«По кому кричит сова»: чем опасны современные фильмы о советской эпохе
На днях на глаза автору этих строк попался вышедший еще в 2013 году и завоевавший немалую популярность 10-серийный кинофильм «Крик совы». Сюжет у картины – достаточно увлекательный. Если коротко — в расположенном в Псковской области городе Остров тяжелое ранение во время перестрелки с бандитами получил офицер милиции. Находясь в больнице, он в бреду заговорил по-немецки.
Разбираться со странной ситуацией отправился в Остров старший следователь из Псковского управления КГБ капитан Митин. «Комитетчика» в штыки встречает начальник местного уголовного розыска Андрей Балахнин. Раненый милиционер – его близкий друг, расследование он считает личным, а, кроме того, Митин начинает ухаживать за сотрудницей почты, на которой Балахнин собирается жениться…
Несмотря на некоторые подсказки, главный антагонист картины сохраняет инкогнито практически до последней серии. Подозрения «перескакивают» с одного героя фильма на другого. Такая «закрученность» делает сюжет увлекательным, хоть и несколько нереалистичным.
И, что самое главное, на первый взгляд, в картине нет откровенно бредовой чернухи о нашей истории — вроде подготовки отечественными спецслужбами детей-диверсантов из несовершеннолетних правонарушителей или приписывания Победы в войне группе уголовников, заброшенных безумными фантазиями создателей «киношедефров» в штрафбат.
Главный герой-комитетчик – персонаж положительный во всех отношениях. Впрочем, как и его соперник, а затем друг и напарник — начальник уголовного розыска. Их отдельные слабости и промахи только подчеркивают человечность. И это заставляет зрителя снять все пороги восприятия. Ну а что? Ведь даже кегебешник в фильмы хороший! К чему еще можно придраться?
А придраться есть к чему. И, к сожалению, по существу.
Для начала стоит поговорить о многочисленных и достаточно грубых историко-смысловых ляпах.
Самый главный из них – «привязка» большей части сюжета фильма к отчаянным попыткам негативных героев (коллаборационистов и просто бандитов) любой ценой заполучить фальшивые немецкие паспорта. Вот только зачем? Почему никто не объяснил авторам, что у СССР с западными странами существовал визовый режим, а спецслужбы жестко отслеживали въезд-выезд иностранцев?
Более того, на границе стояли умные люди, которые «липовый» паспорт выявили бы на раз-два. Подозреваю, что авторы сценария «Крика совы» могли находиться под влиянием великолепной советской тетралогии о «Резиденте». Там практически в то же самое время (с разницей лет в пять-шесть) бывшие гитлеровские пособники, ставшие агентами западных спецслужб, ловко уходили за границу по иностранным паспортам.
Вот только создатели «Крика» упустили несколько важных деталей. Во-первых, в «Резиденте» паспорта были настоящие, переправленные из-за рубежа. Во-вторых, их обладатели не просто уезжали, а заменяли других людей, в тот же день въехавших в СССР в составе больших туристических групп. И то, операции считались достаточно рискованными. Пытаться же вырваться из Советского Союза легальным путем, не въезжая в него, да еще и с фальшивым паспортом на руках – было чистой воды безумием. При уходе «болотами» и то шансов оставалось гораздо больше.
Вторым глобальным промахом создателей картины является полное несоответствие сюжета эпохе. Ёлки-палки, откуда в 1957 году в Псковской области взялось гитлеровское бандподполье? К этому времени бывших коллаборационистов выбили даже на Западной Украине и в Прибалтике, где у них были подготовленные базы, обширная сеть сторонников среди местного населения и граница под боком.
Понимаю, что творческие «киношники» далеки от военного дела, но как они себе представляют действия большой группы бывших полицаев в густо населенном краю на протяжении тринадцати (!!!) лет без активного содействия со стороны местного населения? Что бы они ели? Во что одевались? Где бы доставали боеприпасы для немецкого, на секундочку, оружия? Да и как бы банально скрывались? Это же не тайга, в конце концов!
Бандеровцам, например, в куда менее заселенных Карпатах, приходилось сидеть в «схронах» - тщательно оборудованных подземных «норах». А кто поверит в то, что большая банда спокойно сидела бы месяцами на лесной заимке в европейской части России, оставаясь невидимой для охотников и лесничих?
Да и сама атмосфера разрухи, царящей в Острове, - это смачный плевок в сторону советской власти. Создателям «Крика» стоило бы хотя бы открыть любой статистический сборник и посмотреть, какими темпами с 1945 по 1957 год восстанавливалась советская экономика. Созданная в фильме атмосфера могла существовать сразу после войны, но никак не через 12-13 лет после ее завершения.
Смущает и звание главное героя. Старший следователь Митин, начавший службу еще в СМЕРШе, – капитан. Это после 15-то лет в строю. Бывало, конечно, всякое. Но для офицера, который явно находится на хорошем счету у начальства, — очень странно. По логике вещей, главный герой должен был быть уже хотя бы подполковником.
Впрочем, есть и более «ядреные» вещи. Например, Митин спокойно «спускает на тормозах» дело публично стрелявшей в него жены задержанного главврача местной больницы. Речь, на секундочку, идет о «расстрельной» статье. Тем более, имело место не просто покушение, а покушение на человека, официально представляющего государство. Если даже речь идет об интересах дела, решение о смягчении судьбы в такой ситуации нужно было бы согласовывать с высшим руководством.
Диковато выглядит и бумажка о неких «особых полномочиях», выданная капитану какими-то начальниками. В хрущевские времена на госбезопасность распространялись процессуальные нормы, и обойти их никакие виртуальные полномочия не позволяли.
Еще более неадекватный вид имеет само отношение населения к Митину, когда он, по мнению местных, что-то делает не так. Каждый второй презрительно кидает офицеру что-то в духе «да знаем мы таких, как вы» или «это вам не 37-ой год». А самый «сок» - это дети, кидающие в Митина камни, выкрикивая оскорбительные прибаутки о чекистах.
Понятно, что у отечественных креаклов существует подсознательный негатив к госбезопасности, но такой сюр зачем нести-то? ГБ в Союзе уважали и, что греха таить, боялись. Автор этих строк слышал от многих людей, что даже после хрущевских послаблений память о «сталинских» временах была жива, и многие считали, что они скоро могут вернуться. Хамить чекистам и тем более кидать в них камни могли позволить себе только люди со «справкой» из известного мудучреждения…
Еще один странный момент в фильме – это браки сразу двух сотрудников КГБ с близкими родственницами осужденных. Руководство сотрудников такие изменения в их семейном положении определенно не одобрило бы.
Да и сами образы подчиненных Митина – почти карикатурные. Зачем создателям картины пришло в голову представлять их странноватыми «ботанами», не совсем понятно. Одним из ключевых критериев отбора сотрудников КГБ на самом деле была абсолютная, ярко выраженная, так сказать, нормальность. В органы брали на службу людей без всяких странностей, интеллектуально и физически развитых и при этом способных затеряться в толпе. «Акцентуантам» в рядах оперативников места не было.
Впрочем, все эти частные ляпы меркнут по сравнению с кульминационным моментом картины – сжиганием психически больным пенсионером, представленным, вне всякого сомнения, положительным героем, архива псковского гестапо. Мол, «что было, то прошло», «на немцев работало полгорода», у всех дети, никому не нужно «ломать жизнь»…
Уважаемые создатели картины, вы что?!
Всего же за время оккупации немецко-фашистскими захватчиками расстреляно мирных граждан 17 189 человек, повешено 132 человека, заживо сожжено 1 990 человек, убито бомбами 104 человека, а всего погибло 19 415 человек и, кроме того, подверглось арестам, насилию и побоям 6 621 человек.
Например, около 300 жителей деревни Полибино, включая стариков, женщин и детей, были вывезены в совхоз Зубарево и там расстреляны.
В концлагере в деревне Моглино Псковской области были уничтожены около 3 тыс. советских граждан. Уничтожали там, в том числе, детей… И этот список можно продолжать еще долго.
Нацисты массово сжигали деревни и угоняли жителей Псковской области на каторжные работы. Всего они вывезли из региона 150 тыс. человек.
200 тыс. жителей региона воевали в рядах Красной армии, а 57 тыс. — в составе 29 партизанских бригад. В боях с нацистами погибли свыше 6 тыс. партизан и подпольщиков.
Так кого защищает пенсионер, а затем – и главный герой Митин, скрывший от своего руководства фотокопии архива? Тех, кто помогал нацистам убивать стариков, женщин и детей? Тех, кто сдавал партизан и подпольщиков?
Что это, как не попытка сказать: «Ну, всяко-разно бывало. То, что было, то прошло. Каждый выживал, как мог»?
Десятилетиями мы исходили из того, что наши ветераны воевали с силами зла. А потом кто-то берет и начинает технично уравнивать обе стороны? Так стоит ли потом удивляться появлению «мальчика Коли из Уренгоя», оправдывающего убийц из вермахта? Ведь исходя из логики главных героев «Крика совы», ни соучастников убийства Зои Космодемьянской казнить не стоило, ни подсудимых по знаменитому Краснодарскому процессу, ни тысячи других соучастников гитлеровских преступлений.
Самое неприятное в ситуации с «Криком» заключается как раз в том, что, в отличие от тех же «Сволочей», картина на первый взгляд воспринимается как патриотическая, и благодаря занимательному сюжету буквально проглатывается зрителем на одном дыхании. На ТВ и в Интернете ее посмотрели уже десятки миллионов человек.
И каждый из них фактически получил подсознательный посыл о том, что коллаборационистов нужно простить. У них же дети… Вот только на вопрос, ради чего же тогда умирали те, кто не пошел прислуживать нацистским убийцам, создатели «Крика» ответа в своей картине так и не дали...