштровались где-то в тылу, в Германии. Лейтенант Линке знакомится с этими резервами, но знакомство это только усугубляет его раздражение, и в дневнике возникает новая запись, полная горькой иронии:
«Боеспособность этой «элиты» не подлежит никакому сомнению: многие солдаты не владеют даже собственной винтовкой».
Поведение «коллег в тылу» невероятно злит фронтовика Линке.
«Недавно один из выздоровевших офицеров возвратился из резервной части в полк. Нас, офицеров-фронтовиков, выводят из себя нравы в тыловых казармах. Мы здесь удерживаем оборону, а они там цепляются за свои должности».
И через несколько дней: «Лейтенант Вецель возвратился из лазарета, находящегося в Варшаве. Как и все, он подробно рассказывает об ужасном пути. Там, в тылу, процветают попойки, сплетни и отсутствие дисциплины. Железная метла - вот о чем мы все мечтаем».
Впрочем, тут же лейтенант, позабыв о железной метле, предназначенной для господ офицеров, развлекающихся в тылу, предается иным мечтам: «Я так охотно вспоминаю уютные вечера в клубной комнате с глубокими креслами, за стаканом искрящегося секта или бутылками с знаменитыми этикетками «Мартель», «Хенеси», «Монмуссо». Перед моим взором всплывает уютное заведение мистера Питера в «Эскадор д'ор».На столе стоит целая батарея опорожненных бутылок и лежит гора франковых билетов. Ночной набег на замок Кисеей и звенящие колокола Монрихарда...»
Мечты эти неожиданно обрывает грубая действительность: «Приказано оставить позицию завтра. Все это очень горько. Мы практикуем вид боя, в котором никогда не упражнялись... Боже мой! Боже мой!»
«Особенно розовых перспектив у нас нет. После вдохновляющей речи фюрера мы получили охлаждающий душ...»
«В руководстве допущена грубая ошибка. И ответственные за это лишаются головы, и наш генерал, мастер на цитаты, также должен сдать свое руководство корпусом. Но этим не наверстаешь упущенного - ошибки не исправляют в итогах».
Положительно лейтенант Гергард Линке становится неузнаваем. Критикует руководство, язвит. В конце-концов прямо заявляет о своем недовольстве командиром полка, командиром корпуса.
В одном остался верен себе лейтенант Линке в отношении к мирному населению, к женщинам, старикам и детям. Он приказывает, отступая, сжигать деревни - «таков приказ фюрера».
«Ушедшее из сел и деревень население целыми толпами возвращается назад, чтобы достать какую-нибудь еду. Но мы должны быть беспощадны. Нельзя расходовать небольшие запасы. Угрозами люди отгоняются прочь. Пусть голод доделает то, что не может сделать свинец».
Герр лейтенант Линке предстает перед нами в этом дневнике в своем неприкрытом шакальем естестве. Его пинает начальство, он скулит. Он набрасывается на тех, кто слабее его. И он бежит, поджав хвост, когда на него обрушиваются удары Красной Армии. Он - типичный представитель кадрового офицерства немецкой армии, которое, - как это отмечено в первомайском приказе товарища Сталина, - частью истреблено Красной Армией, частью же разложилось в результате грабежей и насилий над гражданским населением.
Многочисленные записи в дневнике лейтенанта Гергарда Линке - выразительная иллюстрация к сказанному в первомайском приказе товарища Сталина о том, что «так называемая храбрость немецкого офицера является вещью весьма относительной, что немецкий офицер проявляет храбрость, когда он имеет дело с безоружными военнопленными и с мирным гражданским населением, но его покидает храбрость, когда он оказывается перед лицом организованной силы Красной Армии. Припомните народную поговорку: «молодец против овец, а против молодца - сам овца».
Гергард Линке нарисовал в своем дневнике портрет, - свой и подобных ему гитлеровских выкормышей, - типичный портрет офицера немецкой грабьармии. Вместе с тем дневник Гергарда Линке характеризует происшедшее значительное ослабление и разложение гитлеровской военной машины. Под ударами Красной Армии этот процесс продолжается все возрастающими темпами.