Лучший друг дошколят: почему везло в жизни и творчестве Агнии Барто

Литераторы лучше других понимают, как трудно писать для самых маленьких, для тех, кто делает первые шаги в познании окружающего мира, да и просто учится самостоятельно ходить. В этом смысле Агния Барто — поэт непревзойденный. Свои сочинения она адресовала в основном детям, которые еще не умеют читать, хотя и ребятам постарше подарила немало интересного, яркого, мгновенно узнаваемого. Агнию Львовну в нашей стране все знают чуть ли не с колыбели.

ПОХОРОННЫЙ ДЕБЮТ

Она родилась в самом начале XX столетия в Ковно, в состоятельной семье начитанного, мудрого, немного чудаковатого ветеринара Льва Волова. В ее воспитании принимала участие няня, а на первый день рождения, по семейной легенде, отец подарил ей книжицу «Как живет и работает Лев Толстой». Папа маленькой Агнии преклонялся перед великим писателем и мечтал видеть свою единственную дочь незаурядной личностью.

Стихи она сочиняла с четырех лет. Сперва — в духе Серебряного века, с сероглазыми королями, розовыми маркизами и многозначительной символикой. Наряду с этой лирикой уже появлялись бойкие эпиграммы на подруг и учителей. Девочка бегала в балетную школу, хотя особого таланта к классическому танцу не демонстрировала.

Путевку в большую литературу ей на заре Советской власти, можно сказать, торжественно вручил сам Наркомпрос. Все начиналось в трагикомическом ключе. На выпускном вечере в балетном училище Агния Волова под музыку Шопена читала со сцены свое стихотворение «Похоронный марш». В зале сидел Анатолий Луначарский и давился от смеха: мелодекламация у принимавшей картинные позы юной чтицы получалась скверно. Но чем-то ему эта обаятельная и весьма энергичная девушка приглянулась.

Прошел день, другой, и нарком пригласил поэтессу к себе. «А вы знаете, нам очень нужны детские стихи! И я уверен, что у вас получится. Ведь у вас есть чувство юмора, вы ведь не всегда такая трагическая, как на выпускном вечере?» — сказал Луначарский, лукаво поглядывая на нее из-под очков.

Сначала ей хотелось расплакаться: как видно, не только примы-балерины, но и новой Ахматовой из нее не получится. Но Агния быстро заставила себя успокоиться (не каждый день к молодым авторам обращаются лично народные комиссары) и понимающе закивала. Красный министр взял лист бумаги, карандаш и набросал для девушки список «обязательного чтения», произнеся при этом: «Через месяц у вас обязательно появятся веселые детские стихи!»

Вскоре ее первые стихотворения для ребят появились в печати:

На далеком жарком юге,

На краю родной земли,

У реки живет в лачуге

Китайчонок — мальчик Ли.

Ночью спит на куче хлама,

Днем себе варит обед,

Потому что папы с мамой

Постоянно дома нет.

В этих занимательных, звонких, политически грамотных строчках еще не было той магии, за которую многие поколения маленьких граждан СССР-России полюбят Агнию Львовну.

ПРЕИМУЩЕСТВА ЗВУЧНОГО ИМЕНИ

Ее мужем был в те годы поэт Павел Барто, и несколько стихотворений они сочинили вместе. Потом чета распалась, а звонкая фамилия с закодированными в ней бодростью и некой звучной остротой осталась при поэтессе навсегда. В «Пионерской правде» (газету тогда с огромным интересом читали миллионы школьников) она изучала детские письма, отвечала на них, причем иногда — стихами, и гордилась тем, что ее предшественником на этом посту в «Пионерке» был сам Маяковский.

В 1936 году вышла книга для самых маленьких «Игрушки». Она почти целиком состоит из выражений, ставших со временем крылатыми. Часто эти стихи считают старинными фольклорными припевками, и такой комплимент дорогого стоит: значит, поэтическая речь льется свободно, ситуации подмечены точно, а стиль заимствован у простого народа.

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу.

Все равно его не брошу,

Потому что он хороший.

Так, с привязанности к старой игрушке, начинается жизненный путь всякого доброго, благородного человека. Девизом Агнии Барто стали слова: «Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность». И хотя критики требовали от нее рифм попроще, поэтесса не меняла свою манеру, а малыши ее с радостью приняли.

Ничего лучшего для них, дошколят, до сих пор написано не было. Чуковский, Михалков, Маршак приходят к детворе несколько позже, когда окружающий мир уже известен в некоторых подробностях, а общение с глазу на глаз происходит не только с любимыми игрушками и родителями, но и с первыми друзьями.

В те годы в СССР создавалась индустрия детского искусства, где Барто играла одну из ключевых ролей. Даже войны и эксцессы «классовой борьбы» не могли уничтожить искрящийся оптимизм жизни, начинавшейся со строк знакомой всем малышам поэтессы.

Не менее весело, непринужденно писала она и о школьной жизни:

Что болтунья Лида, мол,

Это Вовка выдумал.

А болтать-то мне когда?

Мне болтать-то некогда!

Драмкружок, кружок по фото,

Хоркружок — мне петь охота,

За кружок по рисованью

Тоже все голосовали.

А разве были те, кого не позабавила история о девочке, которая пришла в театр на балет, но все время проползала по полу в поисках номерка:

А тут как раз зажегся свет,

И все ушли из зала.

— Мне очень нравится балет, —

Ребятам я сказала.

СОВЕТСКИЙ ПОЭТ

Агния Барто была образцовой советской писательницей. Она прекрасно понимала, что единственным заказчиком и меценатом для наших «инженеров человеческих душ» является государство, неизменно следовала правилу: если хочешь оставаться в литературном строю, то будь любезен служить своему делу на совесть. Безусловно, власти ей помогали, обеспечивали ее сочинениям колоссальный резонанс (тогда у нас толк в этом знали не хуже, чем в Голливуде). Однако прямолинейной идеологией поэтесса отнюдь не злоупотребляла. Общительная, остроумная, слегка кокетливая женщина, на официальных собраниях она держалась скромно, выступала осторожно (в соответствии с «генеральной линией»), и такая манера поведения была вполне оправданна: детская литература в СССР процветала.

Внутренне, органически Агния Львовна солидаризировалась с теми, кого с полным основанием можно назвать советскими патриотами. Партийные идеологи наверняка это понимали, поэтому награждали щедро, переиздавали ежегодно, огромными тиражами. А по радио нередко звучали бодрые, исполненные энтузиазма стихи:

Это лучше

Всех наград:

Видеть

Праздничный

Парад!

Она почти не писала сказок, ведь под ее пером и будни полнились чудесами. Лишь иногда в стихах Барто власть берет волшебство, и неживые предметы или растения начинают общаться между собою:

Два цветка, два гладиолуса,

Разговор ведут вполголоса.

По утрам они беседуют

Про цветочные дела...

Конек Агнии Барто — реалистические, слегка гротескные истории о детях, написанные как бы от лица самих ребят. Своих героев она непременно называет по именам — так веселее и к тому же срабатывает эффект узнавания:

У Танюши дел немало,

У Танюши много дел:

Утром брату помогала —

Он с утра конфеты ел.

Обещала вымыть ложки,

Пролила столярный клей,

Отворила дверь для кошки,

Помогла мяукать ей...

Лиши эту девочку имени, и стихотворение много потеряет, не правда ли?

БОМБЫ И СТАНКИ

Через год после выхода «Игрушек» их автора направили в осажденный франкистами Мадрид, на Международный конгресс в защиту культуры. Там Барто своими глазами увидела, что такое война и бомбежки. Подшучивавший над ней, модницей, Алексей Толстой тогда спросил: «Ты веер-то испанский купила — от снарядов отмахиваться?»

Позже, в первые дни Великой Отечественной, когда немцы бомбили уже нашу страну, поэтесса встретила Илью Эренбурга: «Вспоминаете Мадрид? Там было опасней, наша противовоздушная оборона работает много лучше».

Несколько месяцев она провела на Урале, в Свердловске, где ее юные читатели трудились на военных заводах. Захотела написать о них, но для этого нужно было в деталях узнать об этой работе. Три месяца вместе с подростками стояла у станка, стала даже токарем второго разряда. И поведала о заводском труде детей войны со знанием дела, а начисленную на предприятии зарплату, как и премию, которую ей присудили за лучшую патриотическую песню об Урале, передала в фонд обороны.

На фронте ее стихи ходили в листовках и газетах, но она рвалась выступать перед бойцами лично. Глава Союза писателей Александр Фадеев с большой неохотой отпускал туда женщин, однако перед напором Барто не устоял. Пришел черед встреч, концертов — в чистом поле, на лесных полянах, в госпиталях. Агния Львовна научилась декламировать собственные произведения патетически, громко, так, чтобы даже контуженные слышали их под грохот разрывавшихся бомб и снарядов.

В ее дневнике появились такие записи: «Сегодня читала в окопе стихи бойцам. Думала, буду очень волноваться, но, увидев, как многие заранее улыбаются, успокоилась. Слушали тепло, смеялись и громко хлопали. Я понимала, что широкие солдатские улыбки относятся прежде всего к их детям, о которых они думают, слушая меня...

— Моя Надюшка по-своему читает, вместо «уронила» — «унырила в речку мячик». Теперь, наверно, большая стала, — говорил невысокий коренастый солдат, и чувствовалось, что он так и видит перед собой свою Надюшку».

«Как мне дорого, что я здесь», — то и дело повторяла она, когда бойцы улыбались ее стихотворениям. Ощущать себя нужным — счастье для любого человека, для поэта — вдвойне. В кругу фронтовиков такое воспринимается как нечто святое, как наивысший взлет.

ОТЗВУКИ ВОЙНЫ

Новая страница жизни Агнии Барто началась с письма из Караганды. Читательница рассказала о том, как война разлучила ее с восьмилетней дочкой, ни о чем не просила, однако поэтесса энергично занялась поисками и таки разыскала повзрослевшую дочь своей корреспондентки...

С 1964-го Агния Львовна уже вела радиопередачу «Найти человека»: спустя десятилетия после Великой Отечественной в СССР все еще оставались разлученные семьи — десятки, сотни тысяч людей, лишившихся близких в черные фронтовые годы.

Барто предложила искать потерявшихся родителей по детским воспоминаниям: «Ребенок наблюдателен, он видит остро, точно и часто запоминает увиденное на всю жизнь». Действительно, в редакцию начали поступать в огромном количестве письма от фронтовиков и детей войны. Каждое послание Барто просматривала лично, многие — зачитывала в эфире.

Родных вспоминали по мельчайшим деталям: у кого-то был пес Джульбарс с белым ухом, кому-то крепко запомнились папина голубая гимнастерка и кулек яблок, другому — то, как петух клюнул его между бровями... В эфире звучали и такие свидетельства: «Когда фашист показал маме, что повесит ее за язык к потолку, я заплакала». И люди узнавали своих.

Известная всей стране радиопередача выходила девять лет. С помощью Агнии Барто воссоединились около 1000 семей. В результате она написала документальную книгу, которая так и называется — «Найти человека».

БЕЗ ТРАГЕДИЙ

Советская детская культура была весьма разнообразной. От сентиментальных традиций XIX века ее отличало активное жизнелюбие, преобладание мажорных тонов. Практически одновременно в СССР начались, к примеру, прославление подвига Павлика Морозова и «канонизация» сказок Андерсена, ставших всеобщим достоянием. Суровые, кровавые истории о долге перед государством органично дополнялись сердечными, душеспасительными легендами датского романтика, а также произведениями Агнии Барто с ее афористичностью, виртуозным стихосложением, умением воспитывать ненавязчиво, с улыбкой.

Она умела дружить даже с собратьями по детской литературе. Например, каждый ее разговор с Сергеем Михалковым превращался в шутливый спор: соревновались в остротах, наблюдательности и при этом к славе друг друга не ревновали. Их многое объединяло — любовь к жизни, Родине, мягкая ирония. Маленькие читатели Барто, немного подрастая, легко переходили к Михалкову.

Трагическая героика не стала ее стихией. В позднем стихотворении «Уехали» говорится о том, как ребята бросили щенка, с которым играли все лето, и вот он остался один... Кажется, что далее будут сказаны слова о предательстве, невыносимых страданиях малыша. Что ж, ему и впрямь не по себе, «он не хотел махать хвостом, он даже есть не мог». Но все-таки дело венчает счастливый конец:

Ребята вспомнили о нем —

Вернулись с полпути.

Они войти хотели в дом,

Но он не дал войти.

Он им навстречу, на крыльцо,

Он всех подряд лизал в лицо.

Его ласкали малыши,

И лаял он от всей души!

Таким мы видим это стихотворение в сборниках и собраниях сочинений, хотя первоначально оно завершалось очень грустно. Никто никуда не возвращался, а поэтесса в концовке вздыхала: «Такие грустные стихи читать я не хочу». Агния Львовна и впрямь не желала никому портить настроение, из-за чего финал сделала светлым, жизнерадостным.

Она и ушла из жизни в весенний солнечный день, который принято отмечать шутками и розыгрышами — 1 апреля 1981 года. За сутки до своего последнего сердечного приступа просила врачей оборудовать ей в палате письменный стол: не до конца высказалась в стихах и воспоминаниях. В том-то и состояло ее счастье — в знании о том, что каждая сочиненная ею строчка найдет читателей, что они будут эти стихи перечитывать, заучивать наизусть, радостно декламировать. Эти произведения и сейчас пользуются огромным успехом, и переиздают их не реже, чем при жизни несравненной, незаменимой в своем амплуа Барто. Есть и в детской поэзии нестареющая, вечная классика.