Композитор Кузьма Бодров: Если бы я не выбрал путь музыканта, то стал бы хирургом

Композитор Кузьма Бодров рассказал, в какой необычной атмосфере рождался спектакль «Лавр» по роману Евгения Водолазкина.

Главное высказывание обновленного МХАТ имени М. Горького — спектакль «Лавр» по одноименному роману Евгения Водолазкина — после громкой декабрьской премьеры снова сыграют 26, 27 и 28 января. За прошедшие полтора месяца интерес к масштабному действу не пропал.

В эксклюзивном интервью ФАН один из соавторов постановки, композитор Кузьма Бодров, рассказал, в какой необычной атмосфере рождался спектакль по сюжету, который, казалось бы, по определению невозможно перенести на театральную сцену.

Пошли по пути аскетизма

— Некоторые музыкальные фрагменты сочинялись прямо во время репетиций. Нет ли желания что-то переделать в партитуре ко второму показу?

— Музыкальный материал сочинялся действительно в сжатые сроки. За три месяца до премьеры (12 декабря 2020 года. — Прим. ФАН), в сентябре, пришло понимание того, с кем из артистов будет создаваться спектакль, и были приглашены к участию певица Варвара Котова, бас-гитарист Сергей Калачев (Гребстель) и перкуссионист Петр Главатских.

Работа происходила в необычном режиме: мы впятером, включая заведующего музыкальной частью театра Василия Поспелова, провели несколько встреч-импровизаций, где каждый из нас предлагал авторский нотный текст. Причем какие-то мелодии уже были «в загашнике», а какие-то темы, наоборот, рождались в процессе работы, как говорится, здесь и сейчас.

Мы искали оптимальные сочетания мелодий, тембров, подбирали неожиданные звуковые краски, накладывая на ритмы бас-гитары пассажи на гуслях и маримбе. В нашем мини-оркестре присутствует такой экзотический инструмент как колесная лира, которая чудесным образом сливается с изумительным по красоте вокалом Варвары Котовой. Материал сочинялся на одном дыхании, поэтому из партитуры ничего не выкинешь, равно как и не вставишь.

— Как родилась идея позвать в один проект столь разных исполнителей?

— На первом этапе работы над спектаклем «Лавр» творческая группа — продюсер, режиссер, музыкальный руководитель — устроили мозговой штурм, чтобы решить, кому поручить написать и озвучить музыкальный материал.

Изначально в список включили скрипачей, духовиков, но в итоговом списке оказалось всего три фамилии. С формальной точки зрения, мы пошли по пути аскетизма. Но выбранные нами музыканты обладают безграничным талантом, каждый из них — человек-оркестр. Я об этом знаю не понаслышке.

С Петром Главатских, например, я ранее сделал спектакль режиссера Дмитрия Крымова. Петр — один из самых востребованных в стране ударников. Он открыт к сотрудничеству и приветствует эксперименты, «болеет» современной музыкой. Он прекрасно чувствует пульс времени, заражает своей энергетикой и желанием писать актуальные тексты.

Варвара Котова — музыкант с другой планеты, с удивительным голосом, которому трудно подобрать хрестоматийные определения, ее вокальная техника необычная— это и не народный голос с «белым» звуком, и не академический с обертонами, это — неземной голос, который проникает в душу и наполняет сердце теплотой, а иногда и болью. А когда Варвара берет в руки еще и гусли, то ты буквально утопаешь в райских кущах ее песнопений.

Сергей Калачев — также яркая личность в мире музыки. Он мастерски превратил, казалось бы, обычную бас-гитару в космический орган. До встречи с Сергеем я и не представлял, какое богатство звуковых красок таит в себе обычная бас-гитара. Образовавшийся трехглавый музыкальный дракон в хорошем смысле этого слова стал генерировать креативные идеи, рождать образы, ни на что не похожие.

Артисты были открыты для творческих предложений друг другу, никто не сковывал себя привычными стилистическими рамками, а экспериментировал в рамках единой концепции, призванной раскрыть через музыку изначально полифоничный сюжет романа «Лавр».

— «Лавр» — это не первая ваша совместная работа с Эдуардом Бояковым. Он долго вас уговаривал совершить прыжок в неизвестное?

— Летом 2020 года мне позвонил представитель Эдуарда Боякова и сообщил о желании режиссера видеть меня в составе творческой группы, которая формируется для реализации его нового проекта — постановки по роману «Лавр» Евгения Водолазкина.

Понимая, о какой масштабной и интересной работе идет речь, я сразу же ответил согласием. Немаловажную роль в моем решении сыграл тот факт, что с Бояковым я был хорошо знаком — мы встретились на проекте, который вместе делали в рамках Зимнего фестиваля искусств Башмета в Сочи. Речь идет о спектакле «Сочи. Некурортный роман» (премьера состоялась 18 февраля 2020 года. — Прим. ФАН), в котором звучат музыкальные номера и песни, написанные в том числе и мною.

Но если в первой совместной работе с Бояковым я предстал в привычной для себя роли композитора, то в случае с «Лавром» мой функционал оказался шире. Рассматривалось несколько вариантов привлечения меня к постановке. Первый — я пишу всю музыку от начала и до финала. Второй — я подбираю музыку для драматического спектакля из разных источников. Но в итоге остановились на третьем, нестандартном решении.

Я координировал работу трех приглашенных музыкантов. В процессе нашего общения я понял, что авторские куски мне не нужно сочинять. Моя задача свелась к тому, чтобы не мешать импровизировать участникам замечательного трио. Они создавали интересные мелодии, образы, а я был тем камертоном, который в нужный момент мог что-то подправить, подсказать аккуратно, не нарушая творческого процесса. Постепенно из композитора я «смодулировал» в музыкального продюсера. В спектакле «Лавр» нет одного автора музыкального материала, правильнее говорить о коллективном композиторе.

У нас сложилась уникальная команда, мы все такие разные, но выступили в роли единомышленников. Я считаю большим счастьем и удачей, что мы объединились и сделали большую работу с огромным желанием и вдохновением.

— Можно ли сочинять музыку без вдохновения?

— Начальный этап работы над новым сочинением дается, признаюсь, нелегко. Найти музыкальную идею, из которой потом вырастет вся партитура — важнейшая задача. В качестве отправной точки может быть не обязательно мелодия, но и гармония, тембр, интересная «сцепка» нот. Ты отталкиваешься от красивого аккорда, разливающегося затем в звуковые пассажи. Первый рожденный музыкальный материал не обязательно становится первыми тактами опуса.

Произведение можно начинать писать с любого места — с середины и даже финала. На поиск исходной формулы уходит зачастую столько же времени, сколько и на написание всего музыкального материала. Как только зерно найдено, появляется драйв и начинается вдохновенная работа — подключаются все профессиональные композиторские навыки, которые ты усвоил во время учебы и после нее.

Важно встретить «своего» учителя

— В шесть лет вы фактически сами напросились в музыкальную школу. Как так произошло?

— В детстве меня завораживали две вещи — музыка и медицина. Моя мама была врачом, и я одно время даже мечтал пойти по ее стопам. Если бы я не выбрал путь музыканта, то стал бы хирургом. Совсем маленьким я ходил в госпиталь и часами наблюдал, как делаются перевязки больным. Все проводимые манипуляции меня не пугали, наоборот, мне было крайне интересно смотреть за происходящим «действом» в процедурном кабинете.

Но в какой-то момент я понял, что музыка увлекает меня сильнее, чем хирургия. Все началось с занятий в детском саду, на которых педагог играла на пианино. Я, затаив дыхание, располагался рядом с инструментом и вслушивался в прекрасные звуки, которые наполняли аудиторию.

Пианино было у моей бабушки. Всякий раз, проходя мимо инструмента, я нажимал наугад клавиши, и эти действия приводили меня в неописуемый восторг. Гуляя во дворе, я находил прямоугольную доску и начинал давить на нее всеми пальцами, имитируя игру на фортепиано. Родители, видя эту картину, поняли, что меня нужно срочно определять в музыкальную школу.

После прослушивания меня отдали учиться на скрипке из-за приличного слуха. Бабушка и дедушка вручили мне по этому случаю замечательную книгу «Там, где музыка живет». Подарок оказался особенным, так как на нем есть уникальная надпись: «Кузьме Бодрову — будущему композитору». Мне в тот момент было 6 лет, я еще не сочинял музыку, но бабушка и дедушка оказались провидцами в плане определения моей будущей профессии.

Я до сих пор не могу понять, как они смогли рассмотреть во мне способности к сочинению музыки, ведь первые нотные тексты я написал много позже, когда мне исполнилось 12 лет.

— Приехав из Бишкека поступать в Московскую консерваторию, вы подали заявление в класс композитора Александра Чайковского. Что повлияло на ваше решение?

— Для музыкантов, как, впрочем, и для представителей других творческих профессий очень важно встретить «своего» учителя. Не всем выпадает такое счастье. Мне повезло, причем дважды. В Киргизии в консерватории я занимался композицией с Муратбеком Бегалиевым, основателем и бессменным ректором Киргизской национальной консерватории. Наша первая встреча оказалась запоминающейся во всех отношениях. Мне на тот момент было 15 лет.

Движимый юношеским максимализмом, я пришел в класс профессора и с порога сказал, что хочу учиться только у него. Мастер сначала опешил, увидев напористого молодого человека, но в итоге не смог мне отказать.

На уроках Бегалиев не только посвящал меня в тонкости композиции, но и много рассказывал о Московской консерватории, которую он окончил. Когда я приехал поступать в этот столичный вуз, то на экзамене увидел композитора Александра Чайковского. Я слышал его сочинения в исполнении оркестра Юрия Башмета, выступавшего с концертами в Бишкеке. Но я никак не предполагал, что увижу автора понравившейся мне музыки в стенах Московской консерватории!

Встреча с Александром Владимировичем произвела на меня магическое впечатление. Его харизма, располагающий к себе взгляд убедили меня, что я должен учиться только у Чайковского, никаких других вариантов я не допускал. Я благодарен судьбе за то, что она свела меня с этим великим мастером, потому как все мои композиторские успехи так или иначе связаны с ним.

Александр Владимирович направлял меня и в творчестве, и в жизни — он что-то ненавязчиво подсказывал во время работы с той или иной партитурой, в моменты сомнений давал рекомендации, которые меня окрыляли, советовал, как нужно общаться с музыкантами, наконец, он познакомил меня с известными деятелями искусства. Он, по сути, помог мне найти дорогу, по которой я до сих пор иду.

— Во время пандемии удалось ли больше время уделить сочинению новой музыки?

— Действительно, во время пандемии из-за отмены многих мероприятий получилось погрузиться в сочинение музыки. В частности, удалось сделать проект для Екатерины Мочаловой, блестящей исполнительницы на домре и мандолине. Я написал для нее концерт для домры с оркестром. В партитуре задействована струнная группа, так как я рассчитываю, что в премьере примут участие «Солисты Москвы» под управлением маэстро Башмета.

В самое ближайшее время мы начнем репетировать с Екатериной этот концерт под фортепиано, чтобы почувствовать материал, как говорится, тактильно. В планах написать сочинение для дуэта двух гениальных музыкантов — опять же Екатерины Мочаловой и пианистки Екатерины Мечетиной. Кроме того, во время пандемии удалось реализовать, не побоюсь быть нескромным, грандиозный проект, идейным вдохновителем которого стал маэстро Башмет и продюсер Дмитрий Гринченко. Речь идет о концерте на Мамаевом кургане в честь 75-летия Победы в Великой Отечественной войне, состоявшемся в июне. В программу масштабного действа вошли песни военных лет, а также моя музыка, специально написанная к этому мероприятию.

— Вы ранее обмолвились, что пишите музыку к спектаклю Константина Хабенского. Приоткройте завесу тайны?..

— Я знаю, что режиссеры очень не любят, когда их просят рассказать о постановках, которые еще находятся в процессе подготовки. Поскольку в этом проекте я являюсь членом команды, то не хотелось бы нарушать устоявшиеся «правила игры».

Скажу лишь, что музыкальный материал в этом спектакле будет иметь колоссальное значение. Мы с Хабенским работаем, как говорится, в свое удовольствие, и обмениваемся сейчас информацией: Константин мне высылает тексты, а я, в свою очередь, отправляю ему написанные музыкальные куски. Мы делится друг с другом мыслями о том, как музыкальный материал будет ложиться на сюжет. Мы не обременены жесткими временными рамками, поэтому конкретной даты премьеры проекта пока нет.

Кузьма Бодров родился в 1980 году в Оше в Киргизии. Окончил Московскую государственную консерваторию имени П.И. Чайковского. В настоящее время ведет класс композиции в консерватории.