«Манифест» Богомолова – красивая констатация очевидностей

МОСКВА (ИА Реалист). Только что пришлось обращаться к тексту «Манифеста», который уже приписали Суркову, Белковскому, Мартынову — только не Богомолову. Теперь обратим внимание на некоторые положения текста. Это не манифест. Манифест — это вербализованное действие, он стоит на границе исторических эпох, это предчувствие будущего, впервые сформулированные ожидания социума. В этом тексте есть красивая констатация очевидностей и поэтому попытка нарядить Богомолова во взятый напрокат костюм интеллектуала явно неудачна. Во-первых, костюм сидит, как на вешалке, а, во-вторых, интеллектуал создает тренды, а не подбирает за ними, формирует дискурс, а не толкует сделанное и высказанное другими. Считать сегодня Европу заповедником свободы, демократии и благополучия становится дурным тоном и показывает человека, убежденного в этом, прекраснодушным простаком, который, повторив чужую глупость, радуется на свою собственную. На торной дороге, вымощенной критическими реляциями в адрес Запада оступиться при всем желании невозможно. Поэтому возмущенная реакция наших либералов свидетельствует, что они либо: а) полные идиоты; б) полемизируют не с «автором», а с тем, кто через Богомолова общается с ними. Теперь по пунктам. О ликвидации человеческой «сложности» я давно говорил в своей книге «Церковь на переломе», а еще ранее об этом говорил хотя бы Зигмунт Бауман. То есть это повтор. Говорить о том, что «не в силах интеллектуально и духовно преодолеть последствия нацизма, Европа решила кастрировать сложного человека» это значит не понимать, что происходило в послевоенной Европе. Преодоление последствий нацизма выразилось в «Богословии свободы» и «теологии после Освенцима» Тиллиха, Меца, Мольтманна. В трудах Ясперса, Поппера, Адорно, Арендт. Следствием этого преодоления стал постструктурализм, концептуализм, молодежные бунты 1960-х годов, права человека. Одним из главных итогов этого преодоления стал постмодерн, который не «кастрировал сложного человека» — он устами Фуко упразднил человека, как такового. Нацизм привил Европе страх к любым идеологиям, то есть лишил человека возможности к восстановлению, потому что идея требует формы, тела. Вернее, тело — опустошенное, брошенное — стало главнее человека. Важнее человека стала среда, вещи, которые сознательно делали лучше создателей — трудно жить в квартире, которая лучше тебя. Сложность при этом никуда не делась. Ее оставили отдельным слоям общества, как бороды крестьянам при Петре, чтобы можно было поиграть в интеллектуальные игры. И именно в той среде, которая вывела себя в идеологи новой реальности (концептуалисты, авангардисты и пр.) сложность культивировалась, велась ее возгонка, она была средством сепарации на «своих» и «чужих». Не случайно в сфере ИИ много ценителей авангарда — он хорошо усложняет мышление (послушайте хотя бы О.Ускову).  О чем еще можно было бы упомянуть. Подавлять «свободу мысли» без контроля эмоций (в манифесте это принципиально разделено) невозможно — на эту тему шутил еще Аверченко, а при Сталине контроль за эмоциями, их структуризация стали глобальными направлениями. Скорее речь должна идти не об эмоциях, а о реакциях — а это разные вещи. И вновь… Художник не может лишиться работы, если он художник. Искусство — это не работа. Если он шрифтовик, то да. Если он художник, то даже не заметит изменения настроений, как цвейговский букинист Мендель. Его нельзя выгнать из искусства, как верующего нельзя выгнать из веры, вернее, любое изгнание делает искусство выше, а веру тверже.  Эсхатологизм, нагромождение одного банального ужаса на другой не оставляет шансов на завершение текста — такой текст живет только пока длится. Именно поэтому он завершается простеньким предложением начать строить свое — это не «глас хлада тонка» после молний, в котором Бог, а булгаковская попытка высокопарно сказать больше, чем Христос («Что есть истина? Истина в том, что у тебя болит голова…»), что отчетливо показывает — ответ на вопрос уже давно есть. Сложный ответ. На сложный вопрос. Борис Якеменко — заместитель директора Центра исторической экспертизы при РУДН