«Купил бы кто эти дома! Ведь цена - как за дрова»: как живет деревня, где осталось три человека

Старики переживают, что на этом история деревни Тересино и закончится. А один из трех жителей - племянник Героя Советского Союза Николая Кедышко

<p>Из окна автомобиля уже виднеется скромный указатель - «Цярэсіна». Это белорусская деревня в Березинском районе, которая потихоньку умирает. Три человека только осталось. Серый туман и силуэты заброшенных домов наводят грусть...</p>

<p><b>Про спаленную гречку и кота в печке</b></p>

<p>Подъехали к желто-голубому дому. Там живут сестры Александра Романькова и Зинаида Игнатович. Приняли меня как дорогого гостя. На столе гречка из печи в чугунке, квашеная капуста, рыба, беляши и фирменное печенье хозяйки Шуры, как ласково называют Александру. Позже к нашей компании присоединился и третий житель деревни Александр Кидышко.</p>

<p>Настоящий праздник, столько людей за столом! «У мамы (так Зина назвала свою сестру Шуру) каждый день праздник. На столе всегда первое, второе и компот».</p>

<p>- Такая вкусная гречка! - хвалит сосед. - Вот Шура меня учила готовить. Говорит, бери сковороду, добавляй немножечко масла, сыпь гречку, ворочай ее, чтобы поджарилась немного, а потом доливай воды. Ну, я так и сделал. Смотрю - почернела. Я воды долил, а она шебаршит как щебенка. Я попробовал - не укусить. Камень! Думаю, поставлю варить. Час варил, а она такая же. И куры есть не стали...</p>

<p>Тем временем на лавку запрыгнул упитанный серый кот Барс. Александра поругала его, чтобы в тарелки не лез.</p>

<p>- У меня есть шустрый молодой черный кот, - подхватывает беседу сосед. - Пожалел я однажды этого кота, холодно на улице было, пустил в хату. Сижу, потом боковым зрением вижу, что что-то в печку прыгнуло. Я туда. А кот черный, в печке не видно. Я ему «кыс-кыс» и выволок за хвост. В печке еще жар был, я боялся, что этот кот выпрыгнет и мне дом спалит. Больше в хату не пускаю, только когда я дома, чтобы на глазах был.</p>

<p>Суббота. По расписанию у жителей банные процедуры. Саша, Шура и Зина активно обсуждают вопрос замершего шланга. Воду, видимо, не слили в прошлый раз, вот он и замерз...</p>

<p><b>«</b><b>Ходили на колхозные поля за гнилой картошкой, лепешки делали»</b></p>

<p>Я забралась на печку и продолжила слушать истории жителей деревеньки. Семья, в которой выросли сестры, была большая - 11 детей. Жить, конечно, было нелегко, но стало еще тяжелее, когда началась война. Шуре с Зиной было тогда по 12 лет. Александра вспоминает, что с каждым днем становилось все страшнее, бомбили самолеты, от грохота и ужаса закладывало в ушах, тряслись руки и ноги, жить в доме стало невыносимо, пришлось спрятаться в лесу. Там делали небольшие курани (так жители Тересино назвали землянки), где ставили небольшую печь-самоделку. На этой печи родители готовили постный бульон, чтобы прокормить 11 детей. «Тогда казалось, что пара ложек этого постного бульона были самим вкусным блюдом на земле!» - вспоминает Шура.</p>

<p>Жители возвращались в свои дома, только когда приходили партизаны. «С партизанами жить было не так страшно. Они в деревне некоторое время отдыхали. Как только мы видели, что партизаны начинают собираться в путь, тоже собирались снова в лес, в сырую землянку», - объясняет Александра.</p>

<p>В послевоенные годы жили очень бедно.</p>

<p>- А ели что, знаешь? Ходили на колхозные поля по весне и собирали гнилую картошку, чтобы сделать из нее лепешки! И было очень вкусно! - делится воспоминаниями Зинаида.</p>

<p><b>«Сядзь </b><b>бліжэй</b><b> і кажы крапчэй»</b></p>

<p>Зинаида Игратович тяжело болеет, слышит плохо, ходит при помощи ходунков. Просит меня: «Сядзь бліжэй і кажы крапчэй». Поговорили о своем, девичьем. Посоветовали мне рано замуж не выходить, «не надзяваць хамута на шыю». И про свадьбу рассказали, настоящую, белорусскую.</p>

<p>- На кані везлі нас, дугу прыгожую зрабілі, званкі пачапілі. Музыканта наймалі на вяселле. Цяпер жа вы так не танцуеце. У меня Юзік (муж Зины) любіў сыботу. І ніколі не браў танцаваць нікога, толькі мяне.</p>

<p>Зинаида раньше ручники вышивала, иконы, покрывала, салфетки. Всем дарила, чтобы у этого человека память о ней осталась. И мне подарили рушник с кружевом, вышитыми крестиком белорусскими узорами и красными цветами.</p>

<p>- Рукамі я б яшчэ і рабіла, але вочы ўжо не бачаць. Да гэтага году я і вышывала, і снавала, і ткала. Уся снасць у мяне ёсць: і ставы (абласное слова <i>кросны</i>), і бёрды (прылада ў ткацкім станку з тонкіх пласцінак накшталт грэбеня з дзвюма спінкамі для прыбівання ўточнай ніткі), і набіліцы (у кроснах - драўляныя планкі, у якія ўстаўляецца бёрда). Я храню, можа, каму-небудзь прынадабіцца, хай будзе. Прыгожа, але ніхто зараз гэтым не цікавіцца, каму трэба зараз!</p>

<p><b>«К</b><b>личут меня все здесь Дояр»</b></p>

<p>Николай Александрович Кедышко - Герой Советского Союза, а Александр Кидышко, житель деревни Тересино, - его племянник. Отличается одна буква в фамилии. Александр объясняет: когда ему выписывали метрику, сделали ошибку в документе, так теперь и осталось не Кедышко, а Кидышко.</p>

<p>Александр родился и вырос в Минске. В Тересино переехал, когда ему было 36 лет. «Как приехал сюда в деревню, устроился в колхоз работать, коров доить. У меня 1-й разряд по дойке! И кличут меня все здесь Дояр» - говорит Александр. Для дополнительного заработка Александр вязал березовые веники.</p>

<p>- Это сейчас пластмассовые появились, уже не так покупают. Помню, пошел однажды в лес, наломал здоровых 2 тюка веток, связал, подкатил к дереву. Думаю, завтра приеду, еще наломаю и все сразу увезу. Прихожу на следующий день, а веток нет. Только нитки остались, которыми я связывал. Лось все съел!</p>

<p>Вообще животных много: и козы дикие есть, и олени, и косули, и даже волки. Но жителей деревни это не пугает. Александр совсем не хочет уезжать в город, хотя сестра зовет.</p>

<p>- Здесь поневоле надо выйти дров привезти, собаку покормить. Уже на свежем воздухе. Где-то нагнулся, где-то поскользнулся, на шпагат сел. Поехал на велосипеде - два раза упал. Что-то хрустнуло, думал, позвонок сломал. Не! Соли разминаю! Вот и массаж, - смеется Александр.</p>

<p>Есть и неудобства, конечно. Раньше автобус три раза в день ходил в Березино, а теперь только в субботу и понедельник. А если надо к врачу? В субботу они не работают. Неудобно. Поэтому деревенским нельзя болеть! В автолавке выбор не такой большой, как в городе, да и качество оставляет желать лучшего.</p>

<p>- Бывает, рыбу привезут, селедки ведь хочется. Откроешь, а она с душком. А что ты сделаешь. А хлеб! Иногда берешь - черствый. Я спрашиваю: «Чего черствый даете?» В ответ мне: «Он в хате отойдет!» А батон мягкий. Уже отошел! Думают, молодой еще, 70 лет, разгрызу, - говорит Александр.</p>

<p><b>«Раньше в каждом дворе что-то шевелилось»</b></p>

<p>Раньше в деревне Тересено кипела жизнь. Людей много было, клуб, ФАП (фельдшерско-акушерский пункт), магазин. А сейчас вокруг только заброшенные дома с заколоченными окнами. Хранят историю и воспоминания жителей этой маленькой белорусской деревни...</p>

<p>- Пускай бы кто купил эти заброшенные дома! Цена у них - как за дрова. Ну, подремонтировать что-то. Место ведь неплохое. Лес рядом, до Березино 37 км. Не знаю, почему так опустела деревня, может, далеко от города. До Могилева - 80 км, до Минска - 150. Но раньше же тоже так было, а людей тьма была! В каждом дворе что-то шевелилось...</p>

<p><strong>ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ</strong></p>

<p><strong>Бабушка живет одна в опустевшей деревне: «Жизнь хорошая, но некому жить!». </strong>Зинаида Васильевна рассказала, как это - остаться одной среди пустых домов, когда отсыпаются все, кто много лет жил рядом (<a href="https://www.kp.by/daily/26951/4004543/" target="_blank">читать далее</a>)</p>