«Вектор жизни». К 80-летию Ф. Чуева

В его стихах была лёгкая прозрачность и некоторая хорошая, отчасти детская наивность, сопряжённая с верой в бесконечные, неизбывные силы Родины, в правильность её движения; в его стихах была правда: и тогдашнего времени, и трепетного человеческого сердца, интуитивно отвергающего тьму и негатив, грязь и всякого рода спекуляции: того, что воцарилось постепенно в Отечестве: Акварельные дали Рисовала страна. Мы за Родину пали, А она не нужна. За Победу, за правду, За Российские сны. Мы погибли — и ладно, Мы уже не нужны. Наши звёзды ломают, Топчут наши цветы, Словно после Мамая, В душах даль пустоты. …а столько простора, столько неба, столько поля: что, казалось бы, счастье должно быть органично и естественно: простое, русское, не омрачённое ничем, ведь: Ах, поле медленное, гладкое — я прямо на поле лежу, держу травинку кисло-сладкую и небо медленно цежу. И нёбом пробую, губами, как только пробуют вино. И наконец двумя крылами меня расходует оно. В поэзии Феликса Чуева были тонкость и точность, а ясность, которая вела его вектором жизни и поэтической судьбы, никогда не изменяла ему; невозможно было путаться в придаточных предложениях: строка решалась на уровне устремлённости… порою, казалось, в небо… В стихах пестро жила деревня: её темы и мотивы переливались, играя разными ладами, звукопись была хороша, стихи пелись. Пелось родное: небесное, берёзовое, млечное. Пелась и бесконечность через это не хитрое, такое сложное счастье, пелось так, что верилось – на века. Александр Балтин