Денег нет, зато мудреем. Социолог — о запросах общества к власти

Доля жителей России, заявляющих, что без поддержки властей им не обойтись, достигла 59% — это больше, чем на пике кризиса 2014–2016 гг.

Таковы данные социологов. Как на запросы и настроения общества повлияла пандемия? Об этом «АиФ» рассказал научный руководитель Федерального научно-исследовательского социологического центра РАН Михаил Горшков.

От зарплаты до зарплаты

Владимир Кожемякин, «АиФ»: Михаил Константинович, как изменилось материальное ­положение наших сограждан?

Михаил Горшков: За первый год пандемии у каждого второго опрошенного материальное положение ухудшилось. При этом лишь один из 10 оценил динамику происходящего как положительную. Нынешняя ситуация во многом схожа с той, которая сложилась на пике кризиса в 2016 г. Осенью 2018 г. за чертой бедности находились 17% совершеннолетних граждан, а осенью 2020 г. — 19%.

Замечу, что материальное положение, а вместе с ним и экономическое поведение подавляю­щего большинства напрямую зависят от трудовых доходов. Зар­плата — основной источник доходов семьи у 66% опрошенных, а 17% выживают за счёт разовых приработков и непостоянной работы. Так вот: в 2020 г. основные потери доходов оказались связаны с тем, что большинство предприятий старались не увольнять работников, а сокращать фонд оплаты труда и отправляли сотрудников в неоплачиваемые отпуска. Ситуация отягощается тем, что у людей недостаточно ресурсов для выживания в трудные времена. Только у 6% наших сограждан имеются сбережения, позволяющие их домохозяйствам прожить не менее года. Хоть какие-то сбережения (мелкие, средние, крупные) имеет четверть населения.

Люди говорят, что стали больше тратить на лекарства и еду. У многих запланированное приобретение дорогостоящего или близкого к нему имущества пере­шло в разряд отложенных потребностей, т. е. отодвинулось до лучших времён.

Предположения, что, ограничивая «поле» расходов, само­изоляция будет экономить семейный бюджет и давать возможность тратиться на иные полезные нужды, оказались беспочвенны. Ограничения социальных контактов, в проведении досуга, отпуска и т. п. в условиях скромной доходной базы не позволяют большинству населения обращаться, например, к дополнительным формам онлайн-образования, онлайн-медицины — разве что заказывать себе доставку продуктов на дом, а вместо общественного транспорта пользоваться такси. Всё это, конечно, не способ­ствует росту качества человеческого потенциала, а, напротив, ­сдерживает его.

Потерявших больше

— Кому нынешняя ситуация на руку? Много ли тех, кто не потерял в материальном плане, а, наоборот, обогатился?

— Тех, кто потерял, гораздо больше. К примеру, в провале оказались представители коммерческих структур — в шоу- и ресторанном бизнесе, туризме и т. п. Есть доля населения, которая не отмечает каких-то потерь — наоборот, положение этих людей улучшилось. Но она крайне незначительна, порядка 5%. Кто-то скажет: «Им-то это и на руку». Но такое может определяться разными причинами. Скажем, повезло представителям фармакологической отрасли, которым пришлось работать с большими объёмами продаж и производства.

— Чего сегодня люди ждут от власти? Больше больниц? ­Денег?

— Большинство надеется на рост своих доходов и повышение качества медпомощи. Многих беспокоит ситуация со стабильной занятостью и зар­платой, её своевременной выплатой. Однако наши сограждане и в экстремальных условиях живут не только хлебом единым: пандемия повлияла и на представления о ценностных прио­ритетах, которые должны определять Россию. Заметно вырос, например, запрос на «сильную власть» — с 26% в 2018 г. до 40% в 2020 г. Если 2 года назад триаду ценностных приоритетов в массовом сознании составляли идеи справедливости, демократии и державности, то в 2020 г. — идеи справедливости, сильной власти и демократии.

Подобная реакция закономерна: во многих странах, атакованных пандемией, резко вырос спрос на компетентное управление, способное минимизировать негативные экономические последствия локдауна. Поэтому актуализацию запроса на сильную власть можно рассматривать, во-первых, как требование к повышению эффективности работы не только госинститутов, но и управленческих кадров в центре и на местах. А во-вторых, как надежду на использование ресурсов государства для поддержки тех, кто оказался в сложном положении. А таких немало: доля граждан, заявляющих, что без поддержки властей им не обойтись, достигла 59% (больше чем на пике кризиса 2014–2016 гг.). Вполне логично выглядит и запрос на реализацию принципа справедливости. И хотя это понимается нашими людьми по-разному, всё больше слышны голоса тех, кто считает справедливым общество, в котором обеспечивается равенство граждан перед законом.

Агрессии мало

— Говорят, из-за коронавируса обществу придётся пройти через «бутылочное горлышко»: выживет тот, кто смирится с тем, что все эти ограничения надолго. ­Готовы ли к этому люди?

— Те, кто так думает, забывают об особенностях ментальности нашего народа. Он предпочитает не смиренно проходить через «горлышки», а искать и находить действенные способы адаптации к возникающим проблемам и пути их наименее болезненного преодоления. Уже всем странам очевидно: Россия наиболее успешно справляется с пандемией. Поэтому большинство людей готово считаться с новой реальностью, даже если она временно связана с ограничениями и изменением привычного ­образа жизни.

— Есть мнение, что из-за корона­­вируса все стали бояться всех. Правда ли, что на этой почве в обществе растут взаимное ожесто­чение и страх?

— Подобное общество сильно смахивало бы на нынешнее американское. Но нам это не грозит: такие состояния в своей истории мы уже переживали и хорошо помним их последствия. Слухи о возрастании у наших людей ожесточённости и даже враждебности не имеют под собой серьёзных оснований. До пандемии, в 2019 г., о своём позитивном психоэмоциональном состоянии заявляли 40% граждан, а осенью 2020 г. — 36%. Об умеренно отрицательных состояниях (апатия, тревожность) — 38% и 47% соответственно. Резко отрицательные эмоции (раздражённость, озлобленность, агрессия) в 2019 г. были характерны для 22% респондентов, а в 2020 г. — только для 17%.

Видимо, вошедшая в плоть и кровь народа уникальная способность выдержать «всё и вся» даже умерила социальную базу крайних психоэмоциональных эксцессов. Поэтому степень агрессии в обществе не выросла. Да, мы стали осторожнее, опасливее, когда дело доходит до несоблюдения каких-то требований в связи с пандемией.

В этом смысле народ мудреет: реакция общества на ограничения стала гораздо спокойнее и понятливее. Однако люди не готовы идти на них вечно. И те представители власти, кто считает иначе, ошибаются. Всякие излишки «режима» будут восприняты критически, если не вызваны действительно острой необходимостью.