Рынок антиквариата: страсть, умноженная на деньги

В конце ноября в Гостином дворе должен был пройти очередной Российский антикварный салон, крупнейшая отечественная ярмарка антиквариата, ведущая свою историю с 1996 года (из-за пандемии коронавируса перенесен на апрель 2021 года). Считается, что салон собирает самых серьезных антикваров и наиболее солидных покупателей. Началось все очень скромно, с 18 участников, но быстро пошло в рост. В 1998-м, во время кризиса, рынок антиквариата «схлопнулся», повторилось это и в 2011 году. Нынешняя «ковидная напасть» тоже не идет антикварам на пользу.

РЫНОК АНТИКВАРИАТА И ЛИХОЙ ЧЕЛОВЕК

Основатели российского антикварного салона Василий и Ирина Бычковы не зря называли антикварный бизнес 1996 года «очень закрытым» — это прямое следствие того, что в советские времена он был полуподпольным и предельно криминализованным. Одно обусловливало другое: «арт-дилеры» советских времен, люди, покупавшие произведения искусства по одной цене, а продававшие по другой, большей, вполне могли сесть — и нередко садились — за спекуляцию. Они вели свой бизнес втайне, хотя при том часто становились жертвами грабителей. Заведомым гнездом спекулянтов, с точки зрения советских правоохранителей, были антикварные магазины. Сданные на комиссию стоящие вещи придерживали, и те уходили постоянным клиентам за заранее оговоренную мзду — для перепродажи и личных коллекций. (Сейчас дела обстоят точно так же, здесь мало что изменилось.)

Неудивительно, что в девяностые и начале нулевых годов было немало громких скандалов, связанных с торговлей антиквариатом. Вот некоторые из них.

Владимир Файнберг начал собирать антиквариат еще в советское время, а в середине восьмидесятых обворовал Ленинградский государственный исторический архив. Для этого он подделал удостоверение сотрудника журнала «Театр», украл бланк-направление у своего родственника, сотрудника «Московского комсомольца», и начал приходить в архив, имитируя научную работу. Он подружился с сотрудниками и вынес оттуда несколько десятков ценных документов. Затем обокрал коллекционера Ланцмана, получил шесть лет, вышел досрочно на свободу и открыл антикварный магазин. Несколько позже, при помощи сотрудника охраны, еще раз ограбил архив — на этот раз ущерб оценили в 24 миллиона долларов. Затем Файнберг уехал в Германию, был арестован, отпущен под подписку о невыезде и скрылся в Израиле, где пребывает по сей день.

Антиквара-миллионера Ефима Казовского убили вместе с его домработницей в 1992 году. Убийцы взяли самые ценные вещи из коллекции, перед смертью Казовского пытали. Затем опечатанную милицией квартиру ограбили во второй раз.

Петербургский антиквар Аркадий Тульчин пропал в 2003-м, его наследство оценивали в 50–60 миллионов долларов. Труп Тульчина нашли в 2011 году в лесу под Петербургом.

В 2012-м исчез крупный петербургский антиквар Роман Жаголко — вместе с миллионами долларов кредитов и отданными ему на реализацию предметами искусства. Те, кто был в курсе особенностей его бизнеса, считали, что Жаголко сбежал.

Это нашумевшие, но все же единичные случаи. Убийства и кражи случаются редко, а вот негромкая, незаметная, кропотливая, поставленная на поток работа по фальсификации произведений искусства в девяностые и нулевые стала повседневностью.

ДОРОГОМУ ДЕНИСУ ДАВЫДОВУ ОТ ЛЮБЯЩИХ КОЛЛЕГ

Серьезные, находящиеся в теме и в деле люди никогда не станут штамповать подделки «с нуля». Да и слово «штамповать» здесь неуместно: написать картину, которую можно выдать за произведение великого художника, может только очень большой мастер. К тому же сейчас существует специальная, высокотехнологичная экспертиза: в наши дни искусствоведам помогают спектрометр, рентген и микроскоп. Индустрия работает иначе. Можно взять подлинную саблю начала XIX века и выгравировать на клинке... Ну, к примеру: «Дорогому Денису Давыдову от любящих его коллег из Ахтырского гусарского полка» (надпись условна) — и цена этой сабли вырастет в разы, если не в десятки раз. Хорошая экспертиза разберется с гравировкой-новоделом, но такие вещи, как правило, уходят в провинцию. Местные богачи не всегда этим заморачиваются: Третьяковская галерея с ее экспертами далеко, местные возможности не идеальны. И все же это достаточно банальный способ.

Есть куда более изощренные и высокомаржинальные фальсификации: к примеру, одно время в Германии прекрасно продавались картины малоизвестных немецких художников второй половины XIX века. Позже афера раскрылась: в России их адаптировали «под передвижников». Схожая манера, холст и краски того времени — свои собственные грунтовку и краски работавшие над фальшивками художники изготавливали по тем же рецептам... Но и это не самое интересное.

Некоторое время назад крупный отечественный коллекционер обнаружил на выставке принадлежащую ему картину. Последовал громкий скандал, выяснилось, что купленная коллекционером картина скопирована с хранящегося в запаснике музея подлинника, а провенанс, подтверждающая подлинность вещи история владения, был фальсифицирован. Все это характерно не только для российского антикварного рынка: Коро написал около 600 картин, но только в США их около 3000. Наша специфика в том, что в России подделывают даже подлинники. В подарок влиятельному человеку иногда покупают подлинную работу известного мастера, но его подписи на ней нет. И порой случается так, что покупатель находит фальсификатора, наносящего на полотно поддельную подпись.

Тем не менее, связанные с приобретением подделок скандалы сравнительно редки: узнав, что они купили, люди, как правило, стараются продать приобретение. Да и риски здесь распределены неравномерно: богатый и опытный собиратель, не жалеющий денег на экспертизу, рискует меньше случайного покупателя, приобретающего вещь под настроение или для подарка. Что с отечественным рынком антиквариата происходит сейчас, во время пандемии, падения цен на нефть и связанных с этим экономических проблем? Какие у него перспективы?

Об этом рассказывает создатель проектов «Российский антикварный салон», «Арт-Москва», «Московская биеннале архитектуры», книжная ярмарка Non/Fiction, президент Международной конфедерации коллекционеров, антикваров и арт-дилеров, основатель и генеральный директор компании «Экспо-Парк» Василий Бычков.

— Пару лет назад вы говорили, что рынок современного искусства в России сжался, стал значительно меньше. Что в нынешнем, 2020 году происходит с рынком антиквариата?

— Российский арт-рынок переживает не самое лучшее свое десятилетие из 30 лет нашей новейшей истории. Девяностые стали периодом становления открытого рынка, нулевые годы периодом бурного роста, а десятые — период турбулентности. Конечно, это связано с ситуацией на рынке в целом. Цепочка следовавших друг за другом политических и экономических осложнений привела к тому, что и экономика в целом, и арт-рынок в частности развивались в это десятилетие по синусоиде с амплитудой, измеряемой чуть ли не сезонами в году. Но рынок начал приспосабливаться к новым реалиям, и в 2020-й мы вошли со сдержанным оптимизмом. Затем случилось, то, что случилось, и рынок замер. Продавцы придерживали хорошие вещи. Покупатели не спешили расставаться с деньгами. Но параллельно вырос рынок online-продаж в среднем ценовом сегменте. И, что особенно отрадно, первые события в традиционном offline-формате на арт-рынке после снятия жестких ограничений прошли очень успешно.

— С 1996 года, когда вы организовали первый Российский антикварный салон, рынок антиквариата прошел через два кризиса — кризис 90-х, после которого он быстро восстановился, и кризис 2011-го, после которого цены так и не вернулись к уровню 2009 года. Чем это обусловлено: нехваткой денег, отъездом покупателей за рубеж, сменой моды?

— Может быть, кто-то и уехал. Даже наверняка. Но ведь появились и новые деньги. Совершенно точно то, что мода на антиквариат не прошла. Она не пройдет никогда. А вот экономическая ситуация на рынок антиквариата, как и на весь арт-рынок, влияет.

— На Антикварном салоне 2020-го вместе с антиквариатом планировалось представить драгоценности и даже винтажные автомобили. Это симптом кризиса или на рынок пришли новые покупатели?

— Нет, нет, ни то, ни другое. Ценители ювелирного искусства и старинных автомобилей всегда были и останутся впредь. Просто мы, как организаторы, экспериментируем, добавляя новые сегменты рынка прекрасного. И эксперимент идет успешно. На Салоне не в первый раз представлен и большой раздел современного искусства. Под лозунгом «living together» мы обозначаем связь времен и целостность арт-рынка. Ведь то, что сегодня ультрасовременно, через 50–100 лет станет антиквариатом, а что-то даже войдет и в историю искусства.

Кроме того, расширяя экспозицию, мы вовлекаем новые целевые группы посетителей, покупателей. И в этом нас поддерживают наши участники. В том же направлении уже давно идут организаторы некоторых самых известных ярмарок искусства в мире.

— Кто покупал антиквариат в 90-е, в нулевые, кто покупает сейчас? Изменились ли покупатели социально, изменилось ли их знание предмета и подход к делу, зачем им нужны такие покупки?

— Об изменении социального портрета покупателя лучше, конечно, спросить самих антикваров. Дело в том, что у нас, организаторов Салона, есть одна небольшая проблема. В отличие от других наших выставочных проектов, на Салоне мы не регистрируем посетителей. Не все они любят регистрироваться, особенно важные персоны... Пока такая традиция сохраняется. Поэтому о портрете покупателя я могу судить очень поверхностно. Но могу с большой уверенностью, ссылаясь на антикваров, сказать, что серьезно выросли и их знание предмета, и подход к его приобретению. Открытость мира и особенно интернет резко расширили кругозор покупателей, а постепенное структурирование нашего арт-рынка, выдвижение лидеров дало возможность правильного выбора продавцов.

Зачем покупают антиквариат? Обычно это многовекторная мотивация. Насколько я знаю, редко кто покупает исключительно ради инвестиций. Обычно это страсть, умноженная на деньги.

— В девяностые и нулевые годы много говорили о закрытости рынка антиквариата, об индустрии подделок. Сейчас что-то изменилось?

— Изменилось многое. Прежде всего, сильно выросли профессиональный уровень, компетенции участников рынка. Их кропотливая работа по изучению, сохранению и популяризации культурного наследия сделали рынок намного более прозрачным и привлекательным. Прорывным моментом в преодолении закрытости рынка стало регулярное проведение Российских антикварных салонов. Если в первом Салоне участвовало 18 галерей, то уже через год их было 70, а сейчас 200. С 1996 года Салоны посетило более 1,5 млн человек. Ценителей искусства, покупателей, экспертов, различных специалистов. Это ли не открытость?

Еще одним шагом к цивилизованному рынку стало создание в 2004 году «Международной конфедерации коллекционеров, антикваров и арт-дилеров». На сегодняшний день в нее входят 52 антикварные галереи — лучшие из лучших. С 2009 года Конфедерация — член международного консорциума антикварных ассоциаций CINOA, объединяющего более 5000 арт-дилеров из 30 стран мира. Деятельность Конфедерации многообразна. Это и участие в обсуждении различных законодательных аспектов в области оборота движимых культурных ценностей, это и формирование целого корпуса экспертов и оценщиков, аккредитованных при Конфедерации, это и широкая просветительская деятельность. Так в рамках программы «Большое искусство малым городам» с 2015 года были организованы экспозиции из частных собраний в Твери, Ржеве, Звенигороде, Плёсе, Тарусе, Владимире. В плане стоят выставки в Калуге, Нижнем Новгороде, Арзамасе.

Очень важно то, что высокий статус члена Конфедерации обязывает ее участников соблюдать Этический кодекс, подписываемый при вступлении. Один из основных постулатов кодекса —...«При осуществлении профессиональной деятельности антиквар должен исходить из презумпции незнания клиента о качествах и свойствах предмета антиквариата, позволяющих определить его историко-культурную ценность и текущую стоимость». Этот и другие принципы на фоне всевозрастающего значения репутационных рисков лежат в основе работы членов Конфедерации.

Что же касается подделок вообще, они были — со времен Возрождения и во всем мире — и будут всегда. Наша страна не исключение. Думаю, что наш рынок подделок пропорционально очень невелик по сравнению с большими рынками.

— В 2006 году председатель Российского союза антикваров А.И. Буркин писал, что «годовая ставка инвестиций, исчисленная по формуле сложного процента, на инвестиционный период в 20 лет, для картин старых мастеров на четверть выше нефти и в два раза выше сельскохозяйственных земель США». Марки, по его мнению, чуть уступали бриллиантам, а китайский фарфор несколько превосходил и то, и другое. Верно ли это было в 2006-м, верно ли применительно к 2020-му, что из антиквариата стоит покупать сейчас?

— Старое искусство всегда в цене. По разным оценкам, произведения искусства дорожают от 5–7% в год, если рынок находится в нижней фазе, и до 25% — на взлете. Но, конечно, не все так линейно. Например, в 2020 кризисном году до немыслимых высот взлетели цены на суперкачественные вещи, как у нас, так и на зарубежных Online-аукционах. Конечно, самым дорогим и соответственно капиталоемким является станковое изобразительное искусство, живопись и графика некоторых мастеров. Самым компактным капиталовложением может стать хорошая коллекция старых книг или ювелирного искусства.

— Как меняется мировой рынок антиквариата (пишут, в частности, что спросом перестает пользоваться антикварная мебель) и как это сказывается на российском рынке?

— Что касается мебели и другого декоративно-прикладного искусства, все очень по-разному, но предметы музейного уровня всегда будут в цене. Интересно, что по аналитике этого года мебель по объему продаж переместилась с 40-х на 5-е место. Наверное, на карантине многие занялись обустройством своих домов...

— Сохранился ли еще советский и перестроечный типаж антиквара-старателя, находящего в магазинах и у владельцев невзрачные с виду, требующие реставрации вещи, на поверку оказывающиеся высокоценными произведениями искусства?

— Эта романтическая профессия, опять же со слов антикваров, существует и поныне, но деятельность таких антикваров переместилась в регионы, средние и малые города. Оттуда найденные ими вещи попадают на столичные блошиные рынки. А в последнее время, в связи с упростившимися коммуникациями, —напрямую в столичные галереи.

— Каковы «звезды» Антикварного салона?

— В Российском антикварном салоне уже много лет участвуют ведущие галереи, работающие не одно десятилетие. Все они безусловные «звезды» отечественного антикварного рынка. Это такие известные галереи, как «Частное собрание М.А. Суслова», «Коллекцiонер Клуб», «Кутузовский, 24», «Русские сезоны», «Наше наследие», «Антик-инвест», «Кардашиди Арт», «Искусство Востока», галерея «Веллум», «Русская усадьба», «Три коллекции», «Русский авангард 1910–1930 гг.», «Антикварные сезоны», и другие...

Фото: Андрей Никеричев, Александр Авилов / АГН «Москва»