Силовики опаснее террористов? Причины радикализации молодёжи Дагестана
В Дагестане за последние полгода как минимум 11 подростков были задержаны по подозрению в планировании террористических актов. Уголовные дела в их отношении закрыты для общественности, поэтому выяснить, насколько серьёзными были намерения "несовершеннолетних джихадистов", были ли у них реальные возможности и ресурсы для совершения нападений, а также узнать их мотивы, не представляется возможным. Исследователи региона и дагестанские политологи, опрошенные редакцией Кавказ.Реалии, утверждают, что в террористические сообщества подростков в республике нередко вовлекают сами силовики, и это представляет даже большую угрозу, чем действия вербовщиков из запрещённого в России "Исламского государства".
В начале февраля управление Следственного комитета России по Дагестану отчиталось о задержании шестерых подростков, подозреваемых в терроризме. Их имена и возраст неизвестны. Какие именно преступления они совершили или планировали совершить, также не сообщается. В опубликованном на сайте ведомства пресс-релизе говорится лишь, что несовершеннолетние вдохновились идеями террористической организации "Исламское государство", объединились "в устойчивую группу" и создали в Махачкале "террористическое сообщество". Это сообщество, по версии следствия, существовало с июня 2019 года. Теперь подросткам грозит до 20 лет лишения свободы.
Практически идентичный случай произошёл в Дагестане в середине августа. Тогда были задержаны пятеро подростков, младшему из которых было 15 лет. Их обвинили в подготовке нападений на сотрудников полиции в Махачкале, Хасавюрте и Дербенте. Управление ФСБ назвало несовершеннолетних "вооружённой группой". В качестве подтверждения своей версии спецслужба заявила, что при задержании у подростков изъяли холодное оружие и камуфляж. Какие-либо другие детали дела до сих пор неизвестны.
Игра в радикализацию
Факторов массовой радикализации мусульманской молодёжи Северного Кавказа не осталось, считает политолог из Дагестана Руслан Курбанов.
"Диверсионное подполье, все эти лесные структуры уничтожены. Фактор влияния сирийских кавказцев, которые в сетях призывают к радикальным позициям, присутствует, но он не настолько массовый. Молодёжь переболела "сирийской романтикой" и сейчас больше увлечена зарабатыванием денег. То есть, если и существует процент идейной радикализации, он находится в пределах статистической погрешности. Причём радикализация этой части молодых людей, вполне возможно, обусловлена действиями сотрудников, которые играют в радикализацию и через своих подставных агентов в социальных сетях ведут к ней молодежь, чтобы потом их "разоблачить", – говорит Курбанов.
Такое поведение силовиков он объясняет некомпетентностью и банальной ленью.
"Нечистоплотные сотрудники правоохранительных органов, чтобы иметь материал для отчётности и, как следствие, новые звёзды на погонах, не могут устоять перед соблазном спровоцировать, подтолкнуть несовершеннолетних, незрелых ребят к участию в каких-то закрытых группах, где обсуждаются радикальные идеи. Это же проще, чем вести реальную агентурную работу, выслеживать настоящих нарушителей закона. Это очень распространённая практика в условиях абсолютно серой правовой зоны на Северном Кавказе, и огромное количество новых званий получают именно таким образом", – заявил Курбанов в комментарии для Кавказ.Реалии.
Судить о том, насколько реальна или преувеличена угроза радикализации нельзя только по данным правоохранительных органов, считает директор "Центра анализа и предотвращения конфликтов" Екатерина Сокирянская.
"В 2007-2009 годах Дагестан был эпицентром вооружённого противостояния на Северном Кавказе, то есть конфликт продолжается уже больше 13 лет. Понятно, что за такое время в силовых структурах появились люди, которые заинтересованы в ситуации, когда нужно продолжать бороться с экстремизмом. Для сотрудников правоохранительных органов это карьерный рост, показатели успеха. Им нужно оправдывать раздутые штаты силовых органов, получение особых надбавок к зарплате. Ведь если всё спокойно, зачем тогда какие-то особые меры, особые привилегии силовым структурам в этом регионе? Поэтому дела могут возникать и раздуваться для отчётности", – считает Сокирянская.
Главный редактор дагестанской газеты "Новое дело" Гаджимурад Сагитов видит одной из причин радикализации молодёжи именно действия силовиков. По его словам, зачастую правоохранительные органы применяют излишне жёсткие меры.
"Каких-то определённых признаков, которые говорили бы о том, что молодёжь Дагестана радикализируется по религиозным причинам, я не вижу. Другой вопрос, что государственным органам необходимо воспользоваться относительно спокойной ситуацией в республике, чтобы свести к диалогу существующие в молодёжной среде противоречия. Кроме того, надзорным органам надо обратить внимание на действия некоторых правоохранительных структур, которые своей некомпетентностью могут привести к радикализации отдельно взятых молодых людей, хотя с некоторыми их них стоило бы просто провести профилактическую беседу. Вместо этого к ним применяются не очень правильные методы, и это может привести к радикализации. Вот это сегодня более страшно и более опасно", – говорит Сагитов.
Угрозу представляет и социальная напряжённость, добавляет Сокирянская.
"Основные факторы, которые подпитывали подполье много лет, никуда не делись. Это насилие со стороны правоохранительных органов, которого, правда, стало меньше. В основном, потому что численность подполья сейчас меньше. В этом смысле есть улучшения, люди перестали пропадать без вести, внесудебные казни также практически сведены на нет за пределами Чечни. Мы видим, что это отражается на общем спаде вооружённой активности боевиков в регионе, – продолжает правозащитница. – А что осталось неизменным, так это произвол чиновников, огромный дефицит справедливости, неподотчётность власти, коррупция".
Сокирянская отмечает, что власть в Дагестане избирается "разве что на уровне сельских поселений", а борьба с криминальной элитой не привела к ощутимым изменениям.
"Последние годы федеральный центр ведёт борьбу с криминальными кланами в Дагестане, значительная часть элиты была арестована, осуждена или находится под следствием, но это не привело к ощущению улучшения качества жизни и качества государственного управления. Остаются неразрешёнными и внутриконфессиональные, межэтнические, земельные конфликты. Всё это, безусловно, становится благодатной почвой для радикальных идеологий. В целом наблюдается очень большая неудовлетворённость властью и тем, как устроено общество. Если в городах Центральной России такие настроения трансформируются в уличные протесты против власти, то на Северном Кавказе протестные настроения могут толкать людей в объятия ультрарадикалов", – говорит глава "Центра анализа и предотвращения конфликтов".
На социальную напряжённость, как на один из факторов, порождающих радикализацию, указывает также эксперт по Северному Кавказу Ирина Стародубровская.
"Молодые люди в Дагестане (и не только) сталкиваются с тем, что они могут воспринимать как несправедливость отсутствие жизненных перспектив, дискриминацию. Особенно в условиях усиливающихся экономических трудностей, связанных как с пандемией, так и с не очень грамотной экономической политикой. Кроме внутренних проблем, не могут не действовать и внешние факторы – многочисленные конфликты в мире, связанные с исламом. Но я не думаю, что этих факторов сейчас достаточно для того, чтобы прогнозировать очередную волну массовой радикализации на Северном Кавказе или возникновение серьезного вооружённого подполья. Разве что, если предъявляемые в последнее время обвинения в терроризме имеют под собой основания, что, увы, не всегда так – речь идёт о единичных случаях", – заявила Стародубровская в комментарии для Кавказ.Реалии.
Антитеррористические флешмобы
Говоря о мерах профилактики радикальных настроений в молодёжной среде Дагестана, собеседники Кавказ.Реалии единогласны: эти меры не способны заинтересовать школьников и студентов, а потому неэффективны.
"Каких-либо государственных органов, проводящих яркую и продуктивную работу, мы не видим. Бывает, что в республику приглашают неких экспертов, которые, возможно, никогда в жизни и не общались с радикально настроенной молодёжью. Эти эксперты приезжают выступать с какими-то лекциями, объяснять местным, что хорошо, а что плохо. Могут ещё какой-нибудь форум устроить или организовать флешмоб под лозунгом "Нет терроризму". Ещё на въездах в районы висят баннеры, что, дескать, администрация такого-то муниципалитета против терроризма. Социальных роликов, заявлений лидеров общественного мнения в местных СМИ, эффективной разъяснительной работы с колеблющейся молодёжью мы не видим", – говорит главред газеты "Новое дело" Гаджимурад Сагитов.
Политолог Руслан Курбанов сравнивает мероприятия по профилактике экстремизма и терроризма в Дагестане с "пионерскими собраниями".
"Молодёжь на эти собрания буквально сгоняется административно-приказными методами: не пойдёшь – зачёт не получишь, отчислим. Молодые люди сидят, зевают. Я сам принимал участие в таких мероприятиях, меня приглашали в качестве спикера. И я видел, что молодёжи это неинтересно. Когда ректорат, школьные директора тащат силком, это всё скучно, для молодёжи нужно создавать новые форматы. Кроме того, у молодёжи много вопросов, в том числе по коррупции, по закрытым социальным лифтам, много вопросов о том, почему они не могут построить карьеру, почему не могут запустить проект, как в Силиконовой долине, почему сажают Навального – на все эти вопросы у муфтиятов нет ответов. Нужно готовить имамов, школьных и университетских преподавателей, чтобы они могли беседовать на острые темы, которые по-настоящему волнуют молодых ребят, и тогда мы сможем завоевать их доверие и снизить градус радикализации", – считает Курбанов.
По словам Екатерины Сокирянской, разъяснительные работы с молодёжью на Северном Кавказе, в том числе в Дагестане, проводят "для галочки".
"Во-первых, такие лекции воспринимаются как часть государственной пропаганды или промывки мозгов. Основные месседжи профилактической работы о том, что терроризм неприемлем для государства и общества, что вооружённая деятельность очень строго карается по закону, что, вступив на путь насилия, молодой человек сломает свою жизнь и жизнь своей семьи. К сожалению, люди, которые доносят эти месседжи - религиозные деятели, преподаватели, госслужащие - часто не слишком авторитетны для молодёжи в вопросах политики и религии. Молодые люди не считают, что у этих лекторов, включая имамов, есть независимое мнение, в том числе и потому, что порой они, например, призывают голосовать за "Единую Россию", – рассказывает Сокирянская. – Во-вторых, такие профилактические мероприятия слишком часто очень уж скучные, протокольные. Сгоняют всех в аудиторию, лектор вещает, а студенты сидят, делают домашние задания или играют в телефонах и, может быть, два-три человека слушают. Или задействуют патриотические НКО, основанные аффилированными с властью людьми или бывшими силовиками".
Чтобы меры по профилактике имели результат, они должны быть интересными и креативными, отмечает Сокирянская. Однако власти, по ее словам, пока не в состоянии изменить подход к общению с подростками.
"Работа с молодёжью должна отвечать их истинным потребностям. Они не хотят, чтобы им промывали мозги. Они хотят, чтобы с ними дискутировали, разговаривали, убеждали. Нужно развивать критическое мышление, а не просто ездить по мозгам пропагандой. Ведь на организацию профилактических мероприятий тратят довольно приличные деньги. Многие практики, кто этим занимается, понимают, что в госсистеме что-то делают не так. Местные НКО предлагают более креативные форматы. Но, к сожалению, чтобы всю такую большую бюрократическую машину перестроить, нужны системные усилия, но никому на самом деле не хочется никаких реформ. Хотя в Чечне, Ингушетии, Дагестане ещё несколько лет назад, когда была волна отъезда в Сирию, каждый знал семью, где кто-то уехал и либо погиб, либо сидит, а дети с жёнами находятся в сирийских лагерях или иракских тюрьмах, и непонятно, как их возвращать", – подытожила правозащитница.