Бабка, живи

Скорая не приехала. Хотя адрес дежурная записала часа полтора назад. В обгон нескорой скорой отправляемся в больницу проверять, не аппендицит ли. В приёмном грозно: с ковидом не входить! И вообще – не входить! Только для скорых! Дверь нараспашку. Довольно обшарпанно. За столом у монитора с сериалом – широкая медсестра в безмолвии. Поняли, что мешаем...

– Женщину с подозрением на аппендицит можно ли обследовать? – кхекаю, ломая шапку.

В сериале, слышу, клянутся в любви. Взгляд царицы приёмного покоя устремлён на монитор.

– Заполняйте согласие на осмотр, – разряжает, зевая за соседним столом, неловкую паузу уборщица. – Вот ручка, вот листок. Ждите в коридоре.

– Да не беспокойтесь, – видя наше замешательство, отрывается от смартфона мужчина под 50. – Придёт хирург и посмотрит.

Он мать привёз из деревни за 120 километров. С давлением 220. Ближе медпомощи нет. Вернее, есть, но добраться до неё ещё сложнее – 6 километров пёхом, потом ещё полста на электричке.

За стеной, слышим, врач наставляет пациентку из деревни: «Сейчас сделаем магнезию. Давление собьём. А завтра обязательно к участковому врачу. Будете наблюдаться и обследоваться».

Интересно, он действительно верит, что в деревне это возможно?..

В коридор вваливается некто в длинноухом вязаном малахае, жилетке и, кажется, ещё свитере. Внутри – старушка. Кряхтит, топчется, ищет терапевта.

– А, это опять вы! – грустно восклицает наткнувшийся на посетительницу дежурный врач.

Та неожиданно бодро начинает вещать о своих хворях. Давление – 170. А утром было 120. «Так это же не страшно, – успокаивает доктор. – Для вашего возраста вполне.» Но бабка энергично прижимает терапевта к стене и минут 15 изливает ему жалобы на жизнь, одышку, работу транспорта и проч. После демонстрирует познания в фармацевтике, какие-то назначения бракует. Доктор терпеливо ожидает убытия визитёрши, но та не спешит расставаться, объясняет врачу, что он уже в третий раз спасает ей жизнь. Требует, чтобы доктор назвал свою фамилию, и вдруг хватает «спасителя» за полы халата и бросается ему на шею: «Ну, обнимашки на прощание.»

Пришёл хирург – молодой, но уже лысоватый. Пока жена на осмотре, жду в курилке.

– Огонька не будет? – щёлкая перед носом пальцами, спрашивает нечёсаная тётка подшофе.

На коляске мимо везут охающую старушку. Та в страдании, едва держится за подлокотники:

– Ох, мука мученическая – и не сидеть, и не лежать. Уж лучше бы помереть.

– Не плачь, ба! – берётся утешать тётка с сигаретой. – Выздоровишь ещё, вот увидишь!

– Да какой! – тяжко стонет в ответ бабуля. – Годов-то уже 83. Куды ж ещё?..

– Живи, бабка! – торжественно приказывает «курилка». – Живи!

Возвращаюсь, в коридоре тихо. С букетом роз пробегает девушка в халате. Больше – никого. Жду. Диагноз у жены пока не ясен, требуется рентген. «Это в соседнем корпусе», – инструктирует всё та же уборщица. «Царица» по-прежнему молчалива и неприступна – всё так же в сериале.

Ищем рентген. Все кабинеты заперты. На одном надпись: «За ручку не дёргать». Возвращаемся к уборщице:

– Так где ж рентген?

– Ну, я же вам объяснила: в том кабинете, где написано «За ручку не дёргать». В него надо постучать.

Вернулись, постучали.

Короче, всё обошлось – острая колика. Пройдёт. Возвращаемся домой по ночному городу – родине космонавтики. Здесь у Циолковского родилась мечта о звёздах. Ну, и мы тоже не будем мыслить приземлённо.

Алексей Мельников, писатель, Калуга