Как работают и куда ведут репрессии
Ёмкий пост из FB — «Как работают репрессии»:
Массовые задержания участников митинга в поддержку Навального 21 апреля и адский террор с применением пыток против активистов штабов Навального – все это очередной акт гражданского противостояния, которое и является главным сюжетом современной истории России.
У репрессивной атаки Кремля – две главных цели. Во–первых, режим пытается утвердить окончательный запрет на свободу собраний – свободы людей выходить на митинги и демонстрации, одного из фундаментальных прав человека. Криминализация (приравнивание к уголовному преступлению) конституционного права собираться мирно без оружия является важнейшим признаком диктатуры, отличающим ее от мягкого (конкурентного) авторитарного режима. Мягкий режим характеризуется тем, что ему достаточно небольшого нажима и надувательства, чтобы сохранять устойчивость.
Рост репрессивности и попытка запрета права на собрания – это всегда свидетельство снижения поддержки и ослабления позитивных факторов стабильности режима. Это свидетельство поляризации. Режим мобилизует сторонников и институты насилия, чтобы бороться с тем, что он ощущает, как растущую угрозу. Если бы режим чувствовал поддержку и прочные основания своей легитимности, ему ни к чему была бы эта репрессивная истерика, без которой он обходился как в 2000е, так и в большей части 2010х.
Вторая цель репрессивной эскалации – это запрет любой легальной оппозиционной деятельности. Именно эту цель преследует план признать штабы Навального экстремистской организацией. Конечно, штабы Навального никакая не экстремистская организация, а нормальная, квалифицированная политическая оппозиция, и речь здесь идет о стремлении криминализировать любую оппозиционную деятельность и инакомыслие. Это примета полу–тоталитарной диктатуры. Такая 70 статья советского уголовного кодекса об антисоветской агитации и пропаганде: сказал «Навальный» — подрываешь государство, работаешь на врага, взрываешь мосты, роешь подкопы и готовишь покушение на семью Лукашенко (как водится).
Проблема в том, что такое расширение репрессий – это не просто борьба с очерченным кругом людей, активистов, участников митингов, как можно подумать. Расширение репрессий – это всегда системное событие, ведущее к деградации широкого фронта общественных, социальных и государственных институтов и практик. Попытка запретить инакомыслие и публичную оппозицию требует расширенного и превентивного политического контроля в разных сферах жизни – в образовании, науке, общественной жизни, искусстве, управленческих практиках, экономической экспертизе (как ни парадоксально). Потому что все это при запрете нормальной политической оппозиции начинает стремительно политизироваться. Такой парадокс.
Деградация образования и науки – важнейшее сопутствующие, системное событие, которое расширение репрессий несет с собой. Это будет проявляться в чистках в вузах и учреждениях науки и культуры. Но дело не только в уволенных, но и в оставшихся. Их судьба – это жизнь в условиях параноидальной подозрительности начальства, проверок, запретов, ограничений. Максимальные шансы выжить будут у худших, а лучшие должны будут мимикрировать под них в той или иной степени, чтобы сохраниться.
Наглядное свидетельство социальной деградации, связанной с репрессиями, — это пресловутый закон о просветительской деятельности. Это реально прямо закон Темного Лорда, закон темных веков, претендующий на контроль над распространением любой полезной информации везде и всюду. Конечно, авторы закона имеют в виду использовать его сугубо избирательно и прицельно – наказывать тех, кто будет рассказывать о геноме, домашнем насилии или квантах, сочувствуя при этом в душе Навальному. Но в реальности он будет работать так, что сочувствие Навальному будут искать в повороте головы, стрижке, одежде, и на всякий случай запрещать все, что не несет на себе печать социальной деградации. А то, что несет, — с легким сердцем разрешать.
Репрессии – это дорого. Поэтому эффективность репрессий – важный параметр. Если общество впадает в анабиоз, демонстрирует растерянность и подавленность – это свидетельство эффективности репрессий и залог того, что они станут нормой жизни. Если общество резистентно к репрессиям, если они вызывают возмущение и противодействие, то их эффективность падает, и внутри доминирующей коалиции обостряются отношения между хедлайнерами и сторонниками уступок и умиротворения.
И еще. Не надо думать, что угроза жизни Алексея Навального миновала или отступила. Она по–прежнему очень высока.
***
И дополнение — «Куда ведут репрессии»:
Я благодарен Андрей Мовчан за его реплику на мой текст о Темном Лорде репрессий. Она позволяет мне указать на ошибку, которую, возможно, сделают многие. Публицистика плохо переносит точные формулировки. Читатели все равно часто превращают их в своем прочтении в менее точные, но зато более привычные. Уважаемый Андрей пишет "идея Кирилла (популярная потому что приятная) о том, что власть усиливает репрессии потому что больше боится оппозиции, потому что оппозиция сильнее, а власть слабее — и поэтому скоро–скоро всё переменится". На самом деле этих утверждений у меня нет, и речь идет о другом.
Я несколько препарирую известную модель, предложенную политологом Йоханнесом Гершевски, который на материале ряда азиатских стран проследил механизмы легитимации и стабильности авторитарных режимов. Легитимность мягких авторитарных режимов опирается, как правило, на благоприятную экономическую динамику, поэтому режиму нужно лишь немного лжи, манипуляций и давления на СМИ, чтобы получить сверхбольшинство на выборах, подавить конкуренцию и закрепиться.
Однако, когда этот фактор легитимности (хорошая экономическая динамика) ослабевает, режим стремится компенсировать его парой других "приводных ремней стабильности" — идеологией и репрессиями. Идеология в современном мире — это, как правило, анти–западническая риторика, приправленная разговорами о традиционных национальных ценностях, суверенитете, великих победах прошлого и прочих печенегах. Ну, репрессии — вы знаете, что такое. Они идут в связке: идеология формирует образ "врага", "чужого", а репрессии обрушивают на него мощь государственного насилия.
Я, правда, благодарен Андрею, что он дал повод уточнить это. Я не говорю, что оппозиция становится сильнее, и, конечно, не говорю, что рост репрессивности ведет к неминуемому поражению режима. (Вот точная цитата из моего поста: "Рост репрессивности и попытка запрета права на собрания – это всегда свидетельство снижения поддержки и ослабления позитивных факторов стабильности режима. Это свидетельство поляризации.")
Рост репрессивности чаще (хотя и вовсе не всегда) ведет к стабилизации режима (не знаю работ, которые пытаются это количественно подсчитать, но, возможно, они есть, а если нет, то нужны). Но эта стабильность (особенно долгосрочная) вряд ли является следствием репрессий самих по себе. Так, военные правительства в Бразилии продержались 20 лет, но это было следствием не только репрессий (очень жестких), но и значительного экономического подъема до второй половины 1970х гг. То же можно сказать и о треке Китая после 1989 г. и расстрела студентов на площади Тяньаньмень.
"Поляризация" — это не совсем про "усиление оппозиции". Это значит, что противники режима из маргинальной группы становятся заметной, их претензии к режиму лучше артикулированы и становятся "слышны" обывателю на фоне ухудшения экономической динамики. Собственно, цель репрессий и состоит в том, чтобы остановить эту диффузию и раскол в стане тех, кто раньше поддерживал режим. Главная угроза для режима (сегодня в России) — это не собственно оппозиция, которая достаточно слаба, а угроза "измены" со стороны некоторых контингентов его традиционной поддержки. Разгром оппозиции нужен для того, чтобы им некуда было "утекать".
Репрессии – это всегда некоторый трейд–офф «испуга» и «возмущения». Если возобладает первая реакция – режим выиграл, если вторая – проиграл (это не обязательно конец режима). Может быть и так, что в краткосрочной перспективе репрессии вызывают испуг, а с некоторым лагом (под влиянием сопутствующих факторов) – возмущение. Главная мысль моего поста состояла в том, что репрессии – это дорогое удовольствие еще и потому, что они являются издержкой для довольного широкого круга людей (более широкого, чем тот, против которого они направлены). В сегодняшней России – это более–менее городской образованный класс и продвинутая молодежь. И если режим не сумеет дать им ничего взамен, то в среднесрочной перспективе он столкнется с гораздо более глубоким неприятием в этих группах, чем имел до того.
PS. В своей реплике Андрей Мовчан предлагает альтернативный взгляд на текущие события. В политологии такой подход называется элитаристским: он объясняет динамику политических режимов исключительно как следствие взаимоотношений различных фракций элиты, рассматривая «народ» как всегда пассивного и управляемого участника событий. Этот подход занимает заслуженное место в истории политических штудий, потому что обращает пристальное внимание на очень важную сторону исторического процесса. Но и обладает рядом давно обсуждаемых и заметных недостатков.
Написал Dane_Rider на holodilnik.d3.ru / комментировать