«Таланты и поклонники»: в Театре имени Андрея Миронова вспомнили Островского

В Театре имени Андрея Миронова (Санкт-Петербург) состоялась премьера спектакля «Таланты и поклонники» по пьесе А.Н. Островского в постановке режиссёра Александра Баргмана. Нынче и большие-то театры с колоннами находятся в тревогах и печалях, а уж маленьким – совсем туго. Основатель и художественный руководитель Театра имени Миронова, «сумасшедший антрепренёр» Рудольф Фурманов, отважно борется с болезнью («АН» дружно желают Рудольфу Давыдовичу полного выздоровления), а его детище тем временем живёт, даёт премьеры, да, как завещано нам дедами, «а музы не молчали»!

Прежде всего это чисто петербургский спектакль, и не потому только, что выдержан в чёрно-бело-серой гамме, а в бледнолицых актёрах чувствуются элегическая задумчивость, нежная печаль и много сотен прочтённых книг. Островского в Петербурге играют наособицу. Предпочитают музыкальный строй его пьес их живописной силе. Лепка характеров, колорит обстановки, острота социального анализа – пусть всё это без боя отходит к родине автора, Москве-матушке. Петербург же трактует Островского как своеобразного «композитора» слов, создающего мелодии человеческих душ, сонаты их судеб. Поэтому так важны не отдельные актёрские удачи, а общий тон, верный звук.

«Таланты и поклонники» – пьеса, посвящённая судьбе молодой талантливой актрисы Саши Негиной, которую осаждают разнообразные поклонники, переносит нас в провинциальный город Бряхимов. Только что там погибла, кстати, Лариса-бесприданница (в Бряхимове происходит и действие «Бесприданницы»), но участь Негиной посветлее. Она свободнее Ларисы, у неё есть талант и призвание – нет только средств к существованию. И богатый помещик Великатов не покупает её прямо и просто, предлагая, как Мокий Пармёныч Кнуров Ларисе – «в Париж на выставку». Он деликатно увозит Сашу Негину от жениха, студента Пети Мелузова, обещая всячески содействовать её актёрской карьере. Трагедии нет – да только не прожить таланту, не продаваясь, и грустно всё это…

Александр Баргман, замечательный актёр, несколько лет пробует себя в режиссуре, и небезуспешно даже в бюрократическом космосе – недавно его постановка «Сирано де Бержерака» Ростана в театре «Мастерская» Григория Козлова получила «Золотой софит», местную театральную премию. Оттуда же, из нашего петербургского «древа жизни», из «Мастерской» прибыли в «Таланты и поклонники» на сцену Театра имени Миронова и главные герои – Евгений Шумейко (Петя Мелузов) и Сергей Агафонов (Великатов), сыгравшие в «Сирано» соответственно Сирано и Кристиана. И как в «Сирано» было не столь важно, что Сирано – урод (это он так вообразил себе) а Кристиан – красавчик, так и в «Талантах и поклонниках» Баргмана нет обычной возрастной разницы героев. Они оба молоды и привлекательны, и богатый помещик, и бедный студент, оба любят Сашу Негину. К тому же, по старинной классификации актёрских амплуа, оба, что называется, «неврастеники». Да только один живёт «мимо денег», душа нараспашку, что в голове – то и на языке, а другой – поднаторел в хитросплетениях жизни, крепко держится за «матчасть» и умеет играть в житейские шахматы, ловко подгоняя процесс общения с людьми к нужному результату. Разыгрывать свою «партию» среди нелепых и безалаберных людей театра ему легко и забавно.

Люди театра в полном соответствии с Островским прелестны. Это плохому танцору (режиссёру) ноги (авторы) мешают, а Баргману Островский нисколько не мешает – текст пьесы звучит почти полностью, с маленькими купюрами и перестановками реплик. На своём законном месте и восторженный старик – суфлёр Нароков (Аркадий Волгин), и всклокоченное славное чудище, запойный трагик Громилов (Николай Дик) с его бессмертной репликой «Где мой Вася?!». И трогательная актриса Смельская, наивная глупышка, воображающая себя очень ловкой и предприимчивой кокеткой (Оксана Базилевич), и мечтательная мама Негиной Домна Пантелеевна (Ирина Полянская), которая хоть и говорит о своём неприятии театра, давно и прочно вовлечена в его недра... На маленькой сцене Театра имени Миронова кривляться глупо и небезопасно, и потому в изображении персонажей провинциального театра артисты соблюдают меру, делая упор не на живописную раскраску характеров, а на душевную жизнь своих героев, людей, в жизни не укоренённых, беззащитных.

Но есть и другие – публика из первого ряда кресел. Это прежде всего князь Дулебов в изображении Михаила Николаева. Вообще-то Островский скептически относился к аристократам, но тут дело не в княжеском титуле, этого мы сегодня всё равно не сыграем, последним, кто это умел, был, наверное, Анатолий Кторов (старик Болконский в «Войне и мире» Бондарчука). Николаев играет другое – своего рода «спектакль в спектакле», этюд на тему крайнего, почти клинического случая тупого эгоцентризма, беспредельной самовлюблённости. Что ж, повторюсь: в театре прав тот, кто лучше играет, а играет Николаев отлично, но за ним надо следить, чтоб артист не превратил роль в эстрадный номер, чтобы помнил: князь тоже чувствительный человек, просто у самовлюблённого тупицы и самые задушевные движения выходят глупо и пошло. Неожиданно интересным получился персонаж, который обычно не получается, чиновник Бакин (Олег Сенченко) – как раз именно случай органической пошлости поведения при живой, подвижной, даже страдающей душе. Но что делать, если человек так извратился, что не чувствует фальши, не умеет выражать «нежные чувства», мечется внутри своего эгоистического, глупого «скафандра» (стереотипов поведения). Это старику суфлёру Нарокову жить просто и легко – он возвышенно влюблён в Сашу Негину и нисколько не стесняется написать стишок, перевязать его ленточкой, отдать последние деньги на букет белых роз для своего кумира. Пусть розы эти – бумажные и неприятно шуршат, напоминая о чём-то кладбищенском, старик счастлив на свой лад. А эти «поклонники» только и думают о том, как бы кому-то не показаться смешными, не уронить своей дутой важности…

Что же героиня – Саша Негина (Олеся Казанцева)? Милая, искренняя девочка. Абсолютно непригодная для житейской фальши. Для ансамбля нужна была, полагаю, именно как «чистый звук», по отношению к которому располагаются все прочие «инструменты». «Из тонких парфюмов соткана душа моя!» – провозглашает Нароков. Вот и «Таланты и поклонники» Баргмана сотканы из таких «тонких парфюмов», элегантных психологических движений, художественных деталей, прозрачных намёков, вьющихся по сцене, как куски лёгких материй в руках Негиной и Смельской… Белый фон, стулья, справа гримировальный столик, в глубине кронштейн с костюмами (художник Владимир Фирер), вся обстановка. И Островский. Своеобразный – но именно Островский.