Риск дефицита нефти в мире: "Роснефть" объяснила почему, и что делать

"Мир рискует столкнуться с острым дефицитом нефти"

Игорь Сечин в рамках Энергетической панели "Трансформация мировой энергетики" на ПМЭФ представил развёрнутый доклад "Мировая энергетика на распутье". В нём он выделил основные проблемы для мирового рынка углеводородов и вообще глобальной экономики, пострадавшей от пандемии коронавируса.

В данный момент мы можем констатировать, что мировая экономика пусть и не быстро, но восстанавливается. Растёт и потребление нефти, что выравнивает рынок, да и для бюджета России это немаловажно. Сечин уверен, что спрос на нефть в мире будет расти и дальше, хотя на пути ещё много опасных препятствий.

Среди из них — разговоры о полном отказе от развития нефтегазового сектора. Кроме этого, небезопасным выглядит стремление мейджоров увеличивать акционерную стоимость и доходы акционеров за счет роста дивидендов и выкупа акций. И это при том, что недостаток инвестиций до сих пор остаётся тормозом для отрасли. Это выражается в том, что прирост запасов нефти и газа в последние годы находится на исторических минимумах и определённый дефицит ресурсов просматривается уже сейчас.

"Этот тренд может стать "новой нормой" для мировых мейджоров и привести к истощению ресурсной базы. Мир рискует столкнуться с острым дефицитом нефти и газа", — предупредил Игорь Сечин.

Он провёл параллели с металлургами. Так, например, производители железной руды не смогли вовремя отреагировать на спрос и произошедшее снижение инвестиций в отрасли. Это привело к росту цен почти в два раза, заметил глава "Роснефти".

С мнением о недостатке инвестиций в нефтегазовую отрасль согласны и аналитики. Так, эксперты банка Citi отметили в отчёте, что человечество недооценивает важность и значение нефти и газа для мировой экономики. А ведь по данным Citi, вклад нефтегазовых компаний в мировой ВВП в настоящее время впервые превысил их долю в общей капитализации мирового рынка.

"То есть нефтегазовая отрасль создает для мира больше ценности, чем получает инвестиций. Мир потребляет нефть, но не готов в нее инвестировать", — обратил внимание Сечин.

Двойной удар по энергетике

Пандемия заставила все страны мира искать пути выхода из кризиса. Те государства, где борьба с вирусом идёт не быстро, вынуждены прибегать к небезопасным мерам поддержки экономики, напомнил Сечин.

Что сделали США? На самом деле они просто включили печатный станок, увеличив для всего мира риски долларовой инфляции. Но дело даже не в этом, а в том, куда идут эти деньги. Ведь на самом деле важно, чтобы они попадали в экономику, а не закрывали собой "дыры" на фондовом рынке, открывшиеся вследствие провала котировок. За тушением "пожара" на фондовом рынке ведь можно и не уследить, как начнёт "гореть" и сама экономика, залить огонь в которой будет уже просто нечем.

"В США, в отличие от Китая, мы наблюдаем стимулирование не столько реального производства, сколько фондового рынка: резкий приток средств на фондовый рынок, капитализация которого уже более чем вдвое превысила американский ВВП, может повлечь значительную коррекцию, – как это было уже не раз, – сравнимую с крахом первых интернет-компаний (дот-комов) в начале 2000-х годов", — сказал Сечин.

По его мнению, капитализация целых секторов экономики растёт, тогда как под ней нет реальной основы из инвестиций в реальный сектор. Сечин добавил, что это создаёт риски для мировой экономики из-за возникновения "пузырей" на финансовых рынках.

А что же нефтяная отрасль? Она и вовсе столкнулась с "двойным ударом", заявил Сечин. Мировая энергетика пострадала не только из-за падения спроса на энергоносители, но и из-за падения цен. То есть то, что ты производишь, не стоит почти ничего и не нужно почти никому. В этих условиях тяжело пришлось даже мировым лидерам.

Суммарный убыток 20 крупнейших публичных нефтегазовых компаний мира по итогам прошлого года составил 33 млрд долларов, отметил Сечин. Так, компания Saudi Aramco столкнулась со снижением прибыли. Так как экспорт нефти для Саудовской Аравии — первостепенный вопрос пополнения бюджета, в ситуацию вмешались власти страны, бросившие в "топку" кризиса золотовалютные резервы страны.

Также саудовские власти могут приватизировать ещё 1% своей главной нефтяной компании, да и сама она ломает голову над тем, как привлечь инвестиции. Например, компания уже начала продажу долей в добывающих активах.

В США и вовсе началась сланцевая революция наоборот. Если в предыдущие годы Америка благодаря сланцевому способу добычи нефти в моменте вышла в лидеры по экспорту, то затем отрасль, которая держится на дорогостоящем способе добычи, стала проседать и накапливать убытки.

При этом необходимость компенсировать накопленные убытки объективно приводит к укрупнению и консолидации в отрасли. Более крупные компании стали покупать мелкие и переходить к взвешенной политике, считает Сечин. И теперь их главная задача — это сокращение убытков, а не рост добычи, как это было ранее.

В Европе был разработан механизм, вообще предусматривающий снижение добычи углеводородов и выход на углеродную нейтральность. Речь о привлечении альтернативных и возобновляемых источников энергии — солнечной и ветроэнергетике. Вместе с тем, как отметил Игорь Сечин, сокращение добычи нефти и газа мейджорами при одновременной невозможности поставить на рынок достаточные объемы солнечной и ветровой энергии, может привести к новой волне слияний.

Конкуренция за право быть топливом

Из сказанного выше вытекает ещё одна серьёзная проблема. Субсидии ветровой и солнечной генерации в Евросоюзе за 10 лет выросли в 5 раз практически до 50 млрд евро в год, при этом сами объемы генерации за этот же период увеличились только в 3,6 раза. При этом несмотря на существенные инвестиции, возобновляемая энергетика так и не превратилась в значимый резерв мирового экономического развития, напомнил Сечин.

"Этот пример вновь подтвердил тезис, который мы неоднократно стремились донести. Тезис о необходимости сбалансированного развития энергетики, недопустимости опоры только на альтернативную генерацию и о чрезвычайно высоких затратах на обеспечение стабильности поставок ветровой и солнечной энергии", — отметил Сечин.

То есть в мире налицо война за право называться энергией для мировой экономики. Нефть называется топливом, которое уже почти себя изжило, декларируется выход на другие источники энергии, однако пока они не смогут в полной мере дать экономике то, что даёт нефть.

Фото: Komsomolskaya Pravda/Globallookpress

"Слишком быстрый энергетический переход, к которому призывают некоторые экологи и политики, во-первых, требует внедрения возобновляемых источников энергии нереалистично высокими темпами, а во-вторых сталкивается с проблемой обеспечения надежности и стабильности генерации", — обратил внимание Игорь Сечин.

За примером далеко ходить не надо. Мы же прекрасно помним, что произошло в американском штате Техас в феврале этого года, когда на него обрушились небывалые снегопады. Они парализовали ветряки и завалили солнечные батареи, из-за чего резко вырос спрос на газ. Мы помним и печальные примеры гибели людей в пожарах, возникавших из-за попыток обогреться при помощи печей на обычных дровах.

По некоторым оценкам, из-за государственной политики по продвижению возобновляемых источников энергии американские потребители уже переплатили за электричество 125 млрд долларов.

Делаем выводы

Очевидно, что в данный момент существует два серьезных риска: дефицит на рынке углеводородов и неспособность других источников энергии заместить собой нефть и газ. Если говорить прямо, то перед нами маячит глобальный энергетический кризис. Нефть и газ недофинансируются, ставка делается на другие источники, а их не хватает. И это может возникнуть на фоне дефицита на рынке традиционного топлива.

Поэтому параллельно с преодолением последствий пандемии для экономики, важно думать не в моменте, а наперёд. Важно вложить средства в развитие отрасли, а не уводить их на фондовые рынки. Важно грамотно диверсифицировать поставки источников энергии, чтобы не допустить коллапса. И этому нас научила, в том числе, пандемия.